— Откуда…
— Да я их познакомила, — перебила Пронина. — И про серьги Ладе тоже я сказала. Зачем такая роскошь, если жить не на что?
— Козило серьги купила?
— Нет, не сторговались. Ревенко сидела за столиком сама не своя, испуганная какая-то.
— Она ушла первая?
— Нет. Первой поднялась Вершинина. Ее шофер ждал, она с ним уехала. Эллу Ревенко Лада в машину пригласила. Та сначала отказывалась, потом согласилась.
Все это еще раньше рассказал следователю официант ресторана.
— Кто был в машине?
— Как обычно, — пожала плечами Пронина. — Лада, Борис, я, шофер, разумеется, и Ревенко. До самого дома мы ее не довезли, строители дорогу разрыли. Там, перед стройкой, и высадили.
— Во сколько это происходило примерно, не помните?
— Светло еще было, а время точное не помню. Часов семь-восемь, наверное.
— Ее убили недалеко от того места, где вы ее высадили.
Пронина горько усмехнулась.
— Слышала, что убили, но не знала, что там.
— Что вы делали дальше?
— Поехали к Ладе на дачу. Я осталась у нее ночевать.
— А Борис?
— Ну и Борис, конечно.
— Как фамилия этого Бориса?
— Понятия не имею. Вопрос не ко мне.
— Давно Козило с ним знакома?
Пронина задумалась.
— Примерно месяц.
Неприятности, произошедшие с мужем, научили ее быть сдержанной и ничему не удивляться.
С Козило разговор получился другой. Сначала она пыталась даже кокетничать со следователем, но как только вопросы стали конкретными, с нее слетел весь лоск.
— …Вы что, вы меня подозреваете?! — заорала она. — Да как вы смеете?! Да я вас…
Ох, и намучился с ней Архипов! Ему с трудом удалось ее успокоить. Она подтвердила все то, что сказала ее приятельница Пронина. Вопрос о Борисе заставил ее хихикнуть.
— Вы считаете, что я слишком стара для него? — кокетливо спросила мадам Козило, поигрывая кольцами с крупными камнями и поправляя довольно откровенное декольте.
Валентин за год не говорил столько комплиментов женщинам, сколько сказал сейчас жене банкира. Это совсем примирило ее с вызовом в прокуратуру.
— Фамилия у Бориса очень романтичная, как и он сам. Тюльпанов, Борис Тюльпанов, правда, звучит замечательно?
Где проживает ее любовник, она не знала.
— У моего шофера надо спросить, он его до дома иногда подвозил. Сама я у него в гостях не была.
— Связаться с ним можно?
— По мобильнику, только он почему-то второй день не отзывается.
Она выплыла из кабинета, оставив после себя стойкий запах духов.
— Хоть под душ полезай, — фыркал Архипов, вспоминая умопомрачительный наряд не желающей мириться с возрастом дамы.
Он закрыл папку с делом и решительно сунул ее в сейф. Все, на сегодня он свою норму отработал. У Козило и компании — твердое алиби. Не могут же они так складно врать! Бориса он отыщет, обычный хлыщ, наверное, живущий за счет дамочек, таких сейчас немало развелось. Уголовно такие действия ненаказуемы.
В отличие от буйной Козило, Тамара Вершинина не закатывала старшему следователю прокуратуры Лаврову истерик. Но ему от этого было не легче.
Она вежливо отвечала на все вопросы. Ответы совпадали с тем, что говорили до нее Пронина и Козило. Лаврову не в чем было ее упрекнуть. Как и два года назад. Она была так же осторожна и немногословна. Тогда он почувствовал, что Вершинина чего-то недоговаривает. Сейчас такого впечатления, пожалуй, не было.
Следователь удивился, что она смутилась, отвечая на простой вопрос.
— Почему я приехала в клуб? — переспросила она. — Да как вам сказать… Была на фирме у мужа, он сейчас в Германии, обедать дома одной не хотелось, вот и заехала.
— Куда вы отправились потом?
— На дачу.
— А не проще и пообедать было на даче?
— Не проще. Я не собиралась в тот вечер туда ехать. Ася позвонила. «И сказала про Рембрандта», — добавила про себя Тамара.
— Вы раньше не встречались с убитой?
Тамара покачала головой.
— Нет. Мне было неприятно присутствовать при торге. И очень жаль эту женщину.
— Вам не показалось, что Элла Ревенко чего-то испугалась?
— А вы знаете, я сейчас вдруг об этом тоже подумала. Она была немного странная, но я тогда решила, что она за серьги переживает. Кому приятно свои вещи продавать? А сейчас вспомнила ее глаза… Да, пожалуй, она была напугана.
— Она села к вам за столик в таком состоянии или что-то испугало ее уже на месте?
Тамара подумала.
— Не знаю. Я ее не разглядывала, она же не ко мне приехала. Потом, когда начался торг, обратила на нее внимание.
— Кого из знакомых, кроме компании Козилы, вы встретили в клубе?
Обычный вопрос, почему она опять занервничала?
— В холле я увидела знакомого журналиста. Его зовут Юра Егоров. Поговорили немного. Мы давно не виделись.
Вот как, об этой встрече следователь не знал. Зато знал о другой, но сама Вершинина пока почему-то помалкивала.
— Больше вы никого не встретили?
— Да, совсем забыла, — нахмурилась Тамара. — За соседним столиком сидел Стас Наумов. Это мой сводный брат.
— Вы разговаривали?
— Да нет, просто кивнули друг другу. Между нами дружбы нет.
— Что так?
Она пожала плечами.
Лавров видел, как неохотно она отвечает на его вопросы. Особенно о родственнике. Ответила, потому что он был настойчив. Если бы Валентин не выяснил у Козило и Прониной, что с Вершининой заговорил молодой мужчина, сидящий за соседнем столиком, вряд ли она «вспомнила» бы про это.
Лавров видел в окно, как Тамара пересекает двор. Не хотелось ей говорить про Наумова. Даже лицо изменилось, брезгливым стало. Но что это дает? У них у всех алиби. Искать убийцу Ревенко и Пивоваровой надо не здесь.
— А где, где его искать? — спросил себя следовать.
Ответа на этот вопрос он пока не знал.
Глава 25
Назаркин хорошо подготовился к встрече с няней Вершининой. Не поленился сделать себе удостоверение помощника режиссера киностудии. Фальшивое, конечно. Не проблема, если есть деньги. И знакомые.
— Какую студию писать?
— Любую. В Интернет можно глянуть.
— Смотри, тебе жить, но я бы не советовал.
— Почему?
— Там есть информация, и при желании можно обнаружить обман.
— Тогда пиши любую. Их сейчас до черта.
— «Лихоманы», — заржал знакомый.
— Хорош зубоскалить. Лучше придумай что-нибудь неброское, но солидное.
— Только за отдельную плату. Ладно, шучу. «Метеор», например.
— Годится.
— Фамилию какую писать?
— Чуев, Геннадий Иванович Чуев.
