произошло с ней вчера – не случайность. И виноваты в этом совсем не Гарик, Карим, или Лёва. Нет, вина за этот инцидент целиком и полностью лежит на Мире. Это закономерный финал, к которому упорно вело её развязное поведение. И теперь важно, чтобы она поняла, насколько ей вчера повезло, и осознала, что такое везение рано или поздно закончится.
Когда через двадцать минут Мира появилась у бассейна, она выглядела гораздо лучше, но совершенно не так, как рассчитывал Максим. Волосы её оказались собраны в пучок на затылке, что делало «радугу» в них почти незаметной, на лице не было ни грамма косметики, да и наряд из уже привычных шорт и его футболки, никуда не делся.
Он вопросительно изогнул бровь, но вслух говорить ничего не стал, тогда Мира, подняла на него чуть смущённый взгляд и высказалась сама.
– Я не хочу никуда ехать.
– Вообще или конкретно со мной? – уточнил Максим, но из его голоса ушла любая игривость.
Он подозревал, что даже после событий прошлой ночи их вражда никуда не денется. И едва почувствовав себя в безопасности Мира тут же поспешит указать Максу на его место. Но всё-таки в глубине его души теплилась маленькая призрачная надежда на лучшее. Он даже подумал, что теперь они смогут поладить, что Мира хотя бы попытается его принять, но… видимо, зря.
– Я в город выезжать не хочу, – ответила девушка, усаживаясь рядом с ним на шезлонг. – Там люди, а у меня нет никакого желания кого-либо видеть.
– Что ж, – пожал плечами Макс, которого её довод ни капли не убедил. – Как скажешь.
– Я, кстати, неплохо готовлю яичницу, – попыталась улыбнуться Мира. – А ещё картошку жарить умею и пельмени варить, – она повернула голову и посмотрела на удивлённого Макса. – Хочешь пельменей?
– Не знаю, – ответил он совершенно честно. – Я с утра ничего не ел, так что мне, в принципе, всё равно.
– Тогда, если ты не против, пойдём на кухню, – предложила она, поднимаясь и, будто смутившись, спрятала руки в карманах простых дешёвых шорт. – Я попробую приготовить ужин. А может там что-то для нас оставили.
– Идём, – улыбка на лице Максима стала такой искренней, что Мира просто не могла не улыбнуться в ответ.
Весь день она тщетно пыталась прийти в себя.
Весь день ей казалось, что её попросту бросили в глубокий колодец и там забыли.
Мира всегда больше всего в жизни боялась одиночества, хотя на самом деле была даже больше чем одинока. Все эти тусовки, пьянки, вечеринки с бесконечной чередой знакомых и приятелей являлись не чем иным, как пустой попыткой вырваться из собственного кокона. Пробить каменные стены, за которыми пряталась её душа, и вырваться из плена своих детских страхов и комплексов.
И вот, сидя в собственной комнате и анализируя свою жизнь, Мира в очередной раз пришла к выводу, что совершенно никому не нужна. И осознав всё это, на душе стало так горько, что не осталось никаких сил идти дальше.
Зачем? С какой целью? Кому от этого станет легче? Родители и так в ней разочарованы, так может, стоит уйти? Взять билет на первый попавшийся поезд и отправиться строить своё будущее заново? И, возможно, она именно так бы и поступила, если бы не Макс.
– Я даже боюсь представить, что творится сейчас в твоей голове, – проговорил он, глядя на девушку. Она не отреагировала и поспешила отвернуться. Тогда парень взял её за руку и развернул к себе.
Они уже вошли в пустой тёмный дом и как раз стояли в полумраке большой гостиной. До кухни оставалось каких-то пара шагов, но никто не обратил на это внимания.
– Мира, – позвал он, снова касаясь её лица, и заставляя посмотреть себе в глаза. – Мира, не закрывайся от меня. Говори! Всё что приходит в голову. Я буду слушать. Тебе это нужно, поверь.
Она молчала, не зная, что на это ответить, и выглядела совершенно растерянной.
– То, что случилось вчера… – попытался начать Макс, но замолчал. – Это мы обсудим позже. А сейчас, пожалуйста, постарайся расслабиться и посмотри на меня, не как на своего Цербера, а как на друга. Я желаю тебе только добра и, поверь, прекрасно знаю, как иногда хочется просто выговориться. Поделиться тем грузом, что лежит на душе и не даёт двигаться дальше, – он вздохнул и лёгким движением поправил на её плече съехавшую футболку.
– Зачем тебе это? – спросила она севшим голосом и, поддавшись порыву, накрыла ладонью его руку.
– Что бы ты там ни думала, но знай, мне не всё равно, – ответил Макс, на которого такая близость и её прикосновения действовали слишком сильно. Он почти видел, как делает шаг и прижимает девушку к стене… Как обхватывает рукой её талию… Как жадно касается губами её шеи… И это было только началом.
Но её следующая фраза быстро вернула его в реальность.
– Я ведь для тебя всего лишь избалованная шлюха, присматривая за которой, ты получаешь зарплату, – в словах сквозила горечь, и она тут же поспешила отвернуться. – По сути, тебе так же наплевать на меня, как и всем остальным.
– Это не так, – ответил Максим, глядя на девушку. – Ты не шлюха, Мира, хоть и ведёшь себя иногда слишком развязно.
– Не надо отмазываться, – бросила она раздражённо. – Я противна тебе, это факт. Я же видела, чего тебе вчера стоило позволить мне остаться в твоей пастели. С каким видом обнимал меня…
– Мира, всё совсем не так, – попытался объяснить Максим, но девушка не слушала. Притихшая немного обида на весь мир вернулась с новой силой и требовала немедленного выхода.
– Не так? – она вскинула голову и пристально посмотрела ему в глаза. – Тогда поцелуй меня.
– Нет!
Ответ прозвучал слишком категорично, что только подтверждало её доводы.
Она медленно убрала свою руку с ладони Максима и направилась в сторону лестницы.
– «Нет»… – повторила она его слово. – И этим всё сказано.
– Мира! – позвал он, совершенно не представляя, как теперь исправить положение.
– Не надо, Макс. Не утруждайся, – поникшим голосом ответила она. И обернувшись, кинула на него пустой обречённый взгляд.
Этого Макс выдержать уже не мог. И преодолев разделяющее их расстояние, всё-таки прижал Миру к стене и жадно впился в её губы. Его движения были грубыми, но в них чувствовалась такая страсть, от которой у бедной девушки голова пошла кругом. Она не сразу поняла, что происходит, но как только попыталась ответить, Макс тут же сбавил обороты и продолжил целовать её со всей живущей в нём нежностью. Одной рукой он крепко прижимал податливую
