Я кивнул:
– Покукуешь.
– Илюшка ведь не придет.
– И без Илюшки.
– Буду капризничать, – заявила Дашка.
«Жигуленок» наш мчался по улицам. И солнце, будто играя в прятки, выглядывало там и сям.
ГЛАВА 42
Отрадно было отметить, что приехали мы на две минуты раньше условленного. Светлана встретила нас в прихожей в тех же джинсах и кроссовках – в рабочей, можно сказать, одежде. Окинув Дарью взглядом с ног до головы, как это умеют женщины, она покачала головой:
– Слышь, зеленоглазка, честно… не ходи одна по городу.
Дашкины щеки порозовели.
– Сычиха, отстань.
Светлана показала кулак:
– За Сычиху – в лоб.
– За зеленоглазку – в ухо, – ответила Дашка.
Никто не улыбнулся: это было ни к чему.
В дверь позвонили.
– Что делается! – пробасил Стас. – Явились вовремя!
Я шаркнул ногой, Дашка сделала реверанс.
Светлана предложила:
– Может, кофейку? Время есть.
Стас фыркнул:
– С коньячком или как?
Светлана мигом сникла:
– Стас, я просто подумала, что есть немного времени…
– А ты не подумала, – перебил Рыжий, – что мы тратим воскресенье не ради твоего прекрасного общества?
Повисло молчание.
Светлана кивнула:
– Знаю, Стас. Ты часто об этом напоминаешь.
Дашка обратила на меня сверкающий взгляд.
Пришлось вмешаться, хоть резона в этом я не усматривал.
– Кстати, – заметил я Рыжему, – ты мог бы потом вымыть кофейные чашки, выполнив тем самым свое вчерашнее обещание.
Стас отмахнулся:
– Посуду помою хоть сейчас. За Светой всегда нужно перемывать.
Светлана покраснела до корней волос.
– Ладно, пошли на кухню. – Она смотрела на Стаса в упор. – Покажи хоть пятнышко или…
– Или что? – Рыжий выдержал ее взгляд.
Дашка негромко проговорила:
– У меня такое чувство, Стас, что я с тобой недавно познакомилась. И знакомство это не из приятных.
Теперь покраснел Рыжий, со всеми своими веснушками.
– Да на здоровье! Давайте кофеек пить, чаи гонять: дело подождет! Я такой гадкий, вы добрые – пойдемте дружно мыть посуду!
Я посмотрел на часы:
– Кофеек отпадает. Излишек времени поглощен шквалом страстей. Поехали к Сереге Гномкину: может, он нас чем-то угостит?
Светлана с облегчением направилась к выходу. Мы со Стасом – за ней. Дашка с треском хлопнула дверью за нашими спинами.
В лифте они, конечно же, подпирали разные углы. Мне предоставлялось право нажать кнопку, с чем я успешно сладил. Лифт поехал на первый этаж, и, видит Бог, этот путь не казался коротким.
В «жигуленке» опять же мне доверено было рулить. Само собой, я рулил. Не то чтоб это занятие меня тяготило, но и удовольствия доставляло мало. В нашей веселой компании.
Стас теперь сидел рядом, а Светлана – сзади. Адрес, разумеется, я помнил и в подсказках не нуждался. А развлекать эту парочку анекдотами про чукчу – нет уж, извините. Так вот и ехали. Врываясь в открытое окошко, ветерок обвевал лицо. А солнце – то выглядывая из-за домов, то прячась – как бы говорило нам «ку-ку».
Приближаясь к месту встречи, мы оказались в микрорайоне, мягко сказать, неухоженном. Улицы замусорены, тротуары раздолбаны, и даже деревья здесь имели приблатненный вид. Стас хмуро предложил:
– Может, бросим машину и пешком дойдем? Разведаем обстановку?
– Зачем? – отозвалась Светлана. – Если нас пасут, мы покажем, что не доверяем Гному.
Хвала Аллаху, уста отверзлись у обоих. Я молча вел машину по извилинам переулка.
Рыжий полуобернулся к заднему сиденью.
– Пасут нас наверняка. Если причалим к дому – покажем не доверие к Гному, а только то, что мы лохи.
– Ну и ладно, – возразила Светлана. – Пусть думают, что на подставу мы не рассчитываем.
Рыжий скривил губы.
– По-твоему, Свет, они такие идиоты, чтобы поверить, будто мы такие бараны?
Серые глаза Светланы блеснули в зеркальце сталью.
– Готовя ловушку, Стас, они рассчитывают нас поймать. А уж кто мы там, бараны или козлы, мало их колышет.
Диспут этот грозил затянуться. И следует признать, у каждого из оппонентов имелись свои резоны. Меня, однако, их доводы не волновали, ибо я решил: гори огнем все заповеди Мангустов, но эту кровавую лавочку я прикрою. Хватит церемоний, господа.
– Ребята, – сказал я, подрулив к обшарпанной пятиэтажке, – слушайте сюда. Просто выходим и прем в подъезд. Можно хохотать и горланить песни. Полный расслабон, ясно? В квартиру вваливаемся, как на день рождения. – Я приглушил мотор. – Условие одно, ребята: от меня ни на шаг. Вопросы?
Стас покосился на Светлану.
– Мне-то зачем? – Он поправил на запястье золотые часы с браслетом – мой подарок. – Разве это как бы… э-э… не работает, что ли?
Муки Рыжего понять было нетрудно: он пытался спросить, но при этом не проболтаться. Дело было в том, что четыре месяца назад, в чрезвычайной оперативной обстановке, я изготовил три пары часов: для Ильи, Стаса и Такэру – нашего японского друга. Часы эти предохраняют от пули и от взрыва. Причем их нельзя украсть или потерять: через мгновение они сами собой оказываются на руке владельца, выполняя свою защитную функцию. И вот, стало быть, Рыжий хотел теперь выяснить (так, чтобы не догадалась Светлана), какого черта ему ходить ко мне привязанным, когда он и без того вроде кум королю.
– Все работает, – ответил я резко. – Но держись в шаге от меня. Без выпендрежа.
Стас молча пожал плечами.
Светлана, игнорируя наши недомолвки, спросила:
– Как насчет оружия, супермен?
– Плюем, супермент. – Я вышел из машины. – Вперед.
Держась кучей, мы направились к подъезду. Пятиэтажка располагалась на отшибе, между нею и ближайшим домом зиял глинистый котлован. Народ вокруг точно вымер. Ни собак, ни кошек – только вороны, зато с избытком. Словом, место для ловушки – лучше не придумаешь.
В подъезд мы вошли без приключений. Поднялись на второй этаж и остановились у двери с облупившейся краской. Тишина стояла гробовая. Светлана приложила ухо к двери.
Стас ткнул пальцем в кнопку звонка. Дверь была тонкая и подогнана не слишком плотно. Звонок прозвенел оглушительно. Никто, однако, не открыл. Стас позвонил еще – с тем же результатом. Дверь открывалась внутрь. Светлана чуть отошла, чтоб выбить ее ногой. Но Рыжий толкнул дверь, и та отворилась, поскольку не была заперта.
Светлана устремилась в квартиру, однако Стас ее придержал, благоразумно пропустив меня вперед.
Я вошел, они – за мной. Никто не напал на нас, не выстрелил. Квартира оказалась пустой. В единственной комнате из мебели стоял лишь колченогий стул, на котором валялась пивная банка и сухарь с отпечатком зубов. Лейтенант Гномкин лежал на полу с подогнутыми коленями, но даже в такой позе огромное его тело занимало большую часть комнаты. Голова свойского парня Сереги повернута была под неестественным углом, и на лице застыло выражение детской обиды.
Светлана замерла в дверях. Стас то ли нечаянно, то ли специально заслонил ее от этого зрелища. Присев на корточки возле покойника, я потрогал его лоб. Кожа не успела еще остыть. На груди убитого лежала открытка с изображением букета роз. На обороте была надпись: «Сычиха, я тебя трахну! Француз». Бросив открытку, я поднялся.
– Позвонишь Калитину, дашь этот адрес, – обратился я к Светлане. – Пошли, нам здесь делать нечего.
Светлана застыла, белая как мел. Стас посмотрел на нее, перевел взгляд на меня и буркнул:
– И что теперь? Куда тыркнемся?
Я пожал плечами:
– Придется мозгами шевелить.
Прав был Илья: если Остапчук знает, что мы знаем… Ловушка и впрямь оказалась необычной.
Стас хмуро кивнул:
– Начав с Толяна, он зачистил концы.
Мы двинулись к двери. Светлана стояла у нас на пути, пялясь на труп Гномкина. Рыжий положил руку ей на плечо:
– Свет, брось, ей-богу…
Светлана стряхнула его руку:
– Отвали.
Стас обернулся ко мне, взглядом прося поддержки.
Я разозлился.
– Что ты мямлишь?! Бери ее в охапку – и в машину!
– Сам бери! – огрызнулся Рыжий. – У нее крыша съехала, сто пудов!
– Ну прямо! – еще больше разозлился я. – Если от тебя до сих пор не съехала, то вряд ли уже съедет! – Подхватив Светку на руки, я шагнул за порог. – Дверь закрой, специалист!
Видать, планида моя такая – выскакивать из домов с женщинами на руках. Предупреждал ведь меня учитель: «Берегись женщин». Правда, имел в виду он нечто совсем иное, но как ни крути… Я спускался по лестнице, неся капитана МУРа, и Рыжий топал за мной следом.
Светлана пробормотала:
– Пусти, у меня ноги есть.
– Ну-ка, продемонстрируй, – тут же съехидничал Стас.
Я поставил девушку на ступеньку.
– Не расслабляйтесь оба: вдруг они сделают финт. Держитесь рядом.
Мы вышли из подъезда так же кучно, как вошли, и зашагали к «жигуленку». Никаких финтов не последовало, все было тихо. Интересно, почему? Сперва стрельба из джипа. Не в меня, правда, но в моем присутствии. Затем снайпер, выполнивший заказ лишь наполовину. К тому моменту, очевидно, я тоже стал для Остапчука большой занозой. И вот теперь, казалось бы, столь благоприятная обстановка – и никакой попытки избавиться от двух заноз разом. С чего такая осторожность?
