— ВИТЬКА!!
Он весь напрягся: в шлемофоне коротко продребезжало. Он снова крикнул и опять услышал, словно бы в ответ, металлическое лязганье. Так повторилось несколько раз. Морозов подплыл к якорному канату, уходившему наверх, к яхте, посмотрел на ее желтоватое днище с красным килем. Здесь было место, от которого они обычно начинали подводные прогулки, и ориентир для возвращения на остров. Может, Витька вылез наверх? Но почему в таком случае не предупредил его? Может, что-то испортилось в гидрофоне? Что за странное дребезжание?
Да, Витька, конечно, наверху, убеждал себя Морозов. Перед тем как вынырнуть, он крикнул еще раз, и тут же Витькин голос ответил:
— Я же тебе говорю, иду обратно.
Морозов испытал такое облегчение, что ему захотелось сесть или даже лучше лечь, закрыть глаза и ни о чем не думать. Но тут же он снова встревожился:
— Ты смотрел на компас? Каким курсом ты шел от яхты?
— Я держал сто двадцать. Да ты не…
— Значит, держи сейчас триста! — закричал Морозов. — Ты слышишь?
— Я так и иду, — ответил Витька таким тоном, будто хотел сказать: «Знаю без тебя, не кричи, пожалуйста».
Морозов поплыл в том направлении, откуда должен был появиться Витька. Дно здесь понижалось, за нагромождением камней начиналась большая глубина, и он опять испугался — на этот раз задним числом, — что Витька полез в эту бездну.
Несколько левее, чем он ожидал, возникло в зеленом полумраке красное пятно Витькиного гидрокостюма. Витька плыл над грунтом, мерно разводя руками. Морозов поплыл навстречу и молча заключил сына в объятия. Тот удивленно посмотрел и высвободился.
— Почему ты полез туда? — спросил Морозов. — И ничего мне не сказал?
— Хотел посмотреть, что там. А не сказал, потому что ты бы мне не разрешил.
Морозов оценил ответ по достоинству. Они поплыли, голова к голове, назад к яхте.
— Там на дне, в иле, что-то большое, — сказал Витька. — И труба торчит.
— Какая еще труба? — проворчал Морозов. — Почему ты не отвечал, когда я звал тебя?
— Я отвечал.
— Ответил, когда я позвал в десятый раз. А до этого…
— Я все время отвечал.
Странно. Все-таки что-то неладно с гидрофоном.
Они подплыли к якорному канату и по песчаному пологому дну пошли наверх.
— Я вижу, с тебя нельзя глаз спускать, — сказал Морозов.
— А почему я должен ходить за тобой как тень? — отозвался Витька, и Морозов ощутил желание надрать ему уши.
Марта расхаживала по узенькому, зажатому скалами пляжу. Раскрытая книга валялась на песке.
— Почему не загораешь? — спросил Морозов, выпроставшись из гидрокостюма. — Солнце сегодня хорошее.
— Сама не знаю. Вдруг я что-то забеспокоилась. Вы слишком долго сегодня. — Марта улыбнулась, поправила косынку на голове. — Опять стреляли мимо?
— Гонялись вот за такой здоровенной треской, — Морозов широко развел руки. — И ни черта.
— Ух вы, охотнички мои, — сказала Марта и чмокнула Витьку в загорелую щеку. — Неуда-ачливые! Идемте, буду вас кормить.
Красно-белая палатка славно вписывалась в темную зелень хвои. Сосны осыпали иголки на раскладной столик, на тарелки. Бифштекс, поджаренный на плитке и облитый гранатовым соком, был необыкновенно вкусным. А уж аппетит после морских купаний!
Морозов покосился на Витьку и подумал, что у Витьки его, морозовская, манера есть: жует быстро, энергично, а сам глазеет по сторонам, ничего не хочет упустить. Вон каркнула, сорвавшись с ветки, ворона и полетела куда-то по своим бестолковым вороньим делам. Плеснула волна у скал, взметнулась пенным фонтаном, — свежеет ветер, ярится прибой. Щекотно ползет по голой ноге муравей.
Морозов перевел взгляд на Марту. Гляди-ка, ухитрилась так загореть при здешнем скупом солнце. И когда успела обзавестись этим новомодным купальником, меняющим цвет в зависимости от освещения? Конечно, босая. Чудачка, носится со своей идеей о пользе ходить босиком по земле. И вот терпит, упрямо ходит по камням, по хвойным иголкам. И Витьку заставляет.
Не думал он, Морозов, что сможет отринуть от себя вечные заботы, ведь казалось, никуда от них не уйдешь, а вот поди ж ты… Хорошо здесь, в тишине, на клочке тверди посреди изменчивого моря. Стать бы частью скалистого островка, частью моря и ветра, вобрать в себя все это…
Марта поставила перед ним клубничное желе, сказала:
— Совсем забыла: недавно тебя вызывал Коннэли.
— Коннэли? — Морозов вскинул голову — Что ему надо?
— Не знаю. Он позвонит еще.
— Ты сказала, что у нас отпуск?
— Да. Витюша, положить еще желе?
Морозов привалился спиной к сосне. Вот так. Никакой Коннэли не отдерет его от шершавого, нагретого солнцем ствола. Слышите, господин президент Международной федерации космонавтики? Ничего не выйдет у вас.
Он поймал настороженный взгляд Марты. Ну, само собой, она догадывается, зачем звонил Коннэли. Морозов подмигнул ей: дескать, не тревожься, Мартышка, наш Великий Уговор остается в силе.
— Пап, — сказал Витька, покончив с желе, — ты читал «Ронго-ронго»?
— Читал. А что?
— Буров, когда выступал по теле, ну, когда отмечали десятилетие со дня смерти Шандора Саллаи…
— Понятно. И что он говорил?
— Он сказал, что несколько записей Саллаи на полях «Ронго-ронго» перевешивают все его прежние труды. Это правильно, пап?
— Нет, неправильно.
— А ты видел эти записи на полях?
— Да.
Как же давно это было, подумал Морозов. Еще перед стартом Второй Плутоновой. Полноземлие, комнатка Марты в Селеногорске… чудо тех далеких дней и ночей… Да, тогда-то Марта показала ему книжку, забытую Шандором в медпункте. Древний, не очень складный миф Южных морей о «солнце-боге», дававшем себя «в пищу» людям, Шандор истолковал весьма своеобразно: как фантастически преломленную мечту о биофорных — то есть несущих жизнь — свойствах лучистой энергии. Имел ли Шандор в виду тау-излучение? Неизвестно. Никогда и нигде он не высказывался об этом. Сохранились лишь его пометки на полях книжки. Он, Морозов, не придал им тогда особого значения. Но, увидев на Плутоне существа, заряжающиеся энергией, вспомнил о заметках Шандора, а по возвращении рассказал о них Бурову. После смерти старика Бурову удалось разыскать в его личном архиве книжку и расшифровать неразборчивые каракули. Он написал статью о прозрении Шандора Саллаи и ввел в научный обиход вот этот термин, как бы случайно оброненный стариком: биофорные свойства лучистой энергии.
— Пап, — сказал Витька, — а может, и вправду были на Земле времена, когда люди питались солнечным теплом и светом?
— Не было таких времен.
— А почему тогда жители Пасхи придумали такой миф? Буров говорил — это очень странно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
