«Должно быть ему очень хочется побыстрее избавиться от меня». Но ее первая мысль была тут же оттеснена второй: ей очень хотелось избавить себя и собаку от обратной прогулки по жаре.
– Спасибо. С удовольствием.
Он повел ее за угол сарая к джипу. Ей на глаза попалась закрытая на висячий замок дверь.
– А здесь что у вас?
– Ничего особенного.
– Так зачем же она тогда закрыта?
– Я не хочу, чтобы мыши и другие грызуны из пустыни бегали здесь.
– Можно взглянуть?
– Это мой дом, – сказал он. – Не могу поверить, что вы вдруг захотели осмотреть мои комнаты.
– Я не прошу вас показывать мне ваши комнаты. Это сарай. Ваш дом наверху. Я вполне уважаю личные апартаменты.
Хотя в душе она надеялась попробовать попасть и туда.
– Вам, конечно, лучше знать.
Его голос внезапно стал трескучим, злобным. Штасслер, похоже, заметил это и сам, поджал губы. Затем он пришел в себя и, пройдя мимо нее, открыл дверь.
– Тут ничего нет. Вы будете разочарованы.
Лорен ничего не ответила, но почувствовала, что он, возможно, и прав. Она то и дело испытывает разочарования в поисках Керри.
Сарай, как Штасслер и сказал, был пуст. Солома в стойлах и все. Стойл около дюжины, но никаких следов пребывания лошадей: ни упряжи, ни седел, ни единой вещи. Пусто, как в пещере.
Но если он так беспокоится о мышах, то зачем же оставлять здесь солому, в которой они с удовольствием совьют гнезда. Кто знает? Она уже задавала ему множество вопросов и ни на один не получила удовлетворительного ответа.
Лорен развернулась и сделала было два шага к выходу, но услышала, как Штасслер сказал:
– Эй, парень, пошел отсюда, пошел, – и хлопнул при этом в ладоши.
Она обернулась и увидела, что Лерой роет солому в последнем стойле в левом ряду.
– Лерой, – резко скомандовала она. – Ко мне. Штасслер отошел в сторону, когда она направилась к собаке. Она схватила его за ошейник, чтобы оттащить как раз в тот момент, когда его коготь зацепился за кольцо, которое поднялось и громко упало.
Лорен, искренне растерявшись, повернулась к Штасслеру, но тот уже был рядом с ней и схватил ее за руку.
– Уберите от меня руки! – крикнула она, Лерой поднял голову от кольца и посмотрел на того, кто схватил его хозяйку.
Ему достаточно было зарычать, чтобы Штасслер отпустил руку. Лерой оттеснил его к противоположному стойлу, а Лорен, напрягшись, две-три секунды переводила взгляд с кольца на Штасслера и обратно.
Но, когда она взялась за кольцо, он с криком «Не смей!» ринулся к ней.
Лерой вцепился ему в правое бедро.
Штасслер выругался от боли, а Лорен подняла толстую деревянную дверь.
– Есть там кто-нибудь?.. – крикнула она, и не успела договорить, как послышался голос Керри.
– Я! Я здесь! Заберите меня отсюда!
Лорен снова поглядела на Штасслера, который был прижат к стене и стоял с окровавленной ногой. Лерой отпустил свою жертву, но теперь он предлагал цену, на которую не согласится ни один мужчина: его оскаленные зубы готовы были впиться в промежность Штасслера. Скульптор аж посерел.
Лорен, спустившись вниз, увидела парад скелетов и клетку. Она глубоко вздохнула, и это чуть было не оказалось ее последним вздохом, так как воздух здесь был пропитан смертью.
Она пробежала через весь подвал к тому месту, где, ухватившись за прутья клетки, стояла Керри. Рядом с ней застыла обнаженная девушка.
– Ключи! – закричала Керри. – Они у него. Они всегда при нем!
Лорен побежала обратно в сарай, боясь того, что она может там увидеть. Штасслера с пистолетом? Штасслер убежал за оружием? Но Лерой не отступал. Штасслер стоял неподвижно, как и его статуи, очевидно, боясь, что при первом же движении он многое потеряет.
– Мне нужны ключи! – закричала Лорен, и от этого Лерой зарычал.
– Они наверху, в моей спальне, – нервно ответил Штасслер.
– Выверни карманы.
– Он меня укусит.
– Не укусит, – заверила Лорен, даже не зная, да и не больно-то беспокоясь о том, правда это или нет.
Штасслер с поразительной медлительностью полез в карман. Он вывернул его с той же медлительностью, продемонстрировав только потрепанную подкладку.
– Другой, – приказала Лорен.
– Не могу, – ответил Штасслер, его глаза показали на Лероя, словно он хотел без слов добиться от нее понимания.
– Другой, или он сейчас сожрет тебя живьем.
И опять она не представляла, насколько правдивы ее слова, но ее это совершенно не беспокоило. Штасслер начал исполнять ее приказание. На сей раз, когда карман был вывернут, на свет появилась связка ключей.
– Бросай их сюда.
Он без усилия бросил их, но они до нее не долетели. Она нагнулась вперед, подняла их и метнулась обратно в подвал. Когда она пробегала по земляному полу, то поняла, что с этого дня ее феноменальная зрительная память превратится из дара в проклятие: этот парад костей, с абсурдными скелетами, одетыми в одежду и застывшими в мрачных позах, будет преследовать ее до конца дней.
Она попробовала три ключа, прежде чем нашла нужный. Но как только она открыла дверь, голая девушка вцепилась в Керри и начала умолять ее остаться.
Остаться? Она, должно быть, совсем выжила из ума. Лорен бросилась к ним, стараясь оторвать от Керри голую девушку. Эта задача была бы намного проще, если бы девушка была одета. К ее удивлению, девушка отпустила Керри, а Лорен допустила ошибку, оставив ее.
Девушка выскочила из дверей клетки и попробовала захлопнуть ее. Лорен подставила плечо под металл и набила себе синяки. Удар вышиб из нее весь воздух, но это спасло их от этой тюрьмы.
Она проследила взглядом, как девушка взмыла вверх по лестнице. Керри помогла Лорен подняться, и они вдвоем прошли мимо скелетов.
Когда они добрались, наконец, до сарая, жгучая боль в плече у Лорен уже начала ослабевать. Штасслер так и стоял прижатым к стене, а следов девушки нигде не было видно.
Керри повернулась к скульптору:
– Чтоб ты сдох! – прокричала она. – Подохни здесь, сукин сын!
Лорен потащила ее за собой.
– Пошли, не задерживайся.
Они выбежали из сарая прямо к джипу. Лорен попробовала открыть водительскую дверцу, но та оказалась закрыта, а ключи... Господи! Ключи остались в дверях клетки!
Она повернулась, собираясь еще раз спуститься по лестнице, но увидела, что к ним вразвалочку бежит Лерой. Но когда она взглянула дальше, то ее охватила паника. Она увидела, как из стойла, поспешно хромая, выходит Штасслер.
Лорен развернулась, схватила Керри и потащила ее направо, в пустыню.
– По дороге нельзя, – задыхаясь, объяснила она. – Он поедет за нами.
Она тащила девушку по пересохшему песку к густым кустарникам, которые остановят любую машину. Но даже здесь, пробираясь по пересохшим руслам и топкому песку, она понимала, что Штасслер, если надо, сможет преследовать их пешком. Он ни за что не позволит им уйти, как бы тяжело он ни был ранен, а Лорен сомневалась, что у него разорвана бедренная артерия. Сначала кровь хлынула, но потом она едва сочилась. Штасслер все еще мог ходить, а это значит, что вскоре они должны будут спрятаться.
Глава двадцать третья
Я рванул за ними, и я был уже не более чем в метре от них, как у меня свело ногу. Через мгновение я уже хромал, испытывая ужасную боль, словно в меня глубоко вонзили нож с зазубренным лезвием. Затем я сообразил, что даже если я и догоню их, то эта чертова собака разорвет меня на кусочки. У меня не было пистолета. Вдобавок к этому я понял, что уж если я хочу преследовать их, то мне надо запастись каким-нибудь обезболивающим.
Эта паршивая скотина прокусила мне бедро. Сейчас мне надо заняться раной, обработать ее. Инфекция, которую могла занести эта грязная тварь, убьет меня быстрее, чем эти две ведьмы.
Направляясь к холмам, они создали мне определенные трудности. Но и для них это убийственное решение. У них нет ни воды, ни пищи. С ними, можно считать, покончено. Таков их удел. Каждый их шаг ведет к гибели. Это может меня порадовать, и я радуюсь, но мне очень жаль, что я потерял Бриллиантовую девочку. Она видела меня, когда я находился в лапах этой чертовой собаки. Она вышла и посмотрела мне прямо в глаза. Я думал, она поможет мне. Мне казалась, эта прекрасная молодая обнаженная девица пришла мне на выручку, но тут она выскользнула в дверь, даже не обернувшись. При последнем взгляде на Бриллиантовую девочку я увидел только ее восхитительный зад. Ах, эти твердые, круглые щечки, к которым я прижимался лицом, по долинам которых я с таким волнением странствовал языком.
Я не представлял, где она теперь. Но раз уж передо мной стоял этот печальный выбор: преследовать Ее Светлость, которая тоже задержалась при выходе, но только для того, чтобы выкрикнуть в мою сторону разные оскорбления, и Шлюху от прессы или Бриллиантовую девочку, то я должен был оставить мою маленькую любовницу. Маловероятно, что она натравит на меня власти. Если я вообще что-то понимаю, то она живет во власти собственных извращений. В таком случае она должна простить мне мои. Это соглашение мы заключили, не обменявшись ни единым словом. Оно всегда было между нами. Мы с ней выросли из одинаковых семян, но она еще бутон, а я в полном расцвете.
