В эту минуту ей казалось, что она смогла бы уйти навсегда оттого, что было для нее важным до сих пор. Губы ее сжались.
- А как быть с твоей замечательной Изумрудиной Нила? Он улыбнулся.
- Жемчужиной Луны, ты хочешь сказать.
- Мне трудно запомнить, - дерзко бросила Клер. - Боюсь, у меня нет твоего опыта. Узнает ли о ней мир из твоей следующей книги?
- Конечно. Это то, что нравится читателям. Дай вспомнить: конечно, я описал Ниссу задолго до того, как вспомнил о тех скучных вещах - о размерах колес экипажей и тому подобном. Мне кажется, я написал так: "Нисса - это женственность, огонь, страсть. Она удивительна в любовных играх. Когда ложишься с ней в постель, ты как будто сдаешь экзамен на мужскую выносливость..."
Клер попыталась выскочить из постели, но Тревельян схватил ее за руку и притянул к себе. Она не смотрела на него, не хотела разговаривать и, сложив руки на груди, смотрела в стену.
- Ревнуешь - спросил он лукаво.
- Ты можешь уйти из моей комнаты сейчас же. И не трудись возвращаться...
Он поцеловал ее в шею и в упрямо сжатые губы.
- Какое тебе дело до моих отношений с Ниссой? Ведь ты же любишь Гарри...
- Ты опять смеешься надо мной, - резко сказала Клер. - Гарри, по крайней мере, относится ко мне, как к взрослой. А ты насмехаешься, как будто я ребенок.
- Ты и есть ребенок, - тихо произнес Тревельян. - Самый прекрасный взрослый ребенок на свете.
Она не знала, радоваться ей такому комплименту или огорчаться.
- Я не так хороша, как твоя Жемчужина Луны или как моя младшая сестра.
Он поцеловал ее в уголок губ.
- Ты даже не знаешь, что я имею в виду под красотой. - Он наклонился к Клер и улыбнулся. - Ты когда-нибудь была настоящей эгоисткой?
Ее почему-то встревожил этот вопрос. В беседах с Тревельяном она почти всегда выступала как праведница, страдающая за правое дело.
- Я совершила не один эгоистический поступок. Дома, в Америке, я была слишком снисходительна к себе.
- Ты получала регулярное пособие в счет причитающегося тебе наследства твоего деда. Скажи, ты давала родителям какие-нибудь деньги?
- Всего несколько раз, - бросила она и, когда Велли улыбнулся, опять попыталась выбраться из постели. - Ты мне не понравился, когда я впервые увидела тебя, и не нравишься сейчас.
Тревельян притянул Клер к себе и склонился над ней.
- А что тебе не нравится во мне? Что я понимаю, какая ты на самом деле? Или что я не рассматриваю тебя, как красивую маленькую американку наследницу состояния, чьи деньги - самая важная вещь в мире? Или тебя беспокоит то, что я не заблуждаюсь насчет твоих родителей? Может быть, ты считаешь, что Гарри тебе нравится потому, что он так же романтичен, как ты сама? Гарри замечает только то, что ему хочется. Он считает свою мать хорошей, потому что ему хочется, чтобы она была такой. Он думает, что любит тебя, потому что ему хочется этого.
- Оставь в покое Гарри. Он хороший, добрый человек.
- Да, это правда. У него нет ни одного недостатка. Он не способен никого обидеть.
- В отличие от тебя. Ты обижаешь всех и каждого, кто хоть немного приближается к тебе.
Выражение лица Тревельяна изменилось, и он отстранился от нее.
- Да, ты права, - сказал он. Клер лежала рядом, не касаясь его и все еще злясь и на него и на себя: за то, что они наговорили друг другу, и за то, что сделали. Она не должна была пускать его к себе в постель, обязана была выгнать, когда он вошел в комнату и стоял над ней, спящей.
Девушка почувствовала, как Тревельян зашевелился будто собирался встать. Она тут же повернулась и обняла его
- Не уходи, Велли. Я так устала от одиночества.
Он крепко прижал ее к себе, и в этом объятии было так же много близости, как и в любовных ласках.
- Ты тоже это чувствуешь?
- Что "это"?
Клер прижалась щекой к eго груди.
- Одиночество.
Она стала возражать, говоря, что такой знаменитый человек, как капитан Бейкер, не может быть одиноким, что у него наверняка друзья по всему миру. Но человек, лежавший в ее объятиях, был не капитаном Бейкером, он был Тревельяном, тем человеком, что упал в обморок, когда они впервые встретились, и впервые в жизни угостил ее виски, и давал ей читать книги.
Клер подняла лицо, чтобы он поцеловал ее. Больше они не произнесли ни слова, застыв в нежном объятии.
Когда Клер проснулась, ее маленькая сестра сидела на стуле у изголовья кровати.
- Ты спала как убитая, - сказала Отродье.
Клер приподнялась на локте. Другая половина кровати была пуста.
- Он ушел.
Клер села, натянув на себя простыню.
- Я знаю. Гарри уехал вчера. Он отправился в Эдинбург... по делу.
Сара коротко рассмеялась.
- Роджерс сломала ногу.
Клер чуть не задохнулась от изумления.
- Что-что?! Тревельян говорил, что возьмет мисс Роджерс на себя. Но не мог же он сам сломать ей ногу?!
- Вчера вечером она легла спать в своей маленькой комнате, а сегодня утром проснулась в комнате дворецкого с ногой в гипсе - сверху донизу. У нее очень болит голова, и она ничего не помнит из того, что случилось ночью. Дворецкий рассказал ей, что она бродила, как лунатик, по дому, упала с лестницы и сломала ногу. Пришел доктор и наложил гипс, пока она спала. Дворецкий сказал, что доктор дал Роджерс какое-то сильное лекарство, чтобы она забыла все случившееся.
Клер поморщилась.
- А откуда у доктора такое лекарство? Отродье улыбнулась.
- Я думаю, из Пеша. Клер рассмеялась.
- Воображаю! Наверное, ты права. Отродье пристально посмотрела на Клер.
- Что там за женщина с Велли? Я не смогла ее как следует рассмотреть сегодня утром, было еще темно, но она, кажется, очень хорошенькая. Она шла, прижавшись к Тревельяну, а он обнимал ее за талию...
Отродье с удивлением воззрилась на Клер, выпрыгнувшую из постели. Она никогда не видела ее голой и была удивлена, что старшая сестра настолько забылась в ее присутствии.
- Помоги мне одеться, - приказала Клер. - Мне нужно...
- Спасать Тревельяна? - спросила младшая лукаво.
- Что-то вроде того, - ответила Клер, хватая корсет.
Не позже чем через двадцать минут Клер бегом поднималась по ступеням башни Тревельяна. Она не знала, что предстанет ее взору, но воображала ужасные картины. Например что эта Нисса сидит на коленях у Тревельяна. Вместо этого она увидела его спокойно сидящим за одним из своих столов, он с головой погрузился в работу и не поднял головы, когда Клер вошла, но протянул ей пустой стакан из-под виски. Очевидно, думал, что это Оман.
Клер подошла к шкафчику, где стояла бутылка, достала ее, чтобы наполнить стакан Тревельяна. Только тогда он поднял голову и увидел ее.
- Я думал, ты еще спишь, - тихо произнес он.
Рука Клер дрожала, когда она ставила бутылку на стол. На секунду их взгляды встретились. Его глаза выражали напряженное ожидание, ее - робкий вопрос: вспоминает ли он о том, что было ночью. В следующее мгновение она оказалась в его объятиях, и они начали страстно, исступленно целовать друг друга, как после долгой разлуки. Тревельян поднял ее юбки, притянул к себе на колени и начал развязывать тесемки панталон, надетых под его шелковым халатом.
Клер была в ужасе от того, что он собирался сделать. Она запротестовала, но он закрыл ей рот поцелуем, и она обо всем забыла, обвила его шею руками и жадно поцеловала его.
Клер не услышала женского голоса. Тревельян же, если и слышал, не подал виду. Он продолжал целовать ее, отбросив нижние юбки.
Клер попыталась высвободиться, отталкивая его руки и стараясь соскользнуть с его колен. Он что-то пробормотал.
Клер не расслышал, что именно, но поняла, что это пешанский язык. Потом она услышала женский смех и какие-то слова.
Клер сильно толкнула Тревельяна, и он сразу выпустил ее. От неожиданности она не удержалась на ногах и шлепнулась на каменный пол. Посмотрев вверх, девушка увидела Ниссу. Она выглядела еще красивее, чем накануне вечером. На ней было одеяние из желтого шелка, которое оттеняло ее глаза, делая их золотистыми. Клер помнила каждое слово, сказанное Тревельяном о его любовных отношениях с Ниссой. Неужели он ушел от нее, Клер, в разгар ночи к этой Жемчужине? Хотя, если он был в состоянии "обслужить" двадцать пять женщин за одну ночь, две для него - просто пустяк.
Клер поднялась и направилась к двери.
- Я должна идти, - сказала она. Тревельян поймал ее за юбку.
- Тебе никуда не нужно идти.
Нисса что-то сказала, и Тревельян ответил ей на пешанском.
- Что она сказала? - неприязненно спросила Клер.
- Ничего интересного.
- А все-таки? Тревельян тяжело вздохнул.
- Она сказала, что цвет твоего платья не подходит тебе, ты в нем бледная и анемичная.
Нисса что-то добавила, и Клер внимательно посмотрела на нее.
- Переведи.
- Клер, любовь моя, - начал было Тревельян и опять вздохнул. - Она сказала, что ты несколько тяжеловата для своего роста, а мужчины не любят полных женщин.
