Сергеев услышал, как брякнул, откатившись назад, и замер затвор – у Мангуста кончилась обойма. Но тут же пустой магазин шлепнулся в воду, а на его место со щелчком встал полный. Пружина дослала затвор с патроном на место со звуком, который повоевавший человек ни с чем не спутает – довольный сытый лязг взведенного оружия.
Тело застреленного им Ловкого было наполовину скрыто водой. Автомат так и лежал рядом с правой рукой мертвеца. Разыскивать подсумок у Сергеева не было времени, он едва успел юркнуть за угол, как услышал шаги Мангуста. Доставшийся Михаилу трофей был снаряжен по правилам – два магазина плотно скручены изолентой. Один был полон, второй почти полон, так что легкой добычей для куратора бывший кадет уже не был.
Андрей Алексеевич скорее всего тоже понял, что к чему, потому что из-за стеллажей не выбежал и даже носу не показал.
– Ну, что, Умка, – крикнул он, и голос его стек с набрякшего потолка прямо Сергееву за воротник. – Классное шоу у нас получилось? Жаль, времени нет на продолжение! Горжусь тобой, кадет! Эх, какая бы пара из нас с тобой получилась, родись ты лет на 20 раньше!
Залязгал металл. Сергеев не мог понять, что именно делает Мангуст, но звук был такой, будто бы Андрей Алексеевич начал вскрывать один из металлических кофров, которыми были уставлены множество полок на нижних ярусах. Вот открылись прихваченные временем замки-защелки, вот захрипели застывшие петли…
– Все, Миша… – продолжил Мангуст негромко. – Финита ля комедия! Бог с ним, с удовольствием! Я всегда учил вас работать на результат. Стар стал, таких как ты голыми руками рвать, укатали Сивку горки…
Щелчок. Такой знакомый звук. Неужели…
Сергеев рванул вперед, как спринтер, не обращая внимания на то, что бег его шумен до невозможности – попробуй-ка бежать без всплесков, когда вода выше половины икры! За спиной громыхнуло, и Михаил прыгнул вперед рыбкой, вывинчивая корпус в полете так, чтобы приземлиться на спину.
Оставляя в пропитанном влагой воздухе грязно-дымный след, в нескольких сантиметрах над ним пронеслась выпущенная из гранатомета граната. Сергеев надавил на курок, АК выплюнул очередь, и в этот момент заряд врезался в стену за сергеевской спиной. Михаилу показалось, что кто-то притаившийся в тылу треснул его по затылку кованым сапогом.
От удара едва не хрустнула шея, рот наполнился крошкой эмали и солоноватой жижей из слюны и крови. Сергеев ухнул под воду, словно могучий кулак припечатал его к полу. Голова его звенела колоколом.
Он начал стрелять, еще не подняв лицо над водой, надеясь зацепить Мангуста шальной пулей, а когда вынырнул, хватая окровавленным ртом воздух, то услышал треск и скрежет, заставившие его на мгновение забыть о смертельно опасном противнике и отпустить спусковой крючок.
Огромный стеллаж за его спиной медленно съезжал на бок, словно складывалась неудачно собранная ребенком конструкция из набора «Сделай сам». Целый пласт стены с торчащими из осколков бетона анкерами, висел в воздухе, бетонную поверхность пучило, выдавливало потоком воды, рвавшимся через трещины. Стеллаж завихлял, закачался и начал заваливаться в сторону Михаила, и ящики посыпались вниз дождем. Сергеев вылетел из-под рушащихся полок, как перепуганный бурундук. Многотонная масса ударила во второй стеллаж, на котором ему чудом удалось удержаться, анкерные болты лопнули, словно перетянутые струны, и второй многометровый «шкаф» начал складываться, заставив Михаила в очередной раз совершить кульбит.
Огромные полки рушились одна за одной, каждый следующий удар был во много раз мощней предыдущего. Тонны металлоконструкций и грузов летели вниз, ломая и круша все подряд. Сергеев краем глаза увидел Мангуста, стоящего в стороне с разложенной трубой гранатомета на плече – Андрей Алексеевич «выцеливал» бегущего с хладнокровием стендового стрелка, но не торопился пустить следующий «выстрел», ожидая естественной развязки.
Михаил бежал, как белка в колесе, на шаг опережая лязгающую зубами смерть. Стоило оступиться – и искореженный металл разжевал бы его, превратив в фарш. Он смещался правее, стараясь выскочить на край стеллажа и перепрыгнуть наверх следующей секции, остававшейся неподвижной. Но вопрос – успеет или не успеет – оставался открытым. Сминающиеся конструкции и падающие ящики издавали такой грохот, что Сергеев мог не услышать следующего выстрела.
В тот момент, когда под его ногами закачалась от удара предпоследняя башня из ящиков, Михаил прыгнул через трехметровый проход и тут же краем глаза уловил вспышку выстрела. От взрыва заряда покрытая трещинами стена лопнула, словно ледяная корка на осенней луже. Рванувшаяся через трещину вода била с такой силой, что медвежьей лапой смахнула все, ставшее у нее на пути. Ящики весом в несколько центнеров, не говоря уж о более легких грузах, брызнули в разные стороны со скоростью пули. Сергеев увидел, как вода выдавливает огромный пласт бетона, очертаниями похожий на Африку, как диковинными червями лезет наружу скрученная чудовищной силой арматура, как мутные водяные лезвия полосуют воздух, и стену склада выдавливает, пучит и…
А потом Сергеев потерял способность ориентироваться и дышать. Вода несла его, крутила, переворачивала, и Михаил в любой момент ожидал смерти от удара о препятствие, от острого, как гарпун, куска арматуры, но поток заполнил склад настолько быстро, что его просто вышвырнуло наверх, в тоннель, и теперь тащило прочь со скоростью курьерского поезда. Он умудрился вынырнуть – это удалось сделать, только прекратив бороться – и сделать вдох. Вокруг была тьма, он различал только движение – прямо над ним неслись серые своды тоннеля метрополитена, стоило только поднять руку – и он смог бы коснуться шершавых тюбингов.
Поток ревел, как водопад, а, скорее всего, где-то впереди и было некое подобие водопада. Там, в плотном, как загустевшая смола, мраке вода рушилась в провал, сотрясая стены тоннеля. Поток начал мельчать: Сергеева потащило ногами по бетону и, развернув, ударило плечом обо что-то твердое. Водопад грохотал совсем рядом, воздух заполнился запахом нечистот. Казалось, что вокруг повисла взвесь из мелких вонючих капель. Михаил рванулся поперек потока. Встать не было ни сил, ни возможности – вода сбивала с ног.
Он чувствовал, что находится на платформе – пол под ногами был гладок и поток посреди тоннеля двигался медленнее, чем по краям, там, где вода бушевала над стрелами путей. Но и такой скорости было вполне достаточно, чтобы не оставить шансов на спасение. Михаила несколько раз развернуло, он попытался встать хотя бы на колени, но не удержался и рухнул в зловонную жижу, внезапно заменившую воду. Его скольжение остановил опорный столб, причем остановил так, что из Сергеева едва не вылетел дух. Удар грудью о камень вышиб из легких остатки воздуха, но полет в никуда прервался, и Сергеев, словно жук, приколотый к картону булавкой энтомолога, замер, охватив руками и ногами каменное основание. Вода разбивалась о его спину, как волна о форштевень корабля. Вокруг невыносимо воняло, и Михаилу пришло в голову, что где-то совсем рядом находится разрушенный коллектор – лопнувшая толстая кишка Москвы, – в которую и низвергается поток.
Он попытался встать, и у него это получилось, но, увы, в его положении ничего не изменилось – теперь он стоял лицом к столбу, по-прежнему неспособный отойти от него ни на шаг. Тьма вокруг была кромешной, непроницаемой, и полагаться на слух было невероятно тяжело. Сергеев определил, что провал, в который рушится водопад, находится где-то справа. В левом тоннеле вода не грохотала, а издавала мощный журчащий звук, клокотала в водовороте, словно горная река на сужении.
Двигаться вправо означало рухнуть вниз, в кипение зловонных струй, и сгинуть наверняка. Двигаться влево означало всего лишь прыжок в неизвестность. Но левая неизвестность была лучше безнадежной правой определенности. И Сергеев, оттолкнувшись от столба всем телом, шагнул влево, на авось, и рухнул на пол, сбитый тяжелым водяным кулаком. Он успел прикрыть голову руками и как раз вовремя: локоть ударом ободрало о край платформы, и вода, несколько раз перевернув Михаила, засосала свою добычу в жерло межстанционного перегона. Засосала и сглотнула с неприятным, чавкающим звуком.
* * *
У Блинчика было удивительно озабоченное лицо.
За все время нового знакомства Сергеев не видел, чтобы у Владимира Анатольевича сделалось такое лицо. Что удивительно, Владимир Анатольевич, Вовочка, Блинчик, мать бы его так, Сергеева не боялся, хотя должен был бы бояться до нервного поноса, до коликов и подкожного зуда. Не боялся – и все! На его пухлой, веснушчатой физиономии была написана искренняя озабоченность тем, что вошедший в его кабинет Сергеев не понимает всей сложности возникшей ситуации и создает проблемы там, где их не должно быть.
Охрана Блинова с задачей не справилась. Хотя Владимир Анатольевич и сделал соответствующие выводы из давешних событий на Бориспольском шоссе и в госпитале, но здесь, в реставрированном особняке в глубине дворов на Большой Житомирской, в своем личном – не партийном – офисе, Блинова охраняли не бывшие «альфовцы», а обычные ребята из партийной службы безопасности. А ребят из доморощенной СБ противниками назвать было трудно, скорее уж статистами, несмотря на пистолеты, автоматы, жилеты и надлежащий положению гонор. Числом их было шестеро и Сергеева, проникшего в особняк на плечах у курьера, они не задержали даже на тридцать секунд. Михаил никого не убил и даже не покалечил – так, приласкал минут на десять-пятнадцать: пусть пока полежат.
