Наконец Имоджин кое-что поняла:
— Так вот в чем проблема…
Он бросил на нее уничтожающий взгляд:
— А ты считаешь возможным постоянно подвергать риску свою репутацию?
Имоджин отвернулась и стала глядеть в окно. Его слова больно ранили ее.
— Сэр, когда вы женились на мне, вы знали, что я не гонюсь за высоким положением. Более того, кажется, вас тоже мало интересовало мнение света.
— Проклятие, Имоджин, это заходит слишком далеко! Уязвленная и сердитая, она резко повернулась к нему:
— Если вы и в самом деле хотели иметь жену, которая соответствует представлениям света о том, какой должна быть графиня, вам не следовало жениться на Нескромной Имоджин.
— Черт побери, мадам! Мне нужна лишь такая жена, как вы! — Он настолько быстро подвинулся к Имоджин, что она не успела распознать его намерения. Маттиас схватил ее за запястье, притянул и прижал к своей груди.
— Маттиас…
Его руки обхватили ее, словно тиски.
— То, что ты сделала сегодня утром, подействовало на мои нервы гораздо больше, чем перспектива встречи с Ваннеком. Ты понимаешь меня?
— Похоже, вас заботит только моя репутация, милорд.
— Ты считаешь, что мужчина не должен возражать против, того, чтобы его жена присутствовала на дуэли?
— Я так и знала! — Имоджин почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. — Вам следовало бы жениться на более подходящей леди!.. Мы обречены, вы и я, и это ваша вина, сэр! Я пыталась вас предупредить.
— Обречены?
— Перестаньте меня перебивать, Колчестер! Я уже наслушалась ваших нотаций. — Она стала шарить в карманах непривычной для нее одежды, тщетно пытаясь отыскать носовой платочек. — Вы связали себя на всю жизнь с женщиной, которая не принесет вам ничего, кроме скандалов и унижения.
Он вынул белоснежный носовой платок из своего кармана и сунул его в руки Имоджин.
— Я боюсь не скандалов и унижений.
— Нет, вы боитесь именно этого! Вы только что сказали. Вы говорили, что нас связывают страсть и Замар, но, очевидно, этого недостаточно. — Имоджин высморкалась. — Не вполне достаточно.
— Имоджин, ты не понимаешь меня.
— Я отлично понимаю, что должна взять часть вины на себя за это несчастье. Я должна была найти в себе мужество и здравый смысл, чтобы отвергнуть ваше предложение. Но я позволила сердцу взять верх над разумом, и теперь придется за это расплачиваться.
Взгляд Маттиаса посуровел.
— Так ты, стало быть, сожалеешь о нашем браке?
— Я уже сказала, милорд, что мы обречены. Обречены, как древний Замар.
— Довольно! — Маттиас схватил ее за руку. — Я солгал, когда говорил, что опасался за твою репутацию.
Она настороженно взглянула на него:
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Выслушай меня внимательно, Имоджин, — серьезным тоном сказал Маттиас. — Хочу расставить все точки над i. Я обязан был бросить вызов Ваннеку после того, что он сделал с тобой. У меня не было выбора. Но, честно говоря, зная его трусость, я полагал, что он не явится на дуэль. Я был уверен, что вернусь к тебе с вестью о том, что дуэль не состоялась.
Имоджин нахмурилась.
— Понимаю.
— Я считал, что продумал все очень умно. Ваннек в конце концов навсегда покинет Лондон, поскольку репутации его будет нанесен непоправимый ущерб, а это как раз входило в твои планы. И при этом тебе рисковать не придется.
— Боже милостивый! — восхитилась Имоджин. — Ты действительно очень умно придумал.
— Но когда я увидел экипаж Ваннека, я осознал, что мой план рухнул. Я понял, что мне придется стреляться. И тут вдруг я увидел тебя, переодетую в грума. Пойми: угроза смерти и грандиозного скандала для моих нервов была слишком суровым испытанием, и я вышел из себя.
— Смерть и скандал. — Имоджин понизила голос. — Маттиас, мне следовало бы сразу понять, какие чувства ты переживаешь. — Она слабо улыбнулась. — Должна признаться, что последние дни я слишком была занята собственными переживаниями.
Маттиас коснулся ее щеки:
— Если Ваннек и в самом деле убил Люси, она отомщена. Все кончено, Имоджин.
— Да… Неужели это правда? — Это казалось ей странным, даже нереальным. Она слишком долго жила с мыслью отомстить за Люси, и ей было трудно осознать и поверить, что месть осуществил некто другой. — Я вовсе не хотела, чтобы ты рисковал своей жизнью ради того, чтобы наказать Ваннека.
— Я знаю. — Маттиас обнял ее и притянул к себе.
— Я хотела защитить тебя…
— Я в полной безопасности, дорогая.
— Но опасность существовала.
— Это не так.
— Существовала! — упрямо повторила Имоджин. — Мы же видели, что Ваннек собирался драться на дуэли. Во всяком случае, его экипаж прибыл на ферму Кабо. Значит, он…
— Тс… — Маттиас дотронулся пальцем до ее губ. — Мы никогда не узнаем о его намерениях, да это теперь и не имеет значения. Как я уже сказал, все кончено.
Имоджин хотела было возразить, но в этот момент карета остановилась.
— Мы приехали, — объявил Маттиас. — Если в доме еще не проснулись, мы можем тихонько пройти к себе и лечь досыпать. Сон сейчас не повредит моим взбудораженным нервам.
— Может, тебя успокоит чашка чая… О Господи! — Имоджин выглянула из окна кареты и увидела, что входная дверь открылась и из нее вышел Уфтон.
Однако Уфтон был не один. За ним появились два лакея, повар, управляющий и горничная. На их лицах застыло выражение напряженного ожидания.
— Черт побери! — пробормотал Маттиас, когда один из лакеев бросился вниз по лестнице к карете. — Все как один на ногах.
Из-за спин слуг вышла Патриция. Лицо ее выражало смятение и тревогу.
— Похоже, ваша сестра очень переживала за вас, милорд, — с удовлетворением заметила Имоджин. — В чем я и не сомневалась.
— Скорее всего она беспокоилась о своем ежеквартальном денежном пособии и о том, будет ли у нее крыша над головой. Наверняка она опасалась, что пришлось бы возвращаться к дяде, если бы я отправился сегодня к праотцам.
— Маттиас, это несправедливо, — напустилась на него Имоджин. — Ты ее единственный брат, и вполне естественно, что она беспокоилась о тебе.
Выходя из кареты, Маттиас иронически улыбнулся.
— Маттиас! — воскликнула Патриция, спускаясь по ступенькам. — С вами все в порядке?
— Абсолютно. Разве не видно?
— Да, конечно… — Патриция смущенно остановилась, переводя взгляд с брата на Имоджин, которая все еще годилась в карете. Затем она снова обратилась к Маттиасу:
— До меня… дошли слухи… Я очень беспокоилась.
— В самом деле? — вежливо осведомился Маттиас.
Имоджин улыбнулась, наблюдая эту сцену:
— Уверена, будь здесь моя тетя, она непременно сказала бы: в этой ситуации вполне уместно, чтобы ты обняла своего брата, Патриция. Он не станет возражать против подобного проявления сестринской нежности, пусть даже это видят слуги. Правда ведь, Маттиас?
