не оставят в покое заставили меня решиться. Сотовой связи между странами естественно не было, так что нужно было идти ножками.
Приняв душ и одевшись в свежую школьную форму, я спустился вниз, где широко зевающая Ори только начала готовить нам завтрак.
— Ты чего так рано? — удивилась она, подставляя мне щёку для поцелуя.
Прикоснувшись губами к приятно пахнущей девушке, я провёл рукой по её попе.
— Реми, — она строго на меня посмотрела, — мы не можем этим заняться сейчас.
— Вчера вы с Рейкой что-то не были возмущены подобным фактом, — напомнил я ей об оргии, случившейся в душе вместо мытья.
У Ори начали пылать уши.
— Ты напоил нас! — попыталась она найти причину случившемуся, — напоил и воспользовался!
— Ладно, — я улыбнулся и отошёл от неё, — возьмите мой портфель с собой, я могу опоздать.
— А куда ты? — удивилась она, — да ещё и в такую рань!
— Нужно сделать одно дело. — с таким неопределённым ответом, не сильно ей понравившимся, я отправился в терминал аэропорта, который был оборудован порталами. Оплатив два билета до Москвы и обратно, я задержался перед тем, как войти в портал. Вспоминая то, как я здесь оказался, идти туда не хотелось категорически. Только сделав два вдоха и выхода, я под внимательным взглядом одарённого, который выполнял перенос, сделал шаг вперёд.
В отличие от Японии здесь царила уже глубокая осень, листва практически полностью облетела с деревьев, и я видел, как за стеклом, ветер перекатывал её по дороге.
— Добрый вечер, приветствуем вас в Российской империи, — я сошёл с портальной площадки, попав в руки пограничного контроля, — предъявите пожалуйста ваши документы.
Я достал японские и протянул им. Один из них провёл по ним рукой, и вернул мне карточку.
— Всё в порядке, хорошего времяпрепровождения в Москве.
— Спасибо, — ответил я и направился к стойке вызова такси.
Оформили её быстро, тут же конвертировали иены в рубли и предоставили машину.
— Куда господину нужно? — спросил меня шофёр на английском, когда я вышел на улицу.
— К Кремлю, — ответил я на русском, — рабочий день ведь ещё не окончен?
Тот посмотрел на ручные часы.
— Нет господин.
Дальше мы поехали молча, и уже при приезде, я дал ему хорошие чаевые. Выйдя из машины, я направился в сторону поста для входа в Кремль. Там я обратился к зевающему офицеру патруля, который о чём-то тихо переговаривался с солдатами, закрывая собой вход на проходную.
— Добрый день господа, — поздоровался я с ними.
— И вам мил сударь того же, — вежливо, но с достоинством ответил он.
— Мне бы по внутреннему телефону звонок сделать, — попросил я.
Это сразу их насторожило. Они напряглись и подошли ко мне, окружая.
— Зачем?
— Мне нужно встретиться с одним человеком, но российского сотового телефона у меня нет, поскольку я прибыл с другой страны, — спокойно ответил я.
— А можно ваши документы посмотреть? — поинтересовался офицер.
Я протянул ему японскую карточку, которую он долго изучал.
— Япошка, — его лицо искривилось, когда он увидел явно незнакомую для него фамилию, — хотя вроде по-нашему хорошо говоришь, да и внешность…
Его отношение ко мне тут же поменялось, ведь я был ему неизвестен.
— Это как-то имеет отношение к тому, что мне нужно позвонить? — я поднял бровь, — я делал это много раз, это разрешено, если известен внутренний код.
Тот скривился.
— А тебе он известен?
— Не узнаем, не проверив.
Он не хотел мне давать звонить, но сильно выбора у него не было, либо идти звать начальника караула, и в конце смены разбираться с ним и со мной, либо посмотреть, как меня отбреют на станции, если я не знаю внутреннего кода службы, в которую собрался звонить.
Офицер остановился рядом со мной, показывая на висящий на стене телефон.
— Прошу.
Прикрыв рукой диск, я покрутил его, набирая нужную комбинацию цифр, и почти сразу услышал знакомый строгий голос бессменного секретаря цесаревича.
— Приёмная его императорского высочества слушает.
— Анастасия Ивановна, добрый день, — сказал я в трубку, — могу я с Алексеем поговорить?
На той стороне настала длительная тишина. Потом с той стороны трубки закашлялись.
— Тихон? — она меня узнала, — мы вас как бы это помягче сказать, немножко похоронили.
— Тогда жаль, что я не смог присутствовать на отпевании, — притворно вздохнул я, — наверно говорили про меня много хороших слов.
Весь этот разговор я видел, как бледнеет и начинает потеть офицер, который меня сюда привёл. Меня не только не отбрили, а явно со мной разговаривали.
— Ты где сейчас? — поинтересовалась она, — я сейчас сама схожу к его императорскому высочеству. Думаю, другому человеку он не поверит. Такая новость.
— На проходной у Спасских ворот, — ответил я.
— Не вешай трубку, скоро вернусь, — предупредила меня она и потому как застучали эхом в трубке каблуки по мраморному полу я убедился в том, что она так и сделала.
На офицера без жалости нельзя было смотреть. Он ослабил воротник кителя, чтобы вдохнуть воздуха.
Ожидание почему-то затянулось, и я начал было переживать, как тут с другой стороны ворот, расслышался грохот, затем крики.
— Смирно!
И через минуту в помещение ворвался парень, одетый в парадный красно-белый китель с золотыми эполетами, но с непокрытой головой. Он быстрым, ищущим взглядом окинул взглядом помещение, заметил меня и бросился обниматься.
— Тихон! Живой! — он, не веря, крутил меня во все стороны, — но как? Князь Воронцов сказал, что ты погиб в Японии!
— Японцы подлечили, приняли беспризорника в клан, так что теперь я Реми Тонсу, Алексей, или ваше императорское высочество? Как правильно мне к тебе теперь обращаться?
Он показал кулак, на котором засияло чёрное кольцо, с потрескивающими грозовыми молниями по ободу — признак Магистра стихии воздуха, специализирующегося на электричестве.
— Я тебе назову высочеством!
— Понял, не дурак.
— Идём! Всё расскажешь, — он обнял меня за плечи и повёл за ворота, даже не посмотрев на потеющего офицера рядом с нами.
Анастасия Ивановна, увидев меня с цесаревичем, промокнула платочком уголок глаз.
— И правда живой, — улыбнулась она.
— Настя, нам перекусить и чаю, — бросил он в её сторону.
Женщина низко поклонилась и уже через пять минут в его рабочем кабинете три симпатичные молодые девушки убрали документы со стола и расставляли закуску.
— Рассказывай! Настя! Иди послушай, — крикнул он и когда секретарь аккуратно встала за его стулом, они стали слушать мой рассказ, который был очень короткий, поскольку я пересказал им всё, что со мной случилось, не указывая конечно подробных событий. Я рассказал даже о проведённом надо мной ритуале, поскольку изначально решил это сделать только в том случае, если он ко мне хорошо отнесётся
