Выслушав «важняка», Меркулов задумчиво сказал:
– Итак, все убийства раскрыты, а теперь нам предстоит выяснить роль во всем этом генерала Авдеева. Но ты же понимаешь, Саша, что, пока у нас в руках не будет таинственной видеокассеты, Авдеева мы не достанем. Цезарь – единственный свидетель его приказов. Этот дядя Боря просто откажется от того, что давал кому бы то ни было такие приказы, и все…
– Кассета у Ангелины, Костя. Но как вынудить передать ее нам? Она перепугана и справедливо считает, что данная кассета – ее последняя соломинка в водовороте событий.
– Надо внушить ей, что отдать кассету – это и есть ее единственный шанс, – продолжал Меркулов. – Кстати, что ты скажешь на это. – Меркулов протянул Турецкому листы бумаги.
"Президенту Российской Федерации
По информации, полученной нами из комиссии при Правительстве РФ по экспортной оценке инвестиций в российскую экономику, к вам уже обращался руководитель закрытого акционерного общества «Каскад» А. А. Трауберг. Он предлагал реализовать ряд экологических и энергетических программ за счет имеющихся в его распоряжении свободных средств в объеме 1000 миллиардов рублей.
При этом он просит предоставления его акционерному обществу исключительных прав по трансферу и конвертации рублей в валюту, освобождения от налогообложения, введения квот и получения ряда лицензий на бартер различного сырья.
Однако проверкой установлено, что данное предприятие имеет на своем счету всего 10 миллиардов рублей и проводит операции по приобретению грузовых автомобилей. Предприятие, в котором приобретаются автомобили, не указывается и не установлено. По оценкам специалистов, предлагаемые Траубергом проекты будут использованы для получения широкого спектра льгот и зарабатывания валюты и рублей на бартерных сделках без реализации программ.
Полагаем, что было бы целесообразным впредь принятие решений или выдачу указаний по реализации тех или иных программ руководством государства осуществлять только после проведения специальной экономической экспертизы поступающих предложений специально созданной для этой цели правительственной комиссией.
Мы неоднократно сталкиваемся с порочными предложениями, вносимыми руководству России. При этом используются личные контакты коммерсантов с должностными лицами из числа президентского окружения, что постоянно приводит к дискредитации руководителя государства".
Турецкий на всякий случай проверил трескучую термобумагу и удовлетворенно сказал:
– Подписи-то нет, Костя!
– Знаю, что нет, – кивнул Меркулов.
– Анонимка Президенту? – спросил «важняк».
– Сам понимаешь, Саша, что говоришь несерьезные вещи. Думаю, что этот человек в последний момент передумал отправлять письмо.
– Где же ты его взял?
– Кто-то генеральному прислал частным порядком.
– Интересно – кто?
– Уж во всяком случае, не Тураев, Саша.
– Это понятно. Понятно, мне кажется, и другое. Вряд ли так поступил бы российский патриот. Он пошел бы в открытую. Это кто-нибудь имеющий свой интерес в этом деле, Костя.
– Я с тобой согласен, но автор послания не врал.
– Не врал, – согласился Турецкий. – Про машины намекнул. Не сказал только, зачем они приобретаются этой фирмой.
– Ты ведь тоже сейчас не можешь ответить, зачем Траубергу военный караван, – заметил Меркулов.
– Правда. Этого сказать я пока не могу, – согласился Турецкий. – Но могу предположить другое: после подставки с анонимкой с таким коммерсантом, как Трауберг, наверху никто разговаривать больше не будет. Даже если он станет обладателем важной для государства информации. Во всяком случае, ему это очень сложно будет сделать.
– Вот видишь, раз-два – и версия готова! – похвалил Меркулов «важняка». – А что сейчас думаешь делать?
– Жду не дождусь появления подполковника Яковлева с арестованным сообщником Макара. Надеюсь выяснить, какие машины от Макара перекочевали в Москву и для каких целей предназначен этот караван, – ответил Турецкий.
– Хорошо, – одобрил Меркулов.
В этот момент зазвонил телефон, замгенерального взял трубку. Меркулов представился и стал внимательно слушать сообщение. В это время Турецкий наблюдал, как лицо друга, меняясь, отражало целую гамму чувств.
Не сказав в трубку ни слова, Меркулов резко отодвинул от себя телефонный аппарат и произнес:
– Иди, Саша. Звонили из «МК». Спрашивают, когда им назовут убийцу Юрия Иванова. Позвони от себя, успокой журналистов. У тебя есть опыт общения с ними. А меня прямо трясти начинает от этих правдоискателей с рупором. Скоро генеральному позвонят и отчета потребуют. Ну что ты с ними, ей-богу, будешь делать? – проворчал Меркулов, прощаясь с Турецким.
Яковлев сдал в военную прокуратуру задержанного им Павла, а также его «УАЗ» и помчался в МУР к Грязнову. Подполковник вошел в кабинет начальника МУРа, но не успели они и двух слов друг другу сказать, как зазвонил телефон. Грязнов поднял трубку.
– Добрый день, господин генерал, – приветствовал он звонившего. – Что? Что? Да это же идиотизм! – вдруг крикнул Грязнов в трубку.
Яковлев удивленно следил за разговором шефа.
– Во-первых, подполковник Яковлев еще не появился, а во-вторых, вы все с ума там посходили. Да… да, слушаюсь, – еле выдавил Грязнов и бросил трубку.
– Что случилось, Слава? – с тревогой спросил Яковлев.
– Слушай меня внимательно, – быстро заговорил Грязнов. – Звонил Федоров, требует твоего ареста. Шьют тебе боевиков, которых застрелили на твоих глазах, а также Иванова. Кто-то начал игру в подставки, видно, плотно Турецкий кому-то на хвост сел. Он сегодня должен был допросить Цезаря – это многое решит. А ты сейчас уходи с Петровки. Вечером звони из автомата мне и Сане. Действуй. Я сейчас звоню Турецкому.
– А то-то я думаю, чего это дежурный на меня как-то странно взглянул, – кивнул Яковлев.
– Если сейчас тебя все же возьмут, держись, Володя. Мы тебя вытащим. Это дело двух дней, – ободрил Грязнов друга.
Яковлев бесшумно вышел в коридор и направился к выходу. По пути он никого не встретил. Мелькнула бесполезная мысль: хорошо бы уйти через окно. Но на окнах стояли решетки. Он решил проскочить во двор через черный ход, а там уже что-нибудь придумать.
В этот момент спереди и сзади подполковника одновременно распахнулись двери двух кабинетов. Из них выскочили автоматчики в камуфляже и масках. Яковлев почувствовал, что ему в спину уперся автоматный ствол, а передний спецназовец скомандовал:
– Стоять! Руки вверх!
– Вы, ребята, не из солнцевской группировки? – попробовал пошутить подполковник.
Автоматчики напряженно молчали. Из кабинета вышел еще один и надел на запястья арестованному наручники.
– Пошли! Вперед! – скомандовал третий.
– А если мне назад? – пытался еще ерничать муровец.
– Теперь не ты определяешь, куда тебе идти, – оборвали его.
Яковлева быстро вывели из ГУВД на Петровке, 38, запихнули в машину, и вскоре он очутился в кабинете начальника Главного управления уголовного розыска МВД.
Федоров мрачно оглядел арестованного. Автоматчики расположились так, чтобы Яковлев в случае чего не смог прикрыться хозяином кабинета или даже его ударить.
– Да, подполковник, – сурово произнес Федоров. – Были хорошим сыскарем и вот докатились до уголовщины…
– О чем речь? В чем меня обвиняют? – воскликнул муровец.
– В грубейшем нарушении дисциплины и закона: без санкции прокурора вы произвели арест человека. Но боюсь, что это будет перекрыто обвинением в умышленном убийстве…
– Это недоразумение! – тихо сказал Яковлев.
– Именно так. Вам придется объяснить также, подполковник, что произошло в охотничьем домике, где были обнаружены следы крови и личные вещи пропавшего без вести продюсера Иванова. Кроме того, у нас имеются улики, подтверждающие вашу причастность к убийству Сергея Соловьева и Георгия Рябова, трупы которых обнаружили в джипе недалеко от охотничьего домика. Кстати, вы тоже ехали в этой машине.
– Меня в этом джипе «ехали» в наручниках! – раздраженно перебил Яковлев.
– Об этом вы расскажете следователю, который будет вести ваше дело, – повысил голос Федоров. – Итак, учитывая тяжесть совершенных вами преступлений и опасность того, что вы скроетесь от следствия, я испросил у прокурора Москвы санкцию на ваш арест и содержание под стражей.
Грязнов не стал по телефону сообщать Турецкому информацию об аресте Яковлева. Он сам поехал к нему. Секретарша сказала, что Александр Борисович допрашивает Трауберга. Начальник МУРа решил при Трауберге ничего не говорить следователю и только через секретаршу сообщил Турецкому, что он ожидает конца допроса в приемной.
Тем временем Турецкий приготовил бланк протокола допроса свидетеля и окинул Трауберга изучающим взглядом. Тот в свою очередь оценивающе взглянул на следователя. По сравнению с элегантным зеленым костюмом бизнесмена костюмчик следователя выглядел простовато, от долгой носки он вообще утратил первозданный вид, но, несмотря на это, «важняк» выглядел весьма внушительно.
