Катя поднялась, разгоняя телом пену. Задумчиво покрутилась перед зеркалом — голое, недомытое чучело в клочьях густой белой пены.
Или… или еще страницы две? Интересно все-таки, чем там все закончилось…
«Он вошел в нее, и она вскрикнула. Ничего более блаженного она не испытывала…»
Как так, ничего лучше… а мороженное после долгого дня на солнцепеке?
«…Он нежно обхватил ее грудь своими крепкими пальцами и заставил затвердеть от возбуждения соски…»
Чистая физиология. Или у всех писателей так, на личном опыте? Формация такая людей — писатели с только им присущим взглядам на технику секса. В общем, Родриго засадил Дульсинее на сто пятой странице и малтузил с перерывами на балы, похищения и обеды до триста сороковой. Во всех позах вечно крепким… этим самым. Дульсинея все это время нежно вздыхала, ее охватывала то нежность, то буйное неистовство. Катерина и опомниться не успела, как книга закончилась.
Персонажи поженились, нарожали детей, жили счастливо и богато. Дульсинея беременела, теряла память, ее находила давно утраченная мать — более жуткого мыла Катя читать еще не приходилось.
Почему я это читаю вообще? — удивилась за себя Катя и швырнула книжку прочь, на стиральную машину.
Она закутала промытые волосы в полотенце, накинула халат и вышла из ванной. Выключила по пути свет, включила фен, высушила волосы, стала одеваться.
Она натянула футболку через голову, прямо на голое тело — жара, улыбнулась своему отражению. И резко обернулась назад.
Слишком напугало ее присутствие посторонней.
Слишком неожиданно и неслышно вышла из кухни, лишь на миг отразившись в зеркале, девушка.
— Доброе утро! — сказала гостья.
— Доброе утро, — автоматически вторила Катерина, отходя от испуга.
— Ты — Катерина?
— Да. Ты — о тебе дядя Саня, ну, Гром предупреждал…
— Меня зови Тейли. Я тебя не стала тревожить. Чайник пока поставила, вещи разобрала. Ты будешь пить чай?
— Разумеется.
Катерина оправилась от шока, и, уже внимательней приглядевшись, поняла, что зря так перетрусила. Бояться было нечего: стройная девочка от силы лет восемнадцать-двадцать, очаровательные серебряные косички, ярко-синие глаза странного оттенка, снежно-белая кожа. Ослепительная улыбка на все тридцать два зуба. Курносый нос и наивно пухлые губы.
Студентка-первокурсница, вот кто это.
Тейли перехватила эту мысль в глазах хозяйки и улыбнулась еще шире. Хозяйку не удивило ее необычное имя, в город часто приезжали на учебу с самых разных мест. Да и здесь порой родители так детей называли, надрывая фантазию, что диву даешься.
Вскоре они уже сидели за небольшим кухонным столиком и болтали обо всем на свете, как лучшие подруги.
— Тебе еще налить чаю?
— Спасибо, если можно, какао.
— Какао нет. Есть кофе и чай.
— Тогда чай.
— Это хорошо, что ты приехала к нам! У нас прекрасный город, отличные места для учебы. А в нашем районе вообще спокойно и тихо! Правда тут с девятого этажа недавно мужик один выпрыгнул. Дурак, видимо, был. А так все прекрасно и тихо.
Катерина неловко бухнула на стол кусок торта в упаковке. Тейли, зарывшись с головой в какие-то книги, повела носом и, не отрываясь от дела, сказала:
— А что ты себе не накладываешь?
— Я не люблю сладкое, — с сожалением глядя на торт, сказала Катерина.
— Так посоли, — пожала плечами Тейли.
Сладкое Катерина любила, но в последнее время стала подозревать, что стала толстеть. Подозрения усиливались с каждым новым выпуском бьюти-журнала, что приносила посмотреть подруга из колледжа. Там на фотках были такие тощие фифы, что просто отпад. И сразу чувствовалась собственная ущербность перед ними.
Внезапно залился соловьиными переливами дверной звонок и Катя сразу побежала открывать. Скорее всего, Маринка пришла, принесла еще журнальчиков почитать! Ну и книгу свою дурацкую заберет про любовь.
Нет. На пороге стоял толстый грязный бородатый пожилой мужчина. Он улыбался, протягивая собачий медальон.
— Ой! От Бальтазара! — ахнула Катерина. — Вы нашли мою собаку?
— Нет, дорогая мадмуазель, вашего друга, к сожалению, не отыскал. Но, прогуливаясь возле теплотрассы — знаете, тут за городом, туземные жители ее еще прозвали Бомбежкой. Вот там на кусте я нашел этот медальон с указанием клички собаки и адреса хозяйки. Возможно, он где-то там, ваш Бальтазар. Держите, и да поможет вам Бог в поисках!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вот где я его не искала! — ахнула Катя. — Весь город мы перевернули с Сашей, а туда не догадались сходить посмотреть! Ой, спасибо! Я… Я сейчас, подождите!
Она заметалась по коридору, оставив открытой дверь. То порывалась отыскать на кухне бутылку водки и сунуть в благодарность по виду — бомжу, что проявил столь удивительную доброту и любовь к собаке. То стремясь уже одеваться и ехать к указанному месту, искать Бальтазара, своего любимого Балтика. Дорогого сенбернара, что потерялся и которого так долго искали с соседской девочкой. В итоге, полуодетая, с бутылкой водки в одной руке и медальоном в другой она высунулась в дверь только через пять минут. Странный добрый бомж, не дождавшись ее, уже ушел.
Тейли подняла на хозяйку отрешенные глаза, мысленно находясь где-то в других местах. Та тоже не совсем в себе быстро накидывала кофточку, поискала остатки собачьего корма — вдруг придется подманивать Бальтазара. Он же может и не признать ее, испугаться. Бедный, натерпелся, наверное, за время, пока был один. Прячется, наверное, там в теплотрассе. Одинокий, голодный…
Парой взмахов расчески навела красоту на голове и решительно направилась к выходу.
— Я… я скоро вернусь! — пообещала Катерина Тейли. — Чувствуй себя, как дома! Я сейчас!
Тейли кивнула и вновь погрузилась в свою книгу.
Глава 43. Тетушек не выбирают
Магистр Рубер Тертиус проводил экстренное совещание в своем шатре в окружении основных командиров подчиненного отряда. После обрыва связи с Халифом и Темными душами оставалось надеяться лишь на собственные силы. А они, по оценке командира, были весьма скромны для полномасштабного штурма хорошо укрепленного Краснотала.
— Стрелки у них хорошие, копейщики… просто прекрасные, — сообщил лидер штурмового отряда фро Ган. Он сам недавно чудом вышел живым из давильни в воротах Краснотала. И сейчас стоял существенно помятый — копье врага пробило нагрудник, уйдя подмышку, а стрела, ударив по шлему чуть выше глазного проема, лишь сделала небольшую выбоину. — Считаю, оптимальным решением закрепиться на достигнутых рубежах и ждать подмоги.
— Седьмой отряд на подходе, — сообщил порученец магистра, ранее выступивший в роли парламентера — именно над ним насмехался со стены Мараш.
— Тогда слушайте мой приказ… — начал Рубер. Но пресекся, услышав вопли в соседнем отсеке шатра. В том числе — женские, чего в принципе быть не могло, поскольку в военный поход магистрат Золотых знамен слабый пол брать запрещал. Командиры схватились за мечи, разворачиваясь на шум. Откинув полог, из отсека вышел, слегка пошатываясь, очень изумленный ординарец Рубера, фро Келлуг.
— Фро? Что лучилось? — спросил его Рубер.
— М…Магистр! — слегка заикаясь ответил ошеломленный Келлуг. — В вашу опочивальню колдовским образом проникла девица в весьма откровенном наряде! Увидев меня и Фарра, она стала требовать покинуть комнату, пока не оденется и немедленно извиниться за увиденное.
— Вы ей объяснили, что комнату следует покинуть ей, а не вам? — спросил Ган. Келлуг растерянно кивнул.
— Я постеснялся ей это сказать: как-никак по виду благородная девица, а Фарра не постеснялся… и
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ординарец обернулся в сторону личного сектора магистра, указывая на огромную пропаленную дыру в плотной ткани полога и такую же в ткани самого шатра.
— Когда Фарра указал ей на непристойность нахождения в шатре магистра, она колдовским способом заставила его быстро вылететь прочь, чадя черным дымом, и упасть в выгребную яму.
