уже окружили бульбаши. Их еще местные называли бульбовцы.
Тогда я впервые увидел атамана.
— И что он собой представлял? — помнится, кто-то спросил у Николая Владимировича.
— Простой мужичишко. Роста высокого, но чуть горбился. Был просто от природы сутуловат. На вид ему было лет тридцать. Лицо изъедено оспой. Белесые брови и ресницы придавали ему отталкивающий вид. Размашистым шагом, словно на ходулях, как ходят обычно высокие и худые люди, он подошел к нам и отрекомендовался, предварительно пожав руки.
— Атаман Тарас Бульба! — заявил он.
Поочередно представились и его подчиненные, видно, по кличкам, сердито поглядывая на Сергея, виновато опустившего голову.
— Принеси умыться, — повелительно гаркнул Сергею атаман.
Тот стремглав выскочил из сарая и понесся к хате. Через несколько минут он уже стоял с ведром воды и рушником. Когда бульбаши умылись, приоделись, причесались, «Бульба» накинул на себя офицерскую шинель с погонами при синем просвете с металлическими трезубцами.
Сергей и Анна накрыли стол с хуторским харчем — салом, домашней колбасой, солеными огурчиками, квашеной капустой и, конечно, как заведено в таких случаях, бутылкой самогона. «Бульба» смерил меня цепким взглядом, потом спросил:
— Так за что выпьем, красный командир?
— А за что предлагаете?
— За то, чтобы Гитлер — туда! — и пальцем указал на землю.
После второго тоста атаман попытался узнать, связана ли наша группа с подпольщиками, где дислоцируемся, какие у нас планы, сколько в моей группе людей под ружьем и прочее.
«Тонкий дипломат, — подумал я, — не зря учился в разведшколе в Берлине».
Он осторожно намекнул, что нам следует объединиться для борьбы с немцами. А потом, захмелев, стал хвастаться перспективами националистического движения и неожиданно предложил:
— Переходи к нам со всем своим отрядом, мы тебя не обидим должностью, да и твоих хлопцев.
— И что вы ему ответили?
— Я ему сказал, что у нас другие планы, а вот немцев бить с вами готов хоть сейчас.
— Хм, бить немцев… но мы еще не так крепки, чтобы ввязываться в большой бой. Вот подкопим сил и тогда ударим, — явно слукавил «Тарас Бульба».
— Но гитлеровцы вас ждать не будут. Они сегодня жгут села, убивают жителей, грабят Украину, а вы отсиживаетесь в кустах или на сеновалах, — выпалил я ему сгоряча. — Они вас тут перебьют.
Атаман и его заместитель Адам Воловик склоняли нас к прекращению борьбы из-за того, что может погибнуть вся группа. Мол, против лома нет приема. Надо накопить сил…
А тем временем атаман опрокинул очередной «граненый», крякнул от удовольствия, с хрустом закусив соленым огурчиком, и вновь повторил:
— Вот, окрепнем, тогда и всыплем немчуре. А пока подождем…
— Беда в другом — время не ждет, — ответил я «Бульбе».
Но спорить, углубляться в полемику было бесполезно. Мы распрощались. Вдогонку я услышал:
— Напрасно, хлопцы, горячитесь, я вам добра желаю…
По данным историков, именно в это время, к середине 1941 года, под командованием Боровца действительно находилось небольшое количество бойцов.
* * *
После того как произошло кровавое «объединение» УПА*(«Полесская Сечь») с бандеровцами ОУН* путем силового поглощения УПА* «Тарас Бульба» — Боровец исчез в конце 1943 года из села Пустомыть Тучинского района, где размещался его штаб. Некоторое время о нем не было слышно.
Однако военные контрразведчики 1-го Украинского фронта стали получать данные, что в числе сотрудников фашистского диверсионно-террористического эсэсовского отряда под названием «Ягдфербанд-Ост» появился человек, сильно похожий на атамана «Тараса Бульбу». Однако было одно «но» — фамилия у него была Коненко.
Немцы помнили и оценили работу «Тараса Бульбы» по созданию в начале войны националистического формирования «Полесская сечь» — Украинская повстанческая армия (УПА)*. Не забыли они и пропагандистскую ориентацию «Бульбы» в изданном им приказе № 2, в котором говорилось: «Согласно приказу немецкого командования в Сарнах… я принимаю командование украинскими повстанческими отрядами и организую самооборону от большевистских регулярных и партизанских частей».
Он обещал немцам своими силами навести порядок на Полесье и Волыни, а когда немцы в приказном порядке запретили ему иметь воинские формирования сначала в виде «Полесской сечи», а затем Украинской повстанческой армии, он отдал своим отрядам приказ перейти к боевым действиям против немецких оккупационных войск. Нельзя сравнивать УПА* Боровца с УПА* Шухевича — это разные армии. Бойцы «Бульбы» защищали население от немецких продовольственных поборов, но в серьезные схватки с противником не вступали. Самой, пожалуй, крутой акцией бульбовцев против немцев был налет на железнодорожную станцию Шепетовка в августе 1942 года.
Нужно отметить, что подобные действия не наносили гитлеровцам значительного урона и давали надежду на достижение компромисса с ними в будущем. «Тарас Бульба» метался между двух огней — писал письма Коху и Медведеву. В сентябре 1942 года с Боровцом несколько раз встречались представители советских партизан из отряда «Победители». Договорились о нейтралитете. Позже «Тарас Бульба» направил полковнику Лукину письмо следующего содержания:
«Как граждане Украинской Народной Республики, украинские партизаны не нуждаются в какой-либо амнистии от правительства СССР. УПА* представляет собой суверенные Вооруженные силы УНР и такими остаются. Ни в какую чужую армию УПА* не вольется…
Украинские вооруженные силы готовы заключить с СССР мир и военный союз против Германии только тогда, когда СССР признает суверенность УНР. До момента окончания политических переговоров УПА* согласна заключить перемирие с Вооруженными силами СССР и придерживаться нейтралитета. Общее восстание на всей Украине против немцев УПА* поднимет тогда, когда будет открыт второй фронт на Западе…»
А тем временем 23 ноября 1942 года в городе Ровно с Боровцом начали переговоры начальник полиции безопасности СД штурмбанфюрер СС доктор Пютц и шеф политического отдела СД Йоргенс с предложением начать совместные действия против польских и советских партизан. Четкого ответа «атаман» не дал. Однако 20 февраля 1943 года произошел разрыв перемирия между бульбовцами и партизанами. И уже 15 марта 1943 года, «все обдумав», Боровец пишет Пютцу письмо, в котором указывает, что от нейтралитета он переходит к помощи немцам в борьбе с большевиками.
В это время бандервцы активизировали борьбу с поляками. Боровец по-своему среагировал на это событие. Он переименовал свою УПА* в Украинскую народно-революционную армию (УНРА*), чтобы ее не ассоциировали с проводившей резню поляков УПА-ОУН(б)*. В ответ на этот демарш отряды УПА* в ночь с 18 на 19 августа 1943 года напали на штаб Боровца на хуторе близ села Хмелевка Костопольского района Ровенской области, частично перебив и пленив его людей. Среди пленников была и жена «Тараса Бульбы» — Анна Опоченьская-Боровец. Ее истязали, насиловали, а потом задушили цуркой — петлевой скруткой, чтобы помучилась. Она была обвинена в работе на польскую разведку.
Для переговоров с немцами 20 ноября 1943 года Тарас Боровец вместе с адъютантом Олегом Штулем прибывают в Ровно. Далее его направляют в Варшаву и Берлин и 1 декабря помещают в специальный политический барак концлагеря Заксенхаузен. В сентябре 1944 года его освобождают — Третий рейх трещал по всем швам. Однако его еще используют
