прикоснуться к ядосодержащему порошку не так опасно, как вдохнуть или проглотить его. Однако при проглатывании и вдыхании рицин не оказывает такого сильного токсического эффекта — нужны большие дозировки, — профессор понизил голос и подался вперед. — Между нами, реши я отравить кого-нибудь рицином, то попытался бы сделать ему инъекцию. Или уколол бы… Рицин эффективен, попадая в кровь. И это подтверждает протокол осмотра. Сестры заметили свежую рану на пальце вашего слуги.
Столыпин внимательно слушал профессора, но вопросов не задавал. Видимо, пытался сопоставить все детали.
— Раз это вещество растительного происхождения, выходит, его не так сложно достать, верно? — предположил я.
— Относительно. Но из всех видов химического и биологического оружия он самый легкодоступный. Сырье, то есть семена клещевины, а также оборудование и реагенты для извлечения рицина широкодоступны и законны. Рицин легко можно сделать в подпольной лаборатории. То есть знающий человек с этим справится.
— И много ли таких знатоков? — криво улыбнулся я.
— К сожалению для всех, достаточно. Но я действительно давно не слышал о применении рицина, господин. Кто бы это ни сделал, он неплохо сбил всех с толку.
Но следы в итоге не замел. Точнее, не пригляди за Никитой люди Лалы, у нас не было бы никаких ниточек. Может, именно поэтому и выбрали такой яд — хотели отвести подозрения от тайных служб Австрии? Или мы еще чего-то не знали?
Тоже мне, филиал Солсбери на выезде. Тьфу. А нам теперь все это разгребать.
— Благодарю за информацию, это повод задуматься, — кивнул я. — Но что скажете о самом Никите? Какие прогнозы?
Профессор залпом допил остатки кофе и с громким стуком поставил чашку.
— Буду откровенен — прогнозы расплывчатые. Отравление рицином сложно поддается лечению. Нарушения белкового синтеза, вызываемые ядом, необратимы. При этом рицин обладает замедленным действием, так что его эффект может сохраняться в течение многих дней… Все, что мы сейчас можем — оказывать активную и качественную поддерживающую терапию. Если наш пациент переживет первые несколько дней после попадания вещества в организм, при должном медицинском уходе у него хорошие шансы. А должный уход у господина Сидорова будет — этот случай на моем особенном контроле.
Ну да, конечно — такая загадка. Профессор, быть может, на этом очередную научную работу создаст. Вот только у меня не было нескольких дней. И я не хотел бросать ситуацию на произвол судьбы.
Поэтому я крепко схватил доктора за запястье — так сильно, что он вздрогнул от боли и неожиданности.
— Что вы… — его глаза заволокло пеленой.
— Отведите нас к Никите, — велел я. — Немедленно.
Глава 26
Профессор Стефанович покорно кивнул, когда я отдал ему приказ.
— Конечно, ваше сиятельство. Но должен предупредить — юноша без сознания… Его сейчас категорически нельзя будить. Это станет для пациента сущей пыткой!
— Я здесь не для того, чтобы его пытать, а чтобы ему помочь, — отрезал я. — Быстрее, доктор.
Видимо, я действительно стал лучше управляться с ментальной силой. Ментальное давление на Стефановича получилось просто эталонным: он возражал с точки зрения здравого смысла, но при этом не сопротивлялся приказам. Это — высший пилотаж работы. Человек не может тебе отказать, но сохраняет способность к критическому мышлению. Может, прав был Столыпин? Стоит заняться ментальной магией плотнее…
Мы вышли из кабинета, и профессор повел нас прямиком в палату. Здание было старым, с высокими, метра по четыре, потолками. Больничный коридор был отделан деревом, а смотровые окошки в палатах тоже имели деревянные рамы. От этого места так и пахло духом старины. Но все было чистенько и опрятно, хотя и заметно, что лишнего финансирования этой больнице не давали.
— Прошу, господа, — Стефанович остановился возле широкого окна палаты, где разместили четыре койки. Но занято было лишь две. — Вот ваш Сидоров, справа.
Я увидел его силуэт. Казалось, парень сбросил не меньше десяти килограмм. Бледный, даже какой-то сероватый, синюшные губы и пальцы. Ужасное зрелище. К Никите были подключены аппараты слежения, капали какие-то лекарства…
— Выведите его из палаты. Мы не хотим навредить второму больному.
— Но что вы собираетесь…
Над моей ладонью вспыхнул магический огонек.
— Если мы начнем работать там, то вся ваша аппаратура сойдет с ума. Дальше объяснять?
— Нет-нет, я все понял. Господи, у меня ведь совсем вылетело из головы, что у вас почти все дворяне колдуют. Но, господа, какова вероятность успеха вашего лечения?
— Выше, чем вашего, — выдохнул Столыпин. — При всем уважении к вашей квалификации. Не оскорбляйтесь, просто мы работаем с другими субстанциями.
Но Стефанович и не думал обижаться. Наоборот, его, казалось, захватила мысль, что сейчас он окажется свидетелем магической работы по исцелению. Любопытство ученого, понимаю.
— Но, прошу вас, позвольте сделать ему тесты, когда вы закончите. Я должен убедиться…
— Хорошо. Но сейчас просто выкатите его… Да хоть сюда, в коридор. Нам без разницы, где работать.
Наша беседа уже привлекла внимание нескольких медсестер. Они направились было к нам, но Стефанович передал им наш приказ. Конечно, без пререканий не обошлось. Пришлось снова продемонстрировать способности. Убедил.
Вблизи Никитка выглядел еще хуже. Да, парню крепко досталось, реально ведь болтался между небом и землей. Я чувствовал очень слабое биение жизни в нем. Доктор был прав — первые несколько дней были решающими, и в случае Никиты перелом еще не наступил.
Не сговариваясь, мы со Столыпиным сбросили пиджаки и закатали рукава. Стефанович и медсестры отошли подальше и с любопытством ожидали наших действий. Правда, я услышал, что профессор велел одной из сестер принести на всякий случай реанимационный набор.
— Готовы, ваше сиятельство?
— Да.
На этот раз я был без допинга в виде минералки, но силы во мне было хоть отбавляй. Действовали по старой схеме. Столыпин производил лечебные манипуляции, а я работал батарейкой.
Только вот эффект и светомузыка на этот раз были другими. Когда Андрей активировал «Мертвую воду», выяснилось, что яда в организме Никиты оказалось слишком много. И чтобы его выгнать, пришлось задействовать ресурсы самого организма. К счастью, куда надо был воткнут выводящий катетер.
— Ничего себе… — прошептал Стефанович, завороженно глядя, как отрава начала стремительно покидать тело больного. — Невероятно…
В этот момент Никита задергался — начались судороги.
— Ничего не предпринимать, — предупредил Столыпин. — Так нужно. Это нормально.
Секретаря потрясло с полминуты — он так и не пришел в сознание, а затем затих.
— Так, почти вся вышла, остальное уйдет по инерции, — отчитался Столыпин. — Запускаю «Живчика».
«Живая вода» окутала все тело Никиты теплым мягким светом. Это заклинание было куда проще. На «Мертвой воде» на втором курсе с первого раза
