– Ну и что тебя из новостей шибче всего интересует? – прихлебывая из кружки спросил Волк. – Мы тут частенько сиживаем, уши воском не залепляем.
Паренек решил, что ничего такого не станется, если он распросит новых знакомцев. Для того ведь в корчму и шел. Только эти какие-то… странные.
– Может ведаете, сколько народу каждым днем в Киев приходит? – решился наконец он.
– Когда как. – пожал плечами Витим. – По весне меньше чем в зиму, а летом даже уходят. По жаре в городе тяжко… Прошлого дня стражники горевали, что взяли мыта за вход всего с пятерых. С четверых по алтыну, с одного два.
– Один, значит, витязь? – уточнил паренек.
– Так я потому и запомнил, что витязи сюда заходят не каждого дня! А уж ежели хаживают, то нам про них ведомо, поскольку они сразу на княжью службу метят. Этот же словно в воду канул.
Микулка чуть было не заерзал, да неожидано вспомнил совет Анастаса: "Не кажи своего интереса, не то семь шкур сымут…"
– Так уж и в воду… – с сомнением поморщился он, принимая от корчмаря принесенную кружку. – Много ли в Киеве спрячешься, чай не темный лес.
– Лес, не лес, а спрятаться есть где. – с набитым ртом подтвердил Ратибор.
Народу в корчме меньше не становилось, корчмарь с парой отроков едва успевал подносить питье и еду, кое где крупные споры перезревали в мелкие потасовки, но булат не звенел, значит все в порядке, на то она и корчма.
Волк, задумавшись о чем-то своем, плеснул пареньку из кувшина.
– Точно как лес. – буркнул он. – Со своими тварями. Есть и агнцы, есть и волки.
– Я гляжу, у вас к этому пришлому свой интерес. – молодой витязь решил сам пойти в напуск и выведать побольше.
– Так и есть. – положив руку на сабельку, молвил Сершхан. – Он необычный. Пришел, уплатил подать, нигде не заявился, не знамо чем занимается.
– Странные вы… – хмыкнул паренек. – Прям дружина по отлову необычных.
Четверо друзей снова улыбнулись, но оставили слова без ответа.
– А где все таки тут спрятаться можно? – не унимался Микулка. – Акромя княжей темницы? Бояре не спрячут, знатные витязи тоже. Чтоб перед новым князем выслужиться, они кого хочешь сдадут, не только чужака. Воры семь шкур сымут за такую услугу. Разве что трудовой люд…
Сершхан перестал разглядывать затейливую вязь на сабельных ножнах и заинтересованно поднял глаза.
– Кажись, дали мы маху… – он задумчиво потянулся за кружкой. – Эдакий поворот дел мы как-то и не обдумывали…
– А ведь верно! – у Волка даже глаза загорелись от предчувствия новых приключений. – Мы думали, что он просто никому о себе не заявил. А он может прятаться! Заплатил денег и сидит в какой-то норе.
– Кхе… – сверкнув перстнем почесал затылок Ратибор. – И мы, как дурни, потратили два дня на распросики рыночных девок.
– Ну, это тоже не зря… – пустился было в воспоминания Витим.
– Смотря что искать! – горячо возразил Волк. – До девок ли нынче?
– И с чего бы ему прятаться? Не из-за драки же в веси. – с сомнением покачал головой воевода.
– Про драку мы знаем. Но может было что-то еще, о чем нам не ведомо? – Ратибор покончил с рыбой и потянулся за рябчиками.
– Погодите! – не выдержал Микулка. – Это вы о чем? Вы что, в самом деле ищите этого чужака? Вам-то он на что сдался?
Четверо друзей серьезно переглянулись, а Ратибор даже жевать перестал.
– Нда. – Витим от души почесал затылок и снова наполнил свою огромную кружку. – Это-то ладно, это у нас работа такая… Но ты интерес выказываешь не меньше нашего, хотелось бы знать почему.
– Прямо я так все и выложу первым встречным…
Паренек решил, что и так выведал предостаточно. Пользы чуть, а от дум до утра голова будет пухнуть. Кто такие эти четверо? И отчего гоняются за чужаком? Не в мече ли дело? А ежели в мече, то лучше отсель уносить ноги, чтоб не сболтнуть лишку.
– Да и недосуг мне, – вздохнул он, допивая густой ол, – сами знаете, невеста меня ждет. Спасибо вам за пиво, пойду я.
– Ну, коль надо, так никто неволить не станет. – кивнул Витим. – Ступай. Но если что нужно будет, по ночам нас тут сыскать завсегда можно.
Микулка поднялся с лавки, спешно прошел к выходу и потянул прокопченую дверь.
На улице было свежо, видать до рассвета не так уж долго осталось. Многому Зарян научил, а вот время по звездам после полуночи мерять, выучить не удосужился, все спать заставлял. Молодой витязь оглядел пустынную улицу, вздохнул и пошел в гору.
Пройдя два квартала, он услышал приглушенный вскрик и яросную возню, но рассмотреть что-либо в кривых ответвлениях улицы мешала непроглядная тьма. Внутри все напряглось, а сердце задергалось так, словно его пнули. Микулка пригнувшись пробежал до стены и заглянул в темный проулок. Ничего… Только густые, как сажа, тени. Снова вскрик, уже дальше в проулке, даже что-то мелькнуло во тьме. Он ступил еще на несколько шагов и тут же услышал позади быстрый явственный шорох, молниеносно обернулся и тут же получил в лоб увесистым деревяным колом.
Темнота окрасилась всем разноцветьем радуги, а искры из глаз разлетелись так, что чуть пожар не случился. Микулка отшатнулся и едва не шлепнулся аки жаба, но сзади со всей силы пнули драным сапогом под ребра и запросто упасть не вышло. Он извернулся как кошка, стараясь не грохнуться на спину, сырая земля мягко приняла перекат, но нежданная слабость в ногах мешала двигаться, а цветные круги в глазах затмевали собой весь вид.
Паренек не подымаясь ударил ногой в темноту, промахнулся, перекатился и снова ударил. Тут же, прямо у левого уха с треском расщепился о землю увесистый кол, засыпав голову грязью.
Микулка вскочил как ужаленный, для уверенности прижавшись спиною к стене и тут же схлопотал носком сапога под дых, согнулся в дугу, пропустив над головой расщепленный кол, сбивший с камня полпуда обмазки.
– Да что он, заговоренный, что ли? – обиженно выкрикнули из темноты.
Задыхаясь и сплевывая, паренек сориетировался на голос и прыгнул, словно голодная рысь. Под кулаком что-то сочно хрустнуло и во все стороны разлетелись горячие брызги.
– А-ааа-а! – рванул тьму отчаянный вскрик. – Еще и бьется!
– Вот гад! – зло гукнули сзади.
Молодой витязь щучкой перпрыгнул через поверженного, перекувыркнулся, но подыматься с корточек не стал, думая, что супротивники видят не лучше него. Да, видать ошибся, поскольку суковатый кол все же нашел его спину, сшибив как горшок с плетня. Он растянулся в грязи, больно стукнувшись ребрами о подвешенный спереди Кладенец, перевернулся на спину и приготовился отразить удар, но удара не было. Прямо перед ним стоял на коленях бородатый тать с расквашенным носом, зажимая пальцами торчащую в горле стрелу. Надломленный кол валялся рядом.
Рука ухватилась за рукоять меча и рванула, со звонким шелестом освобождая оружие из ножен. Микулка увидел рядом чьи-то ноги, вскочил на одно колено и широкой дугой рубанул, метя в колени. Темнота ответила криком и впереди грузно бухнулся кто-то, не переставая надрывно кричать. Тут же невесть откуда, прошелестело сверкающее лезвие меча, разнеся голову оравшего в неопрятные клочья. Паренек отшатнулся, не зная где враги, а откуда пришла помощь, тут же углядел перед с собой перекошенное злобой лицо и хищно блеснувший кинжал. Он не думая рванул Кладенец на защиту, прекрасно понимая, что уже не сможет опередить юркое жало короткого клинка, но сзади мелькнула быстрая тень и воздух рассекла шелестящая молния сабельного удара. Голова разбойника покатилась в грязь, а тело заскребло по земле ногтями, заливая проулок кровью.
Прямо на Микулку рванулся вооруженный кистенем тать, но лбом налетел на возникший из темноты кулачище, да так, что оба сапога, соскочив с ног, отлетели на сажень.
– Последний! – деловито сообщил владелец могучего кулака, выходя на более светлое место.
– Точно, их всего трое было! – раздался с крыши халупки знакомый по южному говору голос.
Паренек вытаращил глаза от удивления, разглядев наконец своих новых знакомых. Если в корчме они привлекали к себе внимание, то в темноте ночи выглядели как у себя дома.
Сершхана почти не было видно, так сплетался с игрой света и тени причудливо расшитый восточный халат. У Волка только глаза поблескивали под низкой челкой, да нестерпимо сверкал, не смотря на густую тьму, узкий меч с жутко отточенным лезвием. За его спиной и впрямь висела лютня, а тело скрывала одежка из грубой черной кожи.
Ратибор мягко спрыгнул с крыши, перекинул через плечо толстенный лук и стянув рукавицу поправил пояс с мечом. Одет он был в темно-синий охотский кафтан и такого же цвета портки, волосы спрятались под синим, словно ночь, бархатным беретом, украшенным черным пером. Поди разгляди его в такой одежке на фоне ночного неба!
Только Витим Большая Чаша сверкал своей белоснежной рубахой, за воротом которой покачивалась рукоять меча с отлитым в навешии Родовым Колесом. Кажись он в бою этот меч и не вытянул. Да и зачем, с такими-то кулачищами?
