Мне торжественно вручили молоток и показали, как им пользоваться, после чего молодые люди разошлись по своим углам, а Шэннон уселась на жухлый кустик травы и закурила, наблюдая за нами. Когда ударяешь молотком как следует, то к твоим ногам падает темно-серая глыба вулканической породы. Сразу видна куча крошечных зеленых кристалликов, похожих на кусочки сахара, кроме того, есть надежда, что внутри спрятались еще несколько, покрупнее и почище. Но надо действовать осторожно, чтобы не повредить их, ведь перидот очень мягкий камень, по шкале Мооса ему присвоено значение 6,5, а это означает, что перидот самый мягкий из прозрачных драгоценных камней и уступает изумруду, гранату, турмалину и даже кварцу наравне с танзанитом и яшмой, он всего лишь на единицу тверже стекла.
Мои спутники стали жаловаться, что от жары у них еще больше заболели головы, и вскоре перебрались в тенек. Мы погрузились в молчание, перебирая куски породы в поисках перидота.
— Смотрите, что я нашел! — нарушил тишину крик Шона.
Он показал мне пару кубических кристаллов размером с игральные кости, но они, увы, треснули.
— Да, это все из-за динамита. Барахло, — сказал Фрэнк.
Примерно через час мы закончили поиски. Я купила у своих проводников все их находки, заплатив в благодарность за помощь сорок долларов за мешок никуда не годной зеленой крошки. Фрэнк попросил отвезти их в супермаркет при казино.
Шэннон долго прикидывала в уме, как лучше потратить деньги, после чего мы с видом победителей прошествовали по замызганному магазину, в котором пахло жареными цыплятами и кофе столетней давности, постепенно заполняя корзинку. Все деньги до последнего цента пошли на пиво, орешки, чипсы и гигантские корзинки с попкорном, политым дешевым маргарином. Потом я подвезла всю компанию до Перидота и высадила у реки, чтобы друзья могли спокойно выпить среди деревьев, где их не увидят родители.
— Пока ты живешь с родителями, будешь каждый раз получать по шее, если нарушишь правила, и неважно, сколько тебе лет, — сказал Фрэнк.
Я смотрела, как они уходят. Фрэнк с ящиком пива на голове, Шэннон, нежно прижимающая к груди свертки с едой, словно Мадонна младенца, и Шон, оставляющий за собой след из чипсов, словно Ганс и Грета из детской сказки. Почему-то вдруг возникло ощущение, будто я смотрю фильм и это кульминационная сцена, когда зрители наконец понимают, что для некоторых героев уже не будет пути назад. И как раз в этот момент все трое повернулись и помахали мне рукой. Я тоже помахала им в ответ.
Жизнь в параллельных мирах
Отдел по работе с коренным населением занимал симпатичное здание из белых блоков, похожих на камни. Рядом со стойкой информации висел плакат с изображением рукопожатия и словами «Tit daanotjoo lе».
— Что это значит? — поинтересовалась я.
— «Любите друг друга», — перевела мне девушка за стойкой.
— А как произносится?
— Рамона, а как на вашем языке это произносится? — девушка окликнула проходившую мимо женщину-апачи.
— А я не знаю, — пожала плечами та. — Я плохо говорю на апачи.
Оказалось, что никто не может ответить на мой вопрос.
— Постепенно мы забываем язык, — сказал мужчина, который вышел из кабинета, вертя в руках ключи. — И ничего тут не поделать. Так уж фишка легла.
Через пару минут меня пригласили встретиться с Кэйти Уисли-Китчеян, первой женщиной — председателем двадцатитысячной общины апачи в Сан-Карлосе.
— Мой народ живет сразу в двух параллельных мирах, — сказала она, — и в обоих нам трудно.
Но добыча перидота, по мнению Кэйти, не решит проблему бедности.
— Вы спрашиваете, о каком будущем для перидота я мечтаю? Отвечу так: я хочу, чтобы все осталось как есть.
Она не хотела, чтобы ее землю наводнили белые подрядчики с бульдозерами и горнодобывающим оборудованием, как не хотела и того, чтобы добыча перидота превратилась в крупный бизнес, неважно, откуда он будет контролироваться — извне или изнутри. Кэйти видела, что при этом случалось с апачи.
— Пару лет назад к нам уже приезжали и пытались наладить тут добычу в промышленных масштабах, но ничего не получилось.
Дело в том, что земля апачей священна, причем не только «меса», где находят перидот, но и вся резервация в целом. Раньше Глобус принадлежал индейцам племени апачи, как Тусон и даже некоторые районы Нью-Мексико. Теперь же их согнали в резервацию.
— Когда читаешь историю апачей, то испытываешь злость. Я ощущаю боль и горе, которые пришлось пережить моему народу, и не хочу, чтобы кто-то снова захватил нашу землю, неважно по какой причине.
На прощание мы пожали друг другу руки. Кэйти спросила, удивлена ли я ее ответом. Пришлось признаться, что нет.
Женщины-старатели
К вечеру Пэнси Кассаветис вернулась в Перидот и ждала, когда старатели принесут ей мешочки с зелеными кристаллами. Она пригласила меня в дом пропустить по стаканчику содовой. Пэнси родилась в резервации, но в двенадцать лет родители отправили девочку в интернат в Феникс, в рамках федеральной программы по ассимиляции — индейских детишек отдавали в интернаты, чтобы они научились говорить, есть и вести себя как белые американцы. Порядки там царили очень строгие.
— В первый же день я осмотрелась и подумала: ну и ну! Оттуда многие дети сбегали, мне даже стало интересно, а я выдержу или нет.
Пэнси не сбежала из интерната. Дома они жили без газовой плиты и холодильника, а в интернате, к ее радости, не нужно было носить воду и колоть дрова.
— Я не сильно переживала, когда нас наказывали, если мы говорили на родном языке. По сравнению с домом это был рай.
Как и многие апачи, Пэнси выросла между двух культур, потом жила в Сент-Луисе, Далласе и Питсбурге, а когда вернулась в резервацию и начала свой бизнес, то ей потребовалось налаживать контакты с представителями обеих культур.
— Сначала я сама копала, но продавать легче.
В 1970-е годы покупатели приобретали камни по дешевке, обычно их покупали прямо у старателей и платили по весу.
— Нам давали тогда долларов по пять за фунт, но мы довольствовались и этим.
Сегодня цена чуть выше. За мешок с хорошими кристаллами дают около девяноста долларов за фунт. Но, по словам Пэнси, качественных кристаллов теперь мало.
— У нас оборудования нет. Надо же бульдозер и чтоб кто-то взрывал породу…
Раньше в резервацию приезжал один белый, который делал всю тяжелую работу, но два года назад он умер, и «с тех пор все пошло как кривое колесо».
Пэнси, кстати, была знакома с Эльзой Харт, той «дамочкой из Нью-Йорка», как окрестил ее Фрэнк, когда она приезжала в Сан-Карлос в 1980-х оценить перспективы добычи перидота. Она хотела помочь индейцам наладить бизнес, но, к сожалению, все закончилось скандалом: совет племени обвинил Эльзу в том, что она делает это исключительно ради собственной выгоды.
