— А при чем здесь бачок? — изумилась и я. — Ты же поругалась с Ваней!
— А что мне оставалось делать? Рано утром придет Аким ремонтировать мой бачок. Что, по-твоему, я сказала бы Ване?
Глава 42
Не стоит, думаю, говорить, что к семейному очагу я вернулась поздно. Евгений рвал и метал.
— Что происходит? — закричал он, едва я переступила порог дома.
Я попыталась изобразить невинность:
— А что происходит?
— Еще спрашиваешь? В доме творится непонятно что! Санька делает стойку на голове, баба Рая обсматривается рекламой, на кухне шаром покати, а тебя я скоро буду видеть только на фото, на ментовском стенде среди объявлений «разыскивается преступница».
— Вот жа ж до чяго додумалися! — раздался из комнаты голос бабы Раи. — Уже жа ж усю семью блатуют у пса пробовать. И говорять, что от боли помогает.
Я поспешно прикрыла дверь и зашептала:
— Женька, что случилось? Почему ты про милицию заговорил?
А Евгений мне в ответ, качая головой:
— Звонил тебе Иван и кодирование как-то объяснялся, а я подозреваю, что он в бегах. И ты с ним в каком-то деле.
— Что за чушь! — рассердилась я. — Почему Иван в бегах? Он просто ушел от Маруси.
— И потому уволился с работы, снял квартиру и никому адреса не оставил? Знаешь, какую работу он заказывал компьютерщице?
— Какой компьютерщице? — попыталась я прикинуться дурочкой.
Но разве с моим Женькой прикинешься?
— Сама знаешь какой, — усмехнулся он.
— Ты что, следишь за мной?
— А как я еще узнаю, чем занимается моя жена?
— Ладно, черт с тобой, следи. Все равно я ничем таким не занимаюсь.
— Точнее, вообще не занимаешься ничем, если не считать занятием твою беготню по городу.
— Не морочь мне голову, — возмутилась я. — Лучше скажи: что Ваня заказывал компьютерщице Маше?
— Маша подделывала подпись Виктора.
— Подпись Пупса? — испугалась я.
— Да. Я недавно разговаривал с ней. Маша сказала, что изобразила подпись Виктора под каким-то документом, содержание которого она не знает. Точнее, она изобразила его подпись на чистом листе бумаги.
— Этой подписью и шантажировали Пупса, — догадалась я. — Они так заморочили ему голову, что он уверовал во все, даже в то, что сомнамбулически подписал какую-то бумагу. «Раз подписал эту, терять уже нечего, подпишу и другую», — подумал Пупс.
Евгений рассердился и спросил:
— А ты-то здесь при чем?
— Странные у тебя вопросы. У Розы неприятности, а ты предлагаешь мне стоять в стороне и любоваться?
Пойми же, я не по городу ношусь, а спасаю Розу вместе с ее Пупсом.
— И поэтому вошла в сговор с Марусиным Ваней, который Виктора подставил?
Я была потрясена. Столько времени потратила на то, что мой Евгений раскрыл в два счета. Но это говорит скорее о его гениальности, чем о моей бестолковости.
— Откуда ты знаешь про Ваню? — поразилась я.
— Виктор сегодня приходил и вкратце обрисовал ситуацию. Он сказал, что ты везде лезешь и мешаешь ему решить его проблемы. Виктор боится, что ты помешаешь ему подписать какой-то договор и от этого всем будет только хуже.
— Что за договор, он тебе сказал?
Евгений нахмурился:
— Нет, но сказал, что там и не пахнет преступлением. У некоторых людей будут неприятности, только и всего. А если ты от Виктора не отстанешь, крупные неприятности будут у многих людей, в том числе и у тебя.
Ясно?
Я попятилась:
— Пупс что, угрожал?
— Нет, это я тебя предупреждаю, — успокоил меня Евгений.
— А про Машу как ты узнал?
— Нашел у тебя ее адрес и поехал, представился другом Ивана, поскольку под адресом стояло его имя.
Дальнейшее узнать не составило труда.
— Маша занимается подделкой подписей? — изумилась я. — А на вид такая милая женщина.
— Ничего преступного она не сделала, — неожиданно вступился за нее Евгений. — Ей сказали, что потерян документ, она его и восстановила по копии с помощью своей программы. А зачем туда полезла ты?
— Я же тебе сказала: Пупса спасаю.
Евгений как разозлится да как закричит:
— Да он же не хочет спасаться! Так оставь его в покое!
Я сделала вид, что не испугалась, и сказала:
— Он, глупый, сам не знает, что ему надо.
— А ты умная? А может, ты связалась с той бандой, которая шантажирует Пупса?
— Бог с тобой, Женя, подумай, что ты говоришь?
— А что я должен говорить, когда звонит Ваня и сообщает, что какой-то Кузя уже уехал из города и поэтому ты можешь быть спокойна. Ваня пообещал, что тоже отвалит, как только договор подпишут. Нетрудно догадаться, какой договор он имеет в виду.
— Кузя уехал из города! — обрадовалась я. — Значит, не будет больше покушений! Женя, ты должен поговорить с Пупсом. Возьми его под охрану.
Евгений опять рассердился:
— Да как я его под охрану возьму? Против его воли? Я Виктору помощь свою предлагал, он запуган, боится, говорит, что и без меня свою проблему решит. Все твердит: «Осталось немного, уже скоро».
— Вот именно, — огорчилась я. — Совсем немного до подписания договора осталось. Хорошо, хоть Кузя этот противный уехал, но еще лучше было бы, если бы я его поймала и Пупсу предъявила. Ничего, я и без Кузи Пупса от глупости спасу. Роза скажет еще мне спасибо.
Евгений схватился за голову.
— Права баба Рая, — заявил он. — Тебе хоть кол на голове теши, ты все про свое.
Плюнул и ушел, а я бросилась звонить Архангельскому.
— Это правда, что Кузя уехал? — спросила я у него.
— Что ж вы с Марусей его так напугали, — горестно вздыхая, упрекнул меня Архангельский. — Даже от денег человек отказался, побег так, что пятки засверкали.
— Пусть лучше его пятки сверкают, чем наши головы сотрясаются, — резонно заметила я.
— Да не бил он никого по голове! — взорвался Архангельский.
— А почему ты так уверен?
— Да потому, что Кузя делал только то, что оговорено было. Зачем ему на себя лишнюю работу брать?
— А может, он ненормальный.
— Он нормальней тебя. Просто подзаработать хотел человек, а как услышал, что ему уже сотрясение мозга на телегу грузят, так и испугался. Он мухи не обидит, вот какой человек.
Я рассмеялась, хотя надо бы было заплакать.
— Это было очень заметно, — сказала я. — Такой фингал наварил Розе, посмотреть любо-дорого. И у Маруси неплохой фиш ал. Сам видел.
— Это случайно, — оправдывался Иван Федорович. — Маруся виновата сама.
— А Роза?
— И Роза.
— Все у тебя, Ваня, виноваты, кроме Кузи и тебя.
А я считаю, что плохой ты человек.
Несмотря на все преступления, Архангельский удивился и даже обиделся.
— Чем это я плохой человек? — спросил он.
Немало наглости такой поражаясь, я ответила:
— А тем, что толкаешь Пупса на преступление. Был бы ты хорошим человеком, то договор не дал бы ему подписать.
Тут уж Архангельский повел себя просто вероломно.
Он заявил:
— Да Виктор пускай еще спасибо скажет мне, что я в это дело ввязался. Могло быть гораздо хуже, если бы я мысль о двойнике не подал. Витьку могли бы и силой заставить. Ты вот что, Сонь, не обижайся, знаю я кое-что, но при Марусе говорить не хотел.
— Так говори же скорей без Маруси! — закричала я. — А не то ввяжусь и всю малину вам сам знаешь что…
Иван Федорович испугался и начал выдавать чистосердечные признания.
— Вообще-то я где из разговоров, где по случаю разузнал кое-что, — сказал он. — Не дурак же лезть в дерьмо полное. Дело больше политическое, хотя и с меркантильным уклоном. Витькина фирма никого не интересует. Хотя она, конечно, и неслабый генподрядчик. Через нее хотят притопить другую компанию, посолидней, а в процессе затопления той, другой, компании нагадить по-крупному хотят кое-кому из администрации. Точнее, хотят человека из администрации убрать, чтобы своего поставить, а сделать все так, будто компания эта, с которой Витькина фирма сотрудничает, взятки администрации дает. Ну, ополчились они на компанию, дорогу она им где-то перешла. Напрямую туда лезть боятся, так через Витьку какой-то придумали трюк, но я в этом не понимаю. В бумагах не разбираюсь ни шиша. Зато если Витька договор подпишет, неприятностей избежит и бабки приличные получит.
— Все ясно, — сказала я. — Из-за бабок Пупс от моей да Женькиной помощи отказывается. Ладно, фиг с вами, раз вы такие алчные, но лично я бы, Ваня, не советовала тебе на подписание договора ходить.
— Почему? — насторожился Архангельский.
— По кочану, — ответила я, повесила трубку и отправилась читать Саньке сказку.
* * *
На следующее утро я позвонила Тамаре и напомнила:
— Сегодня должна прилететь стрела, а завтра картина на очереди.
— Да знаю я, Мама, не трави мою душу. Больше всего я боюсь за свою голову. Второго удара она не перенесет.
Мне стало стыдно, к тому же захотелось Тамарку успокоить, и я приоткрыла часть своего секрета.
