Описывая страдания московских родственников мальчика, Александр Борисович чуть было не прослезился.
В конце он великодушно предложил верховному вождю обменять себя на мальчика. Над тем, нужен ли он верховному вождю, Турецкий не задумался.
Александр Борисович говорил минут тридцать без остановки, и Майкл даже взмок, переводя верховному вождю слова Турецкого. О том, чтобы запомнить всю эту тираду и перевести ее по окончании всю целиком, не могло быть и речи.
Речь Турецкого произвела впечатление на верховного вождя. Он помрачнел.
— Мальчика здесь нет, — сказал Кауримо Ритуако.
— А где он? — растерялся Александр Борисович. — С ним все в порядке?
— Мальчика взял под свою охрану Сэм. Он находится в его деревне.
— Я могу его увидеть?
Кауримо Ритуако усмехнулся:
— Конечно, тебе надо поговорить с Сэмом.
Александр Борисович почувствовал, как у него быстрее забилось сердце.
— И после этого я смогу увезти Алешу домой в Россию?
— Нет, — коротко ответил верховный вождь.
— Но почему?
— По законам нашего народа я не могу отдать тебе мальчика. Он мой внук, — Кауримо Ритуако сделал паузу, — хотя и побочный. Он останется со своим народом. Другого решения не будет.
Кауримо Ритуако отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена. Охранники двинулись на Александра Борисовича, вытесняя его из хижины.
Александр Борисович предпочел выйти сам.
— И что ты теперь собираешься делать дальше? — спросил его Майкл, когда они оказались на улице.
— Поедем к этому Сэму. Я должен убедиться, что этот старый лис мне не соврал.
Фраза Александра Борисовича вызвала у Майкла недоумение.
— Верховный вождь не может солгать. Если он сказал, что с мальчиком все в порядке, значит, так оно и есть.
— Я привык во всем убеждаться сам, — ответил Александр Борисович. — Майкл, узнай, пожалуйста, где находится эта деревня.
Спустя десять минут они уже ехали по дороге в нужном им направлении, и Александр Борисович размышлял о своих дальнейших действиях.
Законы народа гереро его не устраивали.
«Черт знает что, — ругался про себя Турецкий. — Это что же получается, Алеша останется здесь на всю жизнь?»
Из слов верховного вождя следовало именно это.
«Раз он так уверенно и гордо говорил о законах своего народа, значит, обращаться в официальные учреждения бесполезно, — думал Турецкий. — А что же тогда делать? Что тогда делать? — обратился Александр Борисович к своему внутреннему голосу. — Скажи, ты же у нас самый умный. Или мы умеем только досаждать, а когда доходит до дела, мы помалкиваем?»
«Мы не помалкиваем, — немедленно отозвался внутренний голос, — мы думаем. Есть такое полезное занятие — думать».
«И много надумали?» — на этот раз съехидничал сам Александр Борисович.
«Есть одна мысль. А вот уверенности, что ты на это согласишься, нет».
«И что за мысль?»
«Послушай, Турецкий. А тебе не по барабану все эти законы народа гереро?» — поинтересовался внутренний голос.
«К чему это ты клонишь?» — подозрительно спросил Александр Борисович.
«Ты уже понял к чему».
«Хочешь сказать, что…»
«Именно это. Сейчас уже темно. А когда доедешь, будет еще темнее. Машина у тебя есть. А дорогу Майкл знает. Заберешь мальчика — и в российское посольство».
«А как же этот Сэм, который взял его под свою охрану?»
«А ты действуй аккуратно, Турецкий. Или в Москве никогда не забирался без приглашения на территорию чужой собственности? В конце концов, правда на твоей стороне. А это главное. Так что не дрейфь, Александр Борисович. И не в таких ситуациях оказывались. И ничего, слава богу, живы».
Этой ночью должно было все решиться. На небе светили звезды, из темноты доносились крики африканских животных.
Если все пройдет благополучно, то меньше чем через три часа они будут в Виндхуке.
Первым делом — в российское посольство. Наверняка все необходимые документы уже готовы. Министр иностранных дел должен был об этом позаботиться.
На машине посольства их доставят прямо к самолету, и никто, ни Кауримо Ритуако, ни Сэм, ни сам черт, не сможет помешать им.
Из посольства надо будет обязательно связаться с Витей Солониным и ребятами из группы выживания. Нельзя допустить, чтобы они Подвергались риску.
Но это в последний раз!
Никогда, никогда больше не ввязываться в подобные авантюры! Даже если цели будут самыми благородными.
Но почему же до сих пор не вернулся Майкл?
Александр Борисович посмотрел на часы, они показывали полночь. Значит, Майкл ушел сорок минут назад. Он должен был уже вернуться. Неужели с ним что-то случилось? Он-то здесь совсем ни при чем.
Турецкий перекатился на другой бок и всмотрелся в темноту.
Впереди виднелись силуэты хижин, среди которых своими размерами выделялся дом Сэма. Обычный двухэтажный щитовой дом, но на фоне хижин он выглядел настоящим дворцом.
Они оставили машину недалеко от дороги. В темноте все равно никто не заметит. Отсюда до нее около семисот метров. Бежать недолго.
«Господи, — подумал вдруг Александр Борисович, — но ведь это же чистой воды безумие. На что я надеюсь? На то, что Сэм не проснется? На то, что он не сможет догнать нас? Но ведь самое паршивое, что Сэм защищает этого мальчика. Может быть, если бы не он, мальчик был бы уже мертв. Нет, никогда больше. Это точно в последний раз».
Впереди послышался шорох, и Александр Борисович сильнее вжался в землю.
— Это я, Саша, — послышался шепот Майкла. — Все нормально.
— Майкл, почему так долго? Я подумал, что-то случилось.
— Если бы что-то случилось, ты бы услышать. Просто я стараться быть как можно более аккуратный.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Александр Борисович. — Ты его видел? Ты видел мальчика?
— Да, видеть. Он есть в тот большой доме. Никакой охрана я там не видеть. Он спит на первой этажа. Ты мочь проходить туда через дверь на задняя стена. Я смотреть, там есть засов, но он очень простой открываться.
— Ты хочешь сказать, что мальчик один во всем доме?
— Никакой охрана я там не видеть, — повторил Майкл. — Саша, ты уверен, что хочешь делать так?
— Уверен, Майкл, уверен. Возвращайся к машине и жди меня там. Если услышишь шум, то сразу не уезжай. Иначе за тобой погонятся. Выжди пару часов. Если меня поймают, я скажу, что один. В Виндхуке иди сразу в российское посольство и сообщи Хмелеву, где я нахожусь. Может быть, он сумеет что-нибудь сделать… А теперь я пойду.
— Саша, — спросил Майкл, и в темноте Турецкий увидел, как блеснули его белки, — этот мальчик на самом деле твой сын?
— Нет, Майкл. Это не мой сын.
— Это сын твоей близкой знакомой девушки?
— Нет.
— Саша, а почему тогда ты делать все это?
— А черт его знает, Майкл, — усмехнулся Турецкий. — Я и сам толком не понимаю.
Прислушиваясь к каждому звуку, Александр Борисович медленно пошел к деревне. Ему казалось, что он производит слишком много шума. Каждый раз, когда под его армейскими ботинками раздавался хруст, он застывал на месте и какое-то время стоял не шевелясь.
Обойдя деревню, он осторожно подобрался к нужному дому. В доме, как и во всей деревне, стояла мертвая тишина.
Александр Борисович заглянул в окно.
Мальчик действительно находился там. Он лежал на низкой кровати, укрытый простыней, и спал.
Если бы он только знал, что за ним пришли! Насколько бы тогда все было проще. А теперь нужно не только не разбудить Сэма, но и не испугать мальчика. Если он закричит, все пропало.
Александр Борисович отодвинулся от окна и подошел к задней двери.
Вот засов, про который говорил Майкл. Турецкий попробовал поддеть его, но ничего не вышло.
Черт! Не хватает еще только провозиться с замком. Майкл сказал, что он открывается легко. Надо было спросить, как именно он открывается.
Александр Борисович предпринял еще одну попытку — и снова неудача.
Главное — успокоиться. Все получится. Только надо успокоиться.
За его спиной раздался шорох, и вдруг Александр Борисович Турецкий со всей отчетливостью понял, что у него за спиной кто-то стоит. Ему показалось, что он чувствует дыхание этого человека на своей шее.
Тогда он повернулся.
Перед ним стоял почти двухметровый африканец с жестким, словно выточенным из камня, лицом.
В руках африканец сжимал автомат.
В следующий момент он резко взмахнул прикладом, и Александр Борисович потерял сознание.
Часть четвертая
Истина где-то рядом
ИСТИНА ГДЕ-ТО РЯДОМ 1
1
Он очнулся в каком-то темном чулане на полу. Голова раскалывалась от боли, один глаз заплыл.
Александр Борисович предпринял попытку ощупать лицо и понял, что у него связаны руки.
