В другой раз Иисус, приближаясь к городу Наину, встретил похоронное шествие: выносили из города на кладбище умершего юношу, единственного сына у матери вдовы, и много народа шло с ней из города. Господь Иисус сжалился над нею и сказал ей: «Не плачь». Затем подошел, прикоснулся к одру, на котором несли усопшего. Несшие остановились. Христос сказал: «Юноша, тебе говорю: встань». Мертвый поднялся, сел и стал говорить (см.: Лк. 7, 12–15).
Самое поразительное чудо владычества над смертью явил Господь Иисус в воскрешении Лазаря. Услышав о предсмертной болезни Лазаря, Иисус сказал: Сия болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий (Ин. 11, 4). Говоря сие, Иисус знал, что болезнь Лазаря кончится смертью, и имел намерение воскресить его к славе Божией. Действительно Лазарь вскоре помер. Иисус, узнав об этом по Cвоему всеведению, назвал его смерть сном и сказал, что идет разбудить его. Иисус пришел в Вифанию, где жил Лазарь, уже на четвертый день после его смерти. Лазарь уже был похоронен, и от тела его ощущаем был запах гнилости. Сестры его плакали, и Сам Иисус прослезился. Затем Он велел открыть гробовую пещеру и громко возгласил: «Лазарь, гряди вон». И Лазарь воскрес и вышел из гроба, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами. Иисус сказал: «Развяжите его, пусть идет» (см.: Ин. 11, 1–44).
Частные случаи воскрешения Христом умерших служат залогом и предызображением всеобщего воскресения. «Общее воскресение прежде Твоея смерти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже» — поет Церковь. Смерть двенадцатилетней отроковицы и Лазаря, Христос назвал сном. Смерть телесная действительно есть сон, ибо как сон оканчивается пробуждением, так и страсти сменится некогда воскресением. Оно произведено будет тем же всемогущим голосом Сына Божия, которым во время земной Его жизни воскрешены три мертвеца.
Участь воскресших в последний день мира будет неодинакова, по слову Христову: «Одни воскреснут в воскрешение живота, то есть для вечно блаженной жизни, другие — в воскрешение Суда», то есть осуждены будут на вечные муки. К первым будут принадлежать творящие благое, к последним творящие злое (см.: Ин. 6, 29). Ибо кто что посеет в этой жизни, то пожнет в жизни будущей. Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух (ведущий духовную жизнь) — пожнет жизнь вечную (Гал. 6, 8). И в блаженстве и в мучении будет участвовать тело, которое было орудием души при совершении греха. Правда Божия определила, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5, 10). Худые дела, совершаемые через тело, разнообразны. Это грехи зрением, слухом, языком, обонянием, осязанием. Возненавидь эти грехи, душа христианская, если не хочешь вечно страдать за них вместе с телом. Берегись осквернять грехами не только ум и сердце, но и внешние чувства.
Тело, предназначенное к воскресению, по самой природе своей смертно. Не такова природа души: она по природе бессмертна — в ней нечему умирать — и убивающие тело не могут убить души (см.: Лк. 12, 4). Но жизнь души состоит не в одном существовании, а вместе с тем в соответственной ее природе деятельности. Ведь и жизнь тела тоже состоит не в одном присутствии в нем жизненного начала, не в том одном, что человек жив, не помер. Бывают такие телесные состояния, что и о живом человеке говорят: он заживо помер. Таково, например, состояние параличное. Иной человек в сем состоянии долго живет и даже по-своему здоров, боли не чувствует; но пораженные параличом члены не обнаруживают свойственной их природе деятельности, лишены способности движения или чувствительности, словно мертвые, хотя в них не иссякло жизненное начало. В подобном состоянии может находиться душа. Истинная жизнь души, как созданной по образу и подобию Божию, состоит в деятельном стремлении к уподоблению Богу, к возможному для человека подражанию Божественным совершенствам — мудрости, святости и благости, а через это подражание к достижению блаженного общения с Богом. Но это не все. Так как это стремление может быть успешно только при помощи благодати Божией — просвещающей, освящающей и оправдывающей, то жизнь души состоит главным образом в благодатном общении с Богом. Вне сего общения духовная жизнь, при всей ревности к богоугождению, невозможна, как невозможна жизнь ветки, отрезанной от дерева. Теперь по противоположности с жизнью духовной можно понять, в чем состоит смерть духовная. Она состоит в разъединении души с Богом, в удалении ее от Него, и в лишении Его благодати. Человек, пораженный духовной смертью, не теряет способности к мышлению и может быть весьма умным человеком, великим ученым, неподражаемым мастером устроять внешнее свое благосостояние, может быть даже честным человеком, все равно как и пораженный параличом может отлично пользоваться органами питания; но при этих совершенствах, умственных и даже нравственных, иногда встречающихся в духовно мертвом человеке, он не имеет того, что составляет истинно духовную жизнь. Он не помышляет и не любит помышлять о духовном и небесном, а только об одном земном, плотском и житейском. Ум его — чисто плотский ум. Напрасно вы стали бы пытаться обратить его внимание на истины духовные, божественные, — он и слушать вас не станет или будет слушать с глумлением и досадой. Орган для восприятия этих истин в нем забит, омертвел. Не менее жалко нравственное состояние духовно мертвого человека. Стремления к чистоте и святости, к делам любви и самоотвержения в нем убиты преобладанием плоти, то есть низших животных сил; а дела плоти, говорил Апостол, известны, — они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и тому подобное (Гал. 5, 19–21). Самые, по-видимому, добрые действия его повреждены самолюбием и своекорыстием. Благочестия не ищите в духовно мертвом человеке: может ли быть благочестивым тот, для кого богом служит земля и плоть?
Ни в дарах счастья, ни в напастях, болезнях и скорбях он не видит руки Божией, благодеющей или карающей, и потому ни в первом случае не чувствует благодарности к Богу, ни в последнем не смиряется пред Ним. Мертвые ничего не чувствуют. Бывают и в духовно мертвом человеке проявления благочестия, но благочестия мертвого, а не живого, обрядового, механического, без смирения, сердечной веры и любви к Богу. К радостям духовным он не чувствителен: он до того погряз в пристрастии к одним плотским и мирским удовольствиям, что если бы и в Рай попал, ему и в Раю было бы скучно.
Слово Божие часто говорит о духовной смерти. Оно вообще приписывает ее грешникам, не возрожденным благодатью: И нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены (Еф. 2, 5; Кол. 2, 13). Дела невозрожденного оно называет мертвыми (Евр. 9, 14). Блудного сына, растратившего отеческое наследство на жизнь распутную, оно прямо называет мертвым: мертв бе. Сластолюбивая вдовица, по слову апостола Павла, заживо умерла (см.: 1 Тим. 5, 6). Вера без дел, — по слову апостола Иакова, — мертва (см.: 2, 17; 2, 26). Ненавидящий брата, — по слову апостола Иоанна, — пребывает в смерти (см.: 1 Ин. 3, 14).
Смерть духовная имеет свои степени. Блаж. Августин образ их усматривает в трех мертвецах, воскрешенных Христом; он различает грех в сердце, грех делом, грех, обратившийся в привычку, — это как бы три смерти. Одна смерть имеет место как бы в доме, когда только в сердце лежит сочувствие к греху (это двенадцатилетняя отроковица, лежавшая мертвой в доме); другую смерть представляет вынос умершего юноши из ворот города — это значит то, когда сочувствие к греху, созревши в сердце, из сердца выходит наружу, то есть в дело; третья смерть бывает, когда силой злой привычки душа, как тяжелым камнем, подавляется, и подобно четырехдневному Лазарю, как в гробнице, смердит (см.: Мф. 9, 24; Мк. 5, 29). Другие видят указание на греховную смерть в четырех днях смерти Лазаря. Первый день — это согласие воли на грех; второй день — совершение греха делом; третий — частое повторение греха и образование привычки к нему; четвертый — обращение привычки в необходимость, во вторую как бы природу, в непобедимое упорство (Корнеллий Аляпиде. Комментарий на Евангелие от Иоанна, гл. 11).
Но на какой бы степени духовного омертвления ни стоял грешник, состояние его не безнадежно. Пока не помер человек физически, он всегда может вырваться из области духовной смерти, всегда может покаяться при помощи благодати Божией, всегда может совершиться с ним переворот, подобный тому, какой совершился с блудным сыном Евангельской притчи, ниспадшим в глубину греха: мертв бе и оживе. Тот, Который некогда поднял с ложа смерти дочь Иаира и Наинского юношу словом: «встань», и четвертодневного мертвеца возгласом: Лазаре, гряди вон. Он же доселе взывает к спящему мертвым сном грешнику: Востани, спяй, и воскресни от мертвых (Еф. 5, 14). Ему жалко было видеть умерших в цвете лет отроковицу и юношу, и людей к ним близких, тяжело чувствовавших утрату их. Он плакал при гробе друга Своего Лазаря. Но не менее даже более жалки Его человеколюбивому сердцу грешники, путем духовной смерти идущие в область вечной смерти, или погибели, от которой Он приходил избавить нас. Потому Он всячески ищет пробудить их от мертвого греховного сна.
