— И что же известно о тайнах Крыма посвященным? — спросил Вольво, искусно замаскировав жгучий интерес к ответу.
— Ну, — Халькдафф беспечно повертел мундштуком трубки, — например, гипотетическое умение крымчан делать машины. Например, их развивающаяся (в отличие от нашей) наука. Заманчивые тайны, не правда ли?
— Халькдафф, — вдруг подала голос Инси. Глаза ее были прикрыты, словно она пыталась сосредоточиться перед вопросом. — Скажи начистоту — ты пытался когда-нибудь проникнуть на территорию Крыма?
Эльф задумчиво поглядел на девушку-лонгера. Потом не спеша выколотил докуренную трубку. Все это время команда Вольво — Инси сохраняла гробовое молчание.
— Если начистоту — то да, пытался. Дважды.
— И каков результат? — Инси по-прежнему не открывала глаз.
— Результата никакого. Я не смог добраться до берегов Крыма. Первый раз меня остановили дикие броненосцы — как и вас. Второй — береговая охрана Крыма. Оба раза мне пришлось уносить ноги и, честно говоря, оба раза уцелел я лишь благодаря совершенно непредсказуемым случайностям.
— Но мысли достичь Крыма ты не оставил, так ведь? — предположила Инси. — Иначе зачем вся эта возня с упрямым броненосцем?
Халькдафф помедлил, прежде чем ответить.
— Верно. Не оставил. Броненосец я намеревался использовать именно для проникновения в охраняемые воды у Крыма.
— Халькдафф, — сказала Инси и наконец открыла глаза. Глядела она на эльфа пристально и в упор. — Я предлагаю тебе сотрудничество. Давай объединимся. Нам не обойтись без твоих знаний об этом броненосце. А с нашей помощью ты сумеешь укротить его гораздо раньше, чем в одиночку.
Эльф выдержал взгляд Инси. Не отвел глаз.
— Ты говоришь как… кто?
— Я говорю как Техник Большого Киева. И обещаю, что если ты станешь с нами сотрудничать, твое отлучение от коллегии техников будет пересмотрено на президентской комиссии.
— Честно говоря, на решение вашей комиссии мне плевать. Все эти годы я занимался своим делом и мне не о чем жалеть.
— Но карьера твоя сгорела в одночасье, — возразила Инси. — И не говори, пожалуйста, что тебе безразлична карьера.
Похоже, Инси била в самое яблочко. Халькдафф сжал зубы.
— Нет, — сказал он нехотя. — Небезразлична. И если бы не тот дурацкий поклеп — неизвестно, кто стал бы в итоге Техником — я или твой отец.
— Я полагаю — отец. — Инси являла собой саму бесстрастность. — Он всегда был сильнее и гибче тебя, и глупо не признавать это.
Халькдафф повесил голову.
— Что же… Я никогда не был глупцом — по крайней мере я надеюсь, что не был. Твой отец действительно всегда опережал меня самое меньшее на шаг. Но после моего отлучения он оторвался на целую милю.
— Не отец был причиной отлучения и ты это прекрасно знаешь.
— Да. Я знаю. Поэтому я и не мешал ему никогда. Да и тебе тоже не мешал…
Инси улыбнулась:
— Отсюда тебе было бы затруднительно помешать мне и моему окружению, Халькдафф. Ты ведь сам говорил, что торчишь на броненосце уже тридцать два года.
Халькдафф через силу растянул губы, но его улыбка вышла скорее похожей на мучительную гримасу.
— А если… я помогу вам… я буду допущен к Библиотеке Техников?
— Безусловно. Если, конечно, президентская комиссия отменит твое отлучение.
«Жизнь моя! — подумал Пард удивленно. — Во дает девочка! Я думал, она нежна, хрупка и неопытна, а у нее такая хватка, что прячься магистры! Она и Жерсона, поди, приструнила бы, задайся она такой целью…»
Халькдафф погрузился в размышления. Он машинально сунул в рот пустую, уже выколоченную трубку, попробовал затянуться, удивленно и несколько отрешенно воззрился на нее и наконец ответил:
— Я должен подумать, девочка моя. Это слишком изменит мои первоначальные планы. Надо все взвесить и обмозговать.
— Думай, — согласилась Инси и встала. — Кстати: не называй меня девочкой, пожалуйста. Я это могу позволить лишь одному живому в этой компании.
Все невольно взглянули на вирга Вольво, но тот совершенно неожиданно задал вопрос:
— Кому же это, интересно?
— Ему, — ответила Инси и указала на Парда. — И только ему.
И направилась к выходу.
Халькдафф поднялся со своего ложа.
— Я покажу, где лучше разместиться. Пойдем, Вольво. Кстати, что ты думаешь о перехвате потоков на менеджер двигателей? Я пытался разложить их неделю, не меньше, такая каша получается, прости-жизнь!
— А сколько здесь двигателей? — на ходу уточнил Вольво. — И какой менеджер стоит?
Пард слушал их вполуха. И не понимал смысла. Но не потому, что был плохим техником: просто в ушах у него все еще звучали слова Инси: «Ему. И только ему».
28. Чонг-Карлыктаг — …
Наутро Халькдафф постучался к Инси и Вольво и ответил: «Согласен». Только «Согласен», и ни слова больше.
… — Улугмузтаг
Кают-компания на броненосце — к слову сказать, это оказался «Стремительный» — была куда просторнее, чем на «Гелиодоре». Целый зал: столики, маленькие вертящиеся стулья, стойка, наподобие тех, какие бывают в тавернах, вдоль двух стен — кадки с искусственными растениями и удобные диванчики. Пард еще подумал: а зачем все эти помещения на диких броненосцах, да еще так обставленные? Они что же, тоже предназначены для живых? Как и грузовики? Ну и ну…
Команда Вольво — Инси разместилась по соседству, в уютных двухместных каютах. Кают было много, больше двух десятков, хоть по-одиночке живи. Но Пард и Гонза, конечно же, облюбовали одну на двоих — и перемолвиться можно без посторонних ушей, и вспомнить былое за бутылочкой. Да-да, за бутылочкой, потому что их страхи насчет еды-питья на борту броненосца оказались совершенно напрасными: тут даже винная коллекция нашлась, и весьма богатая. По крайней мере любимая приятелями «Южная роза» наличествовала.
В кают-компанию ходили вместе. Только Халькдафф и Вольво иногда задерживались в рубке, да еще Бюскермолен с ними время от времени оставался. Впрочем, гном к обедам-ужинам разве что ненамного опаздывал, а те двое могли и вовсе не прийти.
Пард и Гонза первую неделю занимались тем, что запускали мелкие незначительные машины — вроде кондиционеров в каютах или котлов на камбузе. Они выучили изрядно новых формул и заодно уяснили, что запуск таких машин по сути является примитивным приручением. Вольво сказал, что постепенно их станут привлекать и к задачам посложнее.
Сам Вольво, Халькдафф и Бюскермолен безвылазно торчали в машинном отделении или головной рубке; иногда к ним присоединялся и Роелофсен, обладатель какого-то узкоспецифического навыка, нужного магистрам приручения лишь от случая к случаю. Инси сидела перед головным компьютером и сравнивала дикие кодировки с измененными. «Стремительный» часто нервничал: то бросался вперед изо всех своих железных стремительных сил, то ложился в ленивый дрейф. В результате он оторвался от своих приятелей-броненосцев и бесцельно метался где-то в северо-западной части Черного моря. К берегам он не приближался.
Живые-нетехники большей частью бездельничали. Вася шастал по кораблю и искал, чего бы еще приспособить и задействовать для вящего комфорта. Зеппелин обнаружил библиотеку и зачитывался детективами — особенно нравились ему Руденко, Измайлов и психоделик Щеголев. Саперам-хольфингам приглянулся местный арсенал; периодически они шныряли от орудий к крюйт-камере и обратно, и на лицах их в такие минуты цвел неизбывный восторг.
Иланд взял на себя обязанности повара. Добровольно. Видно было, что он пытается заглушить что-то у себя в душе — конечно же, потеря друга — Вахмистра на него повлияла. На кого хочешь повлияет потеря близкого друга. Иланда тактично оставили в покое, даже не пытались заговаривать с ним. Ограничивались коротким «спасибо» на выходе из кают-компании.
Прошла неделя на «Стремительном». Пард уже начал привыкать к постоянному уютному покачиванию и к соленому ветру Черноморья. Гонза с восторгом осваивал новые формулы; он вообще легко увлекался, а если увлекался — на время забывал обо всем.
К очередному завтраку Халькдафф и Вольво снова не пришли. Живые насытились и расслабленно пили кофе, которого на броненосце нашлось какое-то ненормальное количество. Иланд умел его готовить сотнями различных способов — и готовил. После завтрака частенько засиживались в кают-компании на час-полтора, болтали о том о сем, хвастались удачами и уныло рассказывали о том, что у кого не получается.
Удач было меньше.
Пард, Гонза, Инси и гномы сидели за одним столиком. Пард все эти дни с Инси виделся мельком — и ни разу не заговорил. Словно сдерживало его что-то.
Поэтому он очень обрадовался, когда Гонза задал этот вопрос. Вопрос, который его самого очень интересовал.
— Инси… А не расскажешь ли ты о Халькдаффе? Что за история с отлучением его от коллегии техников? И вообще — что он за живой?
