Священник сел на 16-й автобус и поехал сквозь маленький провинциальный городок, осмысливая все, что увидел и услышал, но получалось неважно – перед глазами постоянно маячил мертвый Лось.
Ему не удалось умереть красиво, хотя что имел в виду под этим словом бандит, священник не знал. Лось не успел поквитаться с Ершовым – очень уж слаженно и профессионально сработали милиционеры.
«Вот так, – подумал отец Василий. – Человек предполагает, но только бог располагает события в одному ему известном порядке».
Он доехал до вокзала и только тут сообразил, что так и не получил всех нужных ему ответов. В том, что Николай Ефимович Ершов не сам решил с ним расправиться, священник не сомневался. Над ним должен быть еще кто-то, но кто?.. Отец Василий в нерешительности постоял у касс, но, когда его очередь подошла, так и не взял билет.
– Вам куда, батюшка? – спросила кассирша.
– Мне надо назад, – покачал головой священник и стремительно направился к автобусной остановке.
* * *
В обратную сторону 16-й автобус ехал совсем по другой дороге. По крайней мере, священник совершенно не узнавал мест, по которым ехал. И только добравшись до конечной остановки и дождавшись, когда автобус тронется в обратный путь, отец Василий начал узнавать пусть не конкретные места, но хотя бы район, в котором стоял коттедж Ершова.
С неба неслышно повалил мягкий, пушистый снег, а на городок навалились сумерки. Отец Василий почти наугад вышел из автобуса и побрел по обсаженной вязами дороге, пытаясь угадать нужный поворот. Он понимал, что, скрывшись, поступил абсолютно разумно – у таких, как Ершов, руки длинные, но он не знал, правильно ли делает, что возвращается. Однако иного способа положить всему этому беспределу конец он не видел.
Лишь третья улочка показалась ему знакомой, и, пройдя по ней метров двадцать, он заметил вдалеке островерхую крышу. «Здесь!» – понял священник и сбавил ход.
Ни милицейских машин, ни самих милиционеров уже не было видно. И в какой-то момент отец Василий даже испугался, подумав, что Ершов мог и уехать, скажем, в управление. Священник бросил быстрый взгляд на оборванные бандитами провода, которые так и свисали со столба, и, тихонько толкнув дверь, вошел во двор.
Здесь стояла мертвая, нежилая тишина. Лишь тускло блестели под ногами осколки стекла да чернели прикрытые снегом стреляные гильзы.
Отец Василий поднялся на высокое крыльцо, потрогал дверную ручку, и эта дверь тоже поддалась. «Уехал!» – тоскливо подумал священник.
– Кто там? – раздался под высоким потолком холла недовольный мужской голос.
Отец Василий закрутил головой, пытаясь определить, откуда говорят.
– Дверь закрывайте! И так дует! – это точно был голос Ершова.
Он аккуратно прикрыл дверь и двинулся на звук, пока не остановился на пороге небольшой, безвкусно обитой темными деревянными панелями комнаты. Ершов сидел за столом, боком к нему, и подливал в рюмку из темной, высокой бутылки.
– Что там еще стряслось?! – с явным неудовольствием повернул он голову и остолбенел.
– У вас переливается, – тихо сказал священник.
– Чего?
– Переливается у вас, – показал головой на рюмку отец Василий. – Через край.
Ершов проследил за его взглядом и, спохватившись, поставил бутылку на стол. В воздухе повисла пауза.
– Зачем вы пришли? – сразу охрипшим голосом спросил Ершов.
– Вопросы задать, Николай Ефимович, – ответил священник. – Вы разрешите, я присяду?
– Садитесь.
Священник подошел к столу, пододвинул резное кресло и сел напротив Ершова. Глаза милицейского чина были неспокойны и быстро бегали из стороны в сторону.
– О чем вы хотите спросить?
– Кто вам меня заказал, Николай Ефимович?
Ершов усмехнулся и, видно было, взял себя в руки. Он неторопливо опрокинул содержимое рюмки в рот, выдохнул и откинулся в кресле, сложив руки на груди.
– А вы кто такой будете? – поинтересовался он. – Я вас прежде у нас не видел.
– Не надо притворяться, Николай Ефимович, – покачал головой священник. – Вы прекрасно знаете, кто я.
– Да с чего вы взяли?
– Подчиненные ваши сказали.
– Кто? – уголки рта Ершова презрительно искривились.
– Те люди, которых потом допрашивали бойцы Лося.
– Где они? – подскочил в кресле Ершов.
– Там же, где они допрашивали и меня.
Ершов схватил телефонную трубку, поднес ее к уху, но, сообразив, что провода оборваны, раздраженно бросил ее на рычаги и, привстав, потянулся к тумбочке. Отец Василий мигом оказался на той стороне стола и мягко приостановил движение милицейского чина.
– Что вы себе позволяете?! – подскочил Ершов, еще не понимая, что с головой себя выдал.
– Не торопитесь, Николай Ефимович, – улыбнулся священник. – Сначала давайте поговорим.
– Не о чем нам с вами говорить! – прошел к шкафу Ершов и, отворив створку, достал теплую камуфлированную куртку.
– Я вас отсюда не выпущу, – покачал головой священник.
– Не понял?
– А чего тут понимать? Пока вы все не расскажете, я вас не выпущу, – повторил отец Василий.
– Попробуйте, – с вызовом кивнул Ершов и двинулся к двери.
Священник мягко поймал его за рукав, привстал, перехватил за локоть и, упреждая удар, переместился за спину Ершова и завел руку противника за спину.
– Вам лучше сесть, Николай Ефимович, – посоветовал он. – Тогда и неприятностей будет меньше.
– Что вы… себе позволяете?! – силясь вырваться, запыхтел Ершов. – Немедленно отпустите!
– Успокоетесь, выпущу, – пообещал священник.
Ершов еще несколько раз дернулся, но понял, что не на того напал, и расслабился.
– Ладно, хватит, – сказал он. – Задавайте свои вопросы.
– Вот это другой разговор, – улыбнулся отец Василий и повел Ершова к креслу. – Садитесь.
Но едва он выпустил Ершова, крепкий, тяжелый мужик развернулся и наотмашь ударил священника по лицу.
Если бы отец Василий не успел отклониться, Ершов сломал бы ему нос. Но удар прошел вскользь. В мгновение ока священник повалил Ершова на пол и, завернув ему руку за спину, уселся сверху.
– Зачем вы так, Николай Ефимович? – с укоризной спросил он. – Неужели мы не можем поговорить, как культурные люди?
Ершов молчал.
Отец Василий поискал глазами, но ничего, чем можно было бы зафиксировать буйного милицейского чина, не обнаружил. Оставалось только сидеть на его спине.
– Кто вам меня заказал, Николай Ефимович? – снова спросил он. – Вы лучше скажите. Сами знаете, как смягчает наказание добровольное признание вины.
– С-сука! – просипел придавленный к полу Ершов. – Тебе это даром не пройдет!
– А вы мне не угрожайте, Николай Ефимович, – засмеялся священник. – Знаете, сколько раз мне уже угрожали? О-о! Очень много. И ничего – живой и здоровый, как видите.
Он уговаривал Ершова расколоться долго – часа полтора. Сначала Николай Ефимович лишь гнусно матерился и угрожал. Но время шло, и Ершов начал понимать, что священник готов просидеть так на нем очень и очень долго.
– Отпусти меня, – стал просить он. – У меня радикулит, а здесь дует!
– Все в ваших руках, Николай Ефимович. Назовете имя, и я вас отпущу.
– Ладно, – наконец прохрипел Ершов. – Но только тебе это не поможет!
– Почему? – удивился отец Василий.
– Потому что тебя мне заказали из Москвы. Сам Петровский. Ты понял?
Отец Василий и понятия не имел, кто такой Петровский, но на всякий случай кивнул.
– И теперь, когда ты это знаешь, ты труп! – выдохнул Ершов. – Заруби себе это на носу!
– А из какого управления этот Петровский? – попросил уточнить священник.
* * *
Минут через пятнадцать он знал все. Или почти все. Смертельно уставший Ершов сломался. Он назвал и управление, и должность, и даже послужной список человека, повинного в том, что священника «заказали».
Отец Василий слушал и не мог поверить. У него и в мыслях не было, что им заинтересуются столь значительные фигуры. Но он тут же себя одергивал и продолжал запоминать, потому что прекрасно понимал: не ковалевского уровня это дело.
Когда вопросы кончились, отец Василий молча подтащил почти не упирающегося Ершова к шкафу, нашел пару брючных ремней и стянул того по рукам и ногам.
– Ты обещал меня отпустить! – обеспокоенно напомнил Ершов.
– Опасно тебя сейчас отпускать, – вздохнул священник. – И потом, ты извини, но я послушал-послушал и понял, что мне без тебя никуда!
Ершов что-то недовольно проворчал, но поделать ничего не мог.
Отец Василий тщательно обыскал кабинет и вскоре нашел в тумбочке то, что искал – сотовый телефон. Мобильник – чем еще объяснить столь быстрое и своевременное появление в доме ОМОНа? Священник набрал московский номер Дмитрия Александровича и слово в слово повторил ему все, что услышал от Ершова.
– Значит, Петровский? – задумчиво произнес Дмитрий Александрович.
