— Это который одноглазый?
— Граф, не советую так говорить об Оквальде, он может обидеться, — улыбка Адельядо была далека от доброй. — Он столько же фехтовальщик, сколько маг. Можете спросить у мастеров клинка — они подтвердят.
Оставив за спиной стушевавшегося Керсона, гроссмейстер покинул шатёр, легко вскочил на коня и коротко приказал вампирам:
— Ведите нас.
Адельядо ехал мимо полуразрушенных стен Григота и гор гниющих трупов, но даже убойная вонь, тучи жужжащих мух и непрекращающееся карканье ворон-падальщиков больше не омрачали его. Гроссмейстер наконец вновь стал самим собой — целеустремлённым, умным, дальновидным и безжалостным человеком. И сейчас перед ним стояла важнейшая задача — посетить логово Единого. Впервые за триста лет туда ступит нога человека, и этим человеком будет он — гроссмейстер Адельядо. Ну и Одборг, конечно.
* * *
Дилль принял все меры предосторожности, чтобы скрыть свою появившуюся магическую энергию. Он вспомнил занятия у мастера Китана по созданию пирамид силы и использовал это знание, чтобы делать одновременно несколько дел. А именно: уничтожать эманацию своих магических эргов по методу муаров и делать вид, что он всего лишь жалкий бездушный раб. Старания принесли результат — никто, ни колдуньи, ни шаманы не обнаружили, что среди них появилась новая магическая аура. Впрочем, им явно было не до того — женщины колдуньи и мужчины шаманы валялись на земле в отключке. Зато обе Хозяйки и пленённый зелёный дракон отсутствовали — куда они подевались, Дилль понятия не имел.
Он чувствовал себя препаршиво после сеанса хивашской некромагии, которая почему-то оказала на него влияние и едва не прикончила. Но не прикончила же. Дилль поднялся на дрожащие ноги и огляделся. Колдуньи и шаманы лежат на земле, воины стоят в пределах временной стоянки и не спешат на помощь своим магам. Вид при этом у них какой-то растерянный. Что тут произошло?
Дилль постоял в раздумье, решил продолжать исполнять роль бездушного, нашёл бесчувственного Гарлика, взвалил его на спину и с трудом поволок к кибитке. Тактику он выбрал правильную — воины решили, что бездушный просто выполняет приказ хозяина и не только не остановили его, но даже сделали вид, что вообще не замечают. Это было отлично — ведь спроси кто из них, зачем раб потащился к раненому дракону, и Дилль честно сказал бы, что собирался помочь пленнику.
Дилль положил шамана на полосатую шкуру, приготовил бурдюк с целебным отваром и задумался.
Он недоумевал. По заверениям Иггера, Оквальда и Адельядо в астрале времени нет. То есть, разум мага всегда возвращался в тот же момент, когда и покидал тело. Да и сам Дилль не раз испытывал это. Но сейчас он, вернувшись, не увидел ни дракона, ни старших колдуний. Значит, он застрял в астрале достаточно надолго, чтобы пропустить какую-то часть колдовского действа. Это была странность, которую объяснить Дилль не мог. Так ни к чему путному и не придя, он решил отложить решение этого вопроса на будущее.
Судя по всему, Дилль провёл в астрале не так уж много времени. Так куда же могла подеваться здоровенная драконья туша? На том месте осталось только пятно выжженной земли и потёки заскорузлой драконьей крови. Он был уверен, что сделал то, что просил дракон — уничтожил его разум. Или душу. То есть, дракон в физическом мире умер. Но тела-то его нет. Значит, напрашивался логический вывод, после смерти ящера высшие колдуньи каким-то образом сумели поднять его. А ведь драконья магия всегда превосходила человеческую. Дилль невольно присвистнул — наверняка Хозяйкам для своего колдовства потребовалось гигантское количество энергии. Теперь понятно, почему младший колдовской состав хиваши оказался полностью опустошён. А сами высшие колдуньи, скорее всего, предпочли улететь на созданном драконе-зомби, чем тащиться по земле.
Догадка слегка воодушевила Дилля. Астральные маги — вещь достаточно редкая, и если среди оставшихся с армией таких больше нет, то он в относительной безопасности. Но на всякий случай он продолжил уничтожать магические эрги по методу муаров. Энергии при этом расходовалось мизерно мало, и Дилль прикинул, что ему придётся скрываться минимум всю ночь, пока он не растратит всё, что подарил ему перед смертью дракон. Тут его посетила мысль, от которой Дилля бросило в пот. Если он уснёт, то не сможет продолжать скрывать своё магическое «я». И его могут обнаружить.
Истощённый и ослабевший, он долго без сна не протянет. Проклятье, да он уже сейчас хочет спать, хотя ещё только четыре пополудни! Всю ночь без сна ему не выдержать. Остаётся одно — бежать, как можно быстрее.
Задумать это было легче, чем выполнить. Самым главным препятствием к свободе было хивашское заклятье, сделавшее его рабом шамана. Муары сказали, что не могут уничтожить хивашское колдовство без риска для жизни Дилля. Остаётся ещё один способ — хмельное. Напиться, и бежать подальше, уповая на то, что с расстоянием хивашская магия перестанет действовать или хотя бы ослабнет. Но шаманский бурдюк с араком брать ему запрещено, а приятелей — погонщиков гиенн, Дилль не видел с тех пор, как хивашская армия покинула пригороды Григота. И он искренне сомневался, что кто-нибудь из воинов решит поделиться араком с бесправным рабом. Скорее, его угостят ударом сабли по шее.
Так он ничего придумать и не успел. Шаман пришёл в чувство и заворочался. Потом окинул взглядом невеликую поверхность кибитки, увидел бурдюк и тут же присосался к нему. Дилль старательно изображал тупого раба, продолжая расщеплять магические эрги. В голове у него билась мысль, что настал момент истины — если шаман заметит его ауру или каким-нибудь другим способом узнает о появившихся магических способностях раба, Диллю конец.
То ли шаман ничего странного не заметил, то ли просто был не в силах совершать магические действия, но только, напившись, он откинулся на шкуру и довольно долго лежал без движения. Затем, приподнявшись на локте, спросил:
— Ты меня сюда приволок?
— Да, господин.
— И тебе никто не приказывал?
— Нет, господин.
— А ты не так уж туп, как я думал, — хмыкнул шаман.
Гарлик вылез из кибитки и, пошатываясь, отправился куда-то. Не прошло и десяти минут, как шаман вернулся и возбуждённо потёр ладони.
— Замечательно, — бормотал он. — Слава Великой Госпоже, они улетели и оставили меня в покое.
Дилля разбирало любопытство — о чём толкует шаман? Но спросить его, конечно, он не мог — во-первых, не было на то разрешения, а во-вторых, шаман сразу заподозрил бы неладное. Дилль молча ждал, что будет дальше, но больше ничего интересного не случилось. Шаман велел ему впрячь в кибитку лошадь и быть готовым к отъезду. Вскоре завыли горны, и хивашская армия вновь тронулась в путь.
Дилль правил лошадью, тащившей кибитку, шаман дрых до самого вечера. Когда начали сгущаться сумерки, армия вновь встала на привал. Как Дилль понял из обрывков разговоров проезжавших рядом воинов, преследующие их мертвецы давно отстали, и теперь хиваши больше не беспокоились о них. Хотя, несколько разведывательных отрядов, оставленных в тылу, так и не вернулись. Скорее всего, их разодрали мертвяки. Но как бы то ни было, хиваши проводили уже вторую ночь не на марше.
Выспавшийся и немного оклемавшийся Гарлик велел Диллю развести костёр и приготовить ужин, а сам ушёл и вскоре вернулся в компании ещё одного шамана. Непонятно с чего воодушевившийся Гарлик щедро угощал приятеля мясом и араком, а тот рассказывал, что произошло после того, как сам Гарлик отключился из-за потери магических сил.
— Мне одна из младших по секрету сказала, что Хозяйки испытывали какое-то великое чародейство, — щуря и без того узкие, будто прорезанные ножом глазки, говорил второй шаман. — По словам Фелеи, оно способно уничтожить даже драконью магию.
— Фелея? — спросил Гарлик. — Это, которая хромая? С чего это она к тебе так прониклась?
— Ну-у, мы иногда практикуем совместные молитвы Великой Госпоже, — смутился шаман. — И нечего лыбиться — только молитвы. Не буду ничего рассказывать!
