Уэсс встал и поплёлся к двери. У самого порога он обернулся и спросил напоследок:
– И что теперь, господин полковник? После всего того, что вы мне рассказали?
– Завтра я вас нагружу материалами. Будете читать, изучать. А потом… – Семёнов развёл руками. – Сами решайте. Но скажу вам, что народу Велгона давно пора обзавестись достойной властью, для которой очень нужны будут новые кадры.
Уэсс ушёл. А Кочевник ещё долго сидел в одиночестве и рассматривал в окно, как всё больше сгущается ночная мгла.
Глава 11
Светлоярск, форт "Защитник-1"
Отображатель занимал не так много места на столе. Небольшой лёгкий аппарат с прочным корпусом, единственным предназначением которого являлась развёрстка голографического экрана в заданных размерах. Воспроизводимое на экране зависело от накопителя; в данный момент на накопитель были записаны последние ментограммы, снятые в ментоскопической лаборатории.
В просмотровой комнате сейчас находились трое: Краснов, Острецов и Семёнов. Завершался очередной просмотр составленных из нарезок ментограмм. Данные были сняты из последних трофеев – добытых в лагере на Оми голов "стирателей". Как выяснилось уже в лаборатории, все головы "стирателей" принадлежали рунхам с разной степенью гибридности. Особую ценность представлял трофей, добытый лично Красевичем. Поверженный им чужак оказался человекоподобным лишь внешне. По сути натуральный рунх в человеческом облике. Да и то, черты лица и череп со значительно вытянутой затылочной частью, для искушённого взгляда просто кричали о нелюди.
Острецов, пользуясь положением заместителя начальника Главразведупра, лабораторию ментоскопирования стремился посетить при каждом удобном случае. И каждый раз он неизменно наведывался в хранилище – так назывался герметичный блок, куда попасть можно было лишь имея соответствующий допуск, при этом пройдя сложную процедуру подтверждения личности да ещё миновав бдительную охрану у шлюзов. Всё оборудование для хранилища и лаборатории предоставил Краснов, когда проект только затевался. Научно-техническое развитие Новороссии до подобных технологий ещё не дошло. Не дошло, но Острецов питал уверенность, что лет через двадцать обязательно дойдёт, если, конечно, сохранится заданный в последнее время темп. В хранилище генерал-лейтенант чаще всего подолгу задумчиво ходил между рядами аквариумов. Сотрудники лаборатории так называли контейнеры с питательным раствором, в которые погружали головы "стирателей". Сложнейшее оборудование, внешним проявлением которого являлись жгуты проводов в гофрированных водонепроницаемых трубках, что через разъёмы подключались прямо к бритым черепушкам, – этого оборудования с некоторых пор перестало хватать. И тогда "промытые" головы извлекали из аквариумов и помещали в криоконтейнеры, благо их производство удалось наладить серийно и недостатка в них не ощущалось.
Аквариумы. И лишённые волос головы, обвитые трубками. Не жизнь, а биологическое подобие жизни. Правильней даже назвать это Нежизнью – именно так, одним словом. У Острецова хранилище всегда вызывало зловещее впечатление. Раскрытые немигающие буркалы, бессмысленно таращиеся в пространство. Даже зная многие тонкости поддержания псевдожизни, Острецов подспудно избегал смотреть в эти неживые, но и немёртвые глаза. Иногда, забываясь, он чувствовал себя чудовищем, ответственным за жуткие биологические опыты. Но таковое забытьё случалось редко – на краткие секунды, и бесследно исчезало, стоило только вспомнить, что все головы в аквариумах принадлежат смертельному врагу. И лишь четверть из них человеческие, натуральные человеческие, бывшие некогда частью тел велгонских офицеров-"стирателей". Большая часть трофеев принадлежала рунхам с разной пропорцией гибридности.
Просмотр подошёл к концу и голоэкран растворился. Отображатель еле слышно прожужжал и стих. Около минуты в комнате хранилось молчание.
Весомая доля только что просмотренного материала была записана из памяти рунха, убитого Красевичем. Чужак-"стиратель" оказался фигурой далеко нерядовой. Очень даже нерядовой. Это стало понятно после первого сеанса ментоскопирования. По приказу Острецова вначале были извлечены данные о разгромленном лагере. И практически сразу выяснилось, что лагерь на Оми выполнял особую роль в системе подготовки "стирателей". Курсантов-людей там не обучали, все будущие диверсанты состояли из одних только гибридов биологически молодого возраста. По человеческим меркам – подростки четырнадцати-шестнадцати лет. Но выглядели эти странные подростки лет на пять-семь старше. Всех их вырастили в секретном интернате где-то на севере у границы с Пустошью, более точными сведеньями рунх не обладал. При зачислении в курсанты, воспитанники интерната уже пребывали в прекрасной физической форме, умели обращаться с оружием и имели навыки рукопашного боя. Омский лагерь создавался как экспериментальный, со временем его выпускники должны были стать главной ударной силой среди "стирателей". Инструкторов подбирали очень тщательно, и конечно только из рунхов-гибридов.
Без преувеличения, все эти сведенья относились к разряду весьма ценных. Рунх, чья голова послужила источником разведывательной информации, носил при жизни человеческое имя Гениш и был высокопоставленным офицером в чине бригадного генерала. Должность начальника учебного лагеря он принял за две недели до налёта. В процессе изучения его памяти, удалось довольно быстро установить, что предыдущая деятельность Гениша была предельно насыщенной событиями; и естественно, прошлое бригадного генерала, относящееся к периоду его службы до принятия должности начальника учебного лагеря, сразу заинтересовала и Острецова, и Краснова, и Семёнова. Собственно, только что закончившийся просмотр был посвящён по большей части прежним похождениям бравого генерала Гениша. И судя по снятым материалам, его место в тайной иерархии чужаков находилось где-то по середине кастовой пирамиды. Точнее, ближе к верхушке иерархов.
Интересного в голове Гениша оказалось уйма. Бывал бригадный генерал и под Ферс-Нортом на строительстве космодрома (этот массив данных Острецов распорядился извлечь в последнюю очередь); бывал с инспекторской поездкой и на урановых шахтах в Моорском горном районе; и даже в своём немалом чине трижды забрасывался в тыл северо-раконцев, где лично провёл несколько специфических операций. Всё что удалось извлечь по теме Северной Раконии, было просмотрено ещё накануне завершающего раунда переговоров с делегацией союзников. Именно по настоянию Хромова, фельдмаршал Родионов выдвинул условие о взаимодействии разведок. Всей полноты обстановки до определённого времени союзникам решили не раскрывать. Всему своё время. Да и то, до конца раскрывать северо-раконцам свои замыслы глава Главразведупра и не думал. Главное было, не подставляясь и не раскрываясь, втихомолку выявить как можно больше предателей и подменышей, что состояли в агентурной сети велгонцев (а по сути рунхов), сети, созданием которой занимался Гениш. Естественно, это была одна из сетей, но даже накрыв только её, можно было расчитывать на серьёзный подрыв разведывательных возможностей Велгона. Агентура у Гениша состояла сплошь из старших офицеров – майоры, подполковники, реже полковники. Все офицеры стоят на "интересных" должностях. Интенданты, штабники, офицеры комендатур и даже кое-кто из контрразведки.
Раскручивая хитросплетения Гениша, Острецов часто ощущал брезгливость. Большинство агентов попадались на примитивные денежные крючки, иные имели тайные страсти и шли на предательство, опасаясь огласки собственных дегенеративных наклонностей. С вырожденцами, в общем-то, всё понятно. Но вот что ставило в тупик – это подменыши. Как ни пытались в лаборатории извлечь сведенья про источник появления подменышей, всё тщетно. Очень похоже, Гениш просто не обладал доступом к этой информации. Он лишь использовал биодубликаты для подмены нужных ему офицеров. Каким образом происходило снятие копии сознания с жертв тайных похищений, Острецов знал от Краснова. Знал также и то, что выращивание биодубликата особой трудности не представляет, как не представляет и задание ему внешних возрастных признаков или таких признаков как шрамы, рисунки морщин и прочие индивидуальные особенности. Технически сложно, но не невозможно поместить дубликат сознания в "чистое" новое тело. Сложность, причём огромная, состояла в другом: тело плюс сознание – это всего лишь биоробот. Это не человек и даже не гибрид. Но вот каким способом рунхам удаётся одушевить биороботов, для Краснова оставалось загадкой. А посему не знал этого и Острецов. Из прошлых бесед он вынес, что часть гибридов, в сущности, являются теми же биороботами, ведь даже одушевление тела – этого далеко не достаточно, чтобы стать вровень с человеком.
