— Теперь не спросишь.
— Накосорезили господа оперативнички, а нам теперь крутись, — сдвинул брови Валентин.
— Сказали, виновные будут наказаны. А что толку? Ладно, что теперь крыльями махать?.. Бывшего владельца перстня с черным бриллиантом опрашивал?
— Да, господин Петрухин все подтвердил. Перстень продал Аиде Пивоваровой, оказавшись в безвыходной ситуации.
— Когда?
— За два дня до смерти.
— А…
— У него стопроцентное алиби. Продал и на следующий день улетел в Америку.
— Ну никто не хочет облегчить нам работу!
— Это точно. Я сегодня пытался Бориса отыскать, приятеля Лады Козило.
— Нашел?
Валентин почесал ухо:
— Как сквозь землю провалился. С квартиры съехал.
— Он паспорт хозяйке показывал, когда вселялся?
— Не знаю я, что он там кому показывал, — не выдержав, рассмеялся Валентин. — А если серьезно, Леонид Леонидович, то хозяйка — совсем ветхая старушка. Видит и слышит плохо. Короче, мальчонка шустрым оказался. Сбежал. Я пытаюсь до Козило дозвониться, но телефон отключен. Она его предупредила, больше некому.
— Чего ему бояться?
Валентин пожал плечами:
— Сам удивляюсь. Я все хотел спросить, как правильно говорить: Козило или Козилы? Бывают же такие фамилии!
— В словаре посмотри. Если помню, то женские фамилии подобного типа не склоняются, а мужские склоняются. Если мы с тобой убийцу Эллы Ревенко не найдем, то нас целый год склонять будут. По всем падежам и кабинетам.
На столе Лаврова зазвонил телефон.
— …Да, да, пропустите его.
Он положил трубку.
— Валя, не уходи, — остановил он Архипова. — К нам идет Ольшанский.
— А я зачем?
— Посиди. Вдруг уловишь что… неуловимое. Я зашиваюсь, попрошу руководство к делу Лидмана тебя подключить. Если ты, конечно, не возражаешь.
— Не возражаю. Только я антиквариатом никогда не занимался.
— Надо же когда-то начинать.
Сгорбленная фигура Юрия Алексеевича производила тягостное впечатление.
Лавров поднялся и сам усадил его в удобное кресло.
— Вы сказали зайти к вам после посещения клуба, вот я и пришел. — Он тяжело вздохнул. — Все сочувствуют. Я не знаю, что и думать…
— А кто сочувствовал громче всех? — спросил Архипов.
— Что? — не понял Ольшанский.
— Вы приехали в клуб, — терпеливо объяснил Валентин. — Кто с вами разговаривал?
— Подходили почти все, выражали соболезнование. Господи, как по покойнику!
— Кто провел с вами большую часть времени, пока вы находились в клубе?
— Лидман Дмитрий Евгеньевич, — не задумываясь, ответил Юрий Алексеевич. — Мы тридцать лет знакомы. Я говорил, что украли, он охал. Вот, собственно, и все. Леонид, Леонидович, — обратился Ольшанский к следователю, — вы сказали, если на таможне появится что-то из моей коллекции, вы мне сразу сообщите.
— Пока ничего нет.
— Значит, ее не вывезли?
— Нет.
— Но хоть где-то что-то должно объявиться!
— Юрий Алексеевич, вам надо набраться терпения. Обязательно что-нибудь да всплывет. Обязательно! Список украденного у нас есть. Но еще раз перечислите мне, пожалуйста, только те вещи, которые не представляют антикварной ценности.
Ольшанский выполнил просьбу.
— Часы с полки? — изумился Валентин. — Серьезные воры, шли на миллионное дело, и вдруг — дешевенькие часы. Непонятно.
— И мне непонятно, — оживился Юрий Алексеевич.
— И вазочку, говорите, разбили?
— Да, тоже недорогая. Жена в нее цветы любила ставить.
Ольшанский ушел.
— Что думаешь, Валя?
— Очень серьезная кража. И подготовка серьезная. Действовали в перчатках, чтобы следов не оставлять. О чем это говорит? Люди опытные, наверняка их пальчики в нашей картотеке имеются. — Он замолчал ненадолго. — Одного не пойму: с одной стороны — взяты раритеты, с другой — дешевый ширпотреб. И потом, деловые ребята вазы не разбивают, им лишний шум не нужен. Как-то здесь… — Архипов покрутил рукой, — не очень сходится.
— Правильно думаешь, — сказал Лавров. — А клиенты наши должны объявиться. Украли, чтобы продать. Короче, подключайся к делу. Надо глаз не спускать с клуба фалеристов. Тебе придется работать в контакте с оперативниками 9-го отдела МУРа. Там ребята толковые.
— Надеюсь, толковее тех, кто сегодня Дрозда завалил, — проворчал Архипов.
— Ну, у этих и самому поучиться не грех.
Глава 27
Тамара, осторожно ведя Асю под руку, вошла в подъезд. Сегодня позвонили из милиции и сказали, что ее квартиру обворовали в то время, когда она находилась на даче.
— Как? — изумилась Вершинина. — У нас сигнализация.
— Сигнализация не сработала. Приезжайте, будем разбираться.
Ася, услышав про это, решила ехать с ней.
— Не надо, — отговаривала ее Тамара, жалея пожилую женщину. — Я сразу позвоню.
Ася была непреклонна.
Тамара не стала дожидаться шофера, поймала машину.
— Не может такого быть, — твердила всю дорогу Ася. — Мы с Серафимой Дмитриевной сколько лет прожили, и ничего не случалось.
Взяли на удивление мало.
— Скажите спасибо своей соседке, — говорил Тамаре молодой милиционер, который встретил ее в дверях. — Спугнула вора.
На происшествие выехала оперативно-следственная группа.
Алина Борщова была тут же. Она, прижав к груди свою собачку, без устали рассказывала, как все произошло.
— …Слышу, на третьем этаже в квартиру вошел. Тут я засомневалась — не к кому ему сюда ходить. Потом сообразила, что дверь-то он своим ключом открыл. Быть такого не может! Позвонила в дверь, оттуда ни звука. Опять звоню. — Алина потерла ушибленное плечо. — Тут он меня дверью и саданул. Алисочка моя залаяла, он — вниз бежать.
— Он был один?
— Один, сволочь. Вдвоем они бы меня насмерть уложили.
— Узнать его сможете?
Алина подумала.
— Смогу, — уверенно ответила она. — А ключ-то у него откуда? Он ведь дверь своим ключом открывал.
— Вы это видели?
— Не видела, молодой человек, а слышала, — язвительно ответила Алина. — Я хоть и не молодая, но со слухом у меня все в порядке.
Когда Тамара прошла в квартиру и увидела, что со стены исчезли «Ирисы», она остановилась как вкопанная.
— Господи! — ахнула Ася.
— Все нормально. — Тамара наклонилась к ней. — Там… там уже ничего нет, — тихо произнесла она.
Ася перекрестилась.
— Что здесь висело? — Занятые разговором, они не заметили, как к ним подошел сотрудник милиции.
Тамара вздрогнула.
— Картина. Две картины, — поправилась она.
— Вы — хозяйка квартиры, Вершинина Тамара Викторовна? — уточнил сотрудник.
