Си-Норосси подбежал к бен Тайубу. Араб замер, сложив руки на груди. Ни один мускул на лице его не дрогнул.
Султан замахнулся.
— Берегись! — спокойно произнес Тайуб.
Взоры их встретились, и никто не опустил глаз.
— Собака! — взвизгнул Си-Норосси. — Даю тебе четверть часа… Ступай, ищи, мне нужна Йеба… мне нужны двое белых… Если же не найдешь…
— Так что тогда? — холодно прервал его Тайуб.
Си-Норосси не ответил, но в глазах мелькнула угроза.
— Иди! — отрезал он. — У тебя есть четверть часа.
Тайуб поклонился, подозвал кого-то из своих людей и удалился.
Не прошло и пятнадцати минут, как он появился вновь.
— Итак? — крикнул султан. — Ты нашел их?
По-прежнему владея собой, Тайуб подошел ближе.
— Женщину, как и обоих белых, найти невозможно.
— Ты лжешь! Ты сам помог им бежать.
— Си-Норосси, ярость затмевает твой разум. Какой резон мне помогать троим негодяям, с которыми меня ничто не связывает? Послушай, мне сообщили, что приближаются французы. Готовы ли мы встретить их, оказать сопротивление, победить? Гнев лишил тебя лучших и самых преданных твоих воинов. Даже твои друзья спрашивают себя, в своем ли ты уме.
Си-Норосси снова встал в стойку, как тигр перед прыжком. Лицо его нервно подергивалось.
— Довольно! Хватайте его! Казнить! Пусть голова его падет к моим ногам!
Воины султана сделали шаг, но Тайуб царственным жестом остановил их.
— Никто не посмеет поднять на меня руку! — проговорил он спокойно и властно.
Си-Норосси повторил приказ, задыхаясь от злобы, но воины колебались.
Слишком долго им приходилось во всем слушаться Тайуба… Однако хозяин есть хозяин. Кому, как не Си-Норосси, обязаны они повиноваться беспрекословно?..
Си-Норосси бросился к воинам и ударом кинжала сразил одного из них наповал.
— Шевелитесь, поганые псы!
В эту минуту султан в слепой ярости рисковал всем: своим могуществом, а быть может, и жизнью. Лицо его озарял воистину адский огонь, в глазах сверкали молнии.
Воины кинулись к бен Тайубу…
Сын пустыни отскочил назад, издав резкий крик. Его сеиды[74] и воины, те, кого он выпестовал, кого озолотил в грабительских походах, окружили его плотным кольцом, прикрыв своими телами. Завязалась лютая, жестокая битва.
Сам Си-Норосси дрался наравне с остальными. Внезапный и неожиданный бунт привел его в бешенство. Но чего он и вовсе не мог перенести, так это того, что защитники бен Тайуба теснили его сторонников. Воины султана пятились, точно раки.
Люди Тайуба пробивались к воротам цитадели.
Казалось, никому не под силу взломать эти железные врата. Но перед Тайубом они, похоже, отворились сами собой. Араб и его воины мгновенно взлетели на коней и в один миг оказались у подножия крепости.
Еще секунда — и они на свободе!
Си-Норосси осыпал бунтовщиков проклятьями, чувствуя, что теряет власть. Кое-кто из его воинов присоединился к бен Тайубу…
Взбешенный султан, брызгая слюной, весь в поту и пене, ревя и стеная, смотрел, как удалялся его отряд — лучшие люди, те, с кем всегда приходила победа.
Через минуту они скрылись в лесной чаще.
ГЛАВА 8
В колодце. — Неожиданная встреча. — Где Меринос? — Пятый. — Ненависть заставляет молчать. — Всем поровну. — Конец! — Франция! — Спасены. — Общество «Фрике, Тотор и Кº».
— Тотор! Тотор!
Сын Фрике отозвался не сразу, так как слишком крепко спал.
— Тотор! Тотор! Ты меня слышишь? Где ты?
— Кто меня зовет? — прогремел Тотор тоном провинциального трагика.
— Это я, Меринос, твой друг!
Имя Меринос подействовало на нашего соню как электрический разряд.
Он тут же открыл глаза, но ничего не увидел. Вокруг было по-прежнему темным-темно. Но ведь он точно слышал крик. Это не сон.
— Это ты, Меринос?
— Я!
— Хорошо ли ты выспался?
— Великолепно…
— Я весь к твоим услугам. Но если бы ты не разбудил меня, я бы, наверное, проспал до Страшного суда. Ну так зачем ты разбудил меня?!
— Тотор, есть новости!
— Что? К нам едут артисты?
— Не смейся… Это очень серьезно.
— Ну хорошо! Что случилось?
— Вот уже около получаса где-то рядом с нами… О, Пресвятая Дева! Знаешь, трудно сказать, сколько именно времени… я спал, и вдруг меня разбудил голос… человеческий голос. Я убежден!
— И что же он тебе поведал, этот голос?
— То были не слова, а стоны… жалобы… Не разобрать. А потом все смолкло.
— А ты уверен, что это не рев какой-нибудь гиены?
— Нет, нет! Повторяю, голос принадлежал человеку. В тишине я прислушивался, но больше ничего не услыхал. Подумал, может, мне почудилось, как вдруг тот же голос зазвучал вновь. Опять кто-то жаловался и причитал…
— Откуда доносился звук?
— Снизу, из пропасти.
— Издалека?
— Не думаю. Постой, постой! Слышишь?
Из глубины колодца в самом деле донеслись жалобные стоны.
— Ну как, Тотор? Что скажешь?
— Помолчи, я слушаю. Этот голос не кажется тебе знакомым?
— Гм-м! Не думаю…
— Уверяю тебя, ты ошибаешься. Замолчи! Надо бы еще послушать.
— А что, если его окликнуть?
— Опасно! Не следует привлекать внимание. Мало ли кто это там стонет…
Тотор умолк. Голос зазвучал снова. На этот раз можно было различить отдельные слова. Тотор внезапно закричал:
— Хорош-Гусь! Ламбоно! Эй, приятель!
Оглушительное эхо прокатилось по всему колодцу.
Ответа не последовало.
Тогда наш герой решил рискнуть:
— Это Тотор говорит с тобой! Тотор и Меринос! Меринос и Тотор!.. Эй!
Слабый голос тихо ответил:
— Эй!
— Черт возьми! — воскликнул Тотор. — Похоже, бедняга не в лучшей форме. Эй! Хорош-Гусь, где ты? Как до тебя добраться?
Но негр не отвечал, а лишь тихо постанывал.
— Надо что-то делать!
— Меринос, я проверю, что и как.
— Проверишь? Но каким образом? С ума сошел! Ноги переломаешь!
— Малыш! Если бы я сошел с ума, мы бы с тобой давно отправились на корм рыбкам где-нибудь в тропической речке. Хорош-Гусь — друг, добрый малый, который рисковал ради нас собственной шкурой. Самое меньшее, чем я могу отплатить ему, так это рискнуть своей.
— Что ты намерен делать?
— Попытаюсь спуститься вниз…
— А как же я? Ты подумал обо мне?
— Будь добр, не беспокойся. Устраивайся поудобнее на твоей поперечине и не шевелись. Жди!
— Но…
— Довольно! Я был королем и привык к повиновению. Закрой рот и засохни… Спорить будем позже…
