- Я помню Вашего отца, Градана Аурима, одного из тех, кому лично вручал орден посмертно. И помню Вашу мать. Я не могу одобрить Вашу просьбу, юноша. И Вам стоило бы подумать о ней. Вы хотите окончательно разбить ей сердце? Подумайте, ведь для неё это станет ударом.
Мгновение Вайс молчал, сглотнул комок в горле. Игону уже начало казаться, что он отступит.
- Моя мать умерла, Ваше Высочество, - ответил он со скорбью, голос был твёрд, но едва заметно дрожал. - Чума унесла много жизней в этом году.
Сердце Игона упало, всё как он и предполагал. Похоже, юный Вайс остался совершенно один. Тот вскинул голову, слёзы блестели в его глазах, и затянувшееся молчание правителя по поводу его судьбы терзало душу, подобно раскалённому кинжалу.
- Прошу Вас! - отчаянно воскликнул он. - Мне уже нечего терять, мне не нужно то, что я имею. Я лишь хочу прожить свою жизнь достойно, как мой отец. Я хочу оправдать то, что они вложили в меня, память о них. Прошу Вас.
Игон метал отчаянный молящий взгляд то на отца, то на гостя, словно это он был просящим. Он надеялся, что мрачные раздумья Рейвана окончатся, что он, как и раньше, примет мудрое решение. Почему же он медлил? Внезапно король усмехнулся, чем поверг своего сына в шок.
- Вижу, юноша, Вам хватает достоинства. Таким может похвастаться не каждый военный. Пожалуй, у меня есть подходящий Вам вариант. Как я понимаю, оставить дом и былую жизнь Вы готовы?
Вайс осознал, что это не отказ, потому ловил каждое слово короля, нетерпеливо кивнул в ответ.
- Как вы смотрите на королевские войска Собора Света?
Челюсть отпала не только у гостя, но и у Игона. Обучение в соборе начинали с ранних лет, лишь представители знати, отказавшиеся ото всех привилегий. Обычно так избавлялись от потенциальных претендентов на наследство. Также достойные священники местных церквей. Но не пришедшие с улицы крестьяне, пусть даже с военными корнями. Но Игон интуитивно чувствовал, как и его отец - Вайс более чем достоин этого. Тот, осознав предложение, упал на оба колена и преклонился, чуть ли не достав лбом пола.
- Это огромная честь, - с благоговением прошептал он. - Я не достоин.
Рейван улыбнулся, он явно был доволен своим решением.
- Думаю, тебе ни к чему возвращаться назад и ожидать церемонии причастия, - продолжил шокировать всех король. От былой мрачности не осталось и следа. Казалось, что ситуация развлекает его и пробуждает былой оптимизм. - Можешь остаться в замке.
Вайс вскинул голову. Ещё немного, и столь шокирующие слова лишат его чувств.
- Если у тебя нет веских причин, я не приму возражений, - улыбнулся Рейван.- Игон проводит тебя.
Впервые за всю церемонию юноши встретились глазами. Затем гость слабо, но дружелюбно улыбнулся.
Игон в настоящем вздрогнул и почувствовал, как замёрзли руки, но было ещё терпимо. На мгновение он представил свою жизнь без этого человека, как этот лучезарный мальчишка исчезает. Принц всегда чувствовал одиночество. Король уделял большинство своего времени делам различной важности, с сыном они виделись по заранее оговорённому расписанию. Охоту мальчик никогда не любил, и ходил на неё исключительно для того, чтобы побыть с отцом. Остальное время он посвящал книгам и музыке, которой его учила мать. После её смерти в танцевальном зале стало слишком холодно и пустынно для него. Вайс стал единственным близким человеком в этом огромном мире. Кроме друг друга у них больше никого не было. С поступлением на службу, тот стал появляться во дворце всё реже, но их встречи всегда были тёплыми, а время летело незаметно. И сейчас в этом мире они остались вдвоём среди чужаков.
- Я хочу продолжить политику отца, - внезапно твёрдо заявил Игон, нарушив тишину. Вайс опешил, но внимательно прислушивался к его словам. - Хочу, как и он, принести своему королевству процветание. Но, боюсь, они не хотят меня слушать.
Горечь терзала юного короля изнутри, и гость это чувствовал. Тени сгущались вокруг его друга, и молодой воин света не мог позволить им поглотить его душу и сознание. И это он мог сделать только лишь словами, самым действенным оружием в его руках.
- Так скажи так, чтобы они услышали, - сказал он просто. - Может быть, они просто не понимают того, что ты хочешь сказать. Растолкуй им это на их же языке. Позволь им понять тебя.
Игон задумался на секунду, а затем расцвёл, переводя счастливый взгляд на друга.
- Точно, это же гениально! С каких пор ты стал таким сообразительным?
- С тех пор, как возглавляю собственный отряд, - с усмешкой ответил он на подкол короля, после чего они, смеясь, заключили друг друга в объятия. Игону казалось, что счастливее моментов и не может быть, что дальше всё будет только лучше и лучше. Снежинки опускались на королевство, рисуя в воздухе красивые невидимые изгибы и издавая едва слышный волшебный звон.
Монтфельд, сокрытый под тёмным плащом, стоял у городской площади под навесом, прячась в темноте. Он, словно хищник, наблюдал за выступающим в центре королевским глашатаем. Эти лучезарные юнцы выступали на каждом публичном месте и пудрили мозги людям, которые охотно верили в их россказни.
Монтфельд уже собрал вокруг себя несколько приближённых: разбойников, опальных дворян, недовольную жизнью интеллигенцию и всякий сброд. Они разбрелись по городским улицам. Точно в указанные таинственным голосом места, на каждом из которых стоял королевский посланец. Охраны нигде не было видно, значит, их и вовсе не приставили для чистоты действа, для видимой близости к народу.
Снова он не врал, снова он говорил правду. Он никогда не ошибался.
"Ты знаешь, что нужно делать, - прошептал Господин. Гордость уже не реагировала уязвлено на подобное подсознательное обращение к этому незнакомцу, он заслуживал его, как никто другой. - Нельзя позволить ему говорить дальше".
Решительным шагом герцог вышел вперёд, сливаясь с толпой и проталкиваясь вперёд. Лезвие, прижатое к коже, давно потеплело, а сейчас словно пело, предвкушая вкус плоти и крови, предчувствуя, как отнимет чужую жизнь. Дворянин прибавил шаг, не слушая возмущённых возгласов в спину. Сердце бешено стучало в груди. Вот она, та самая черта, после которой невозможно будет вернуться назад, и он шёл к ней широкими шагами, ни на секунду не позволяя себе засомневаться и остановиться.
Юнец бросил на него растерянный взгляд, страх промелькнул где-то в глубине глаз. Правильно, мальчишка, стоило думать раньше, на что ты подписался. Рывком мужчина преодолел разделяющее их расстояние и вонзил клинок в тело человека, которого сейчас воспринимал исключительно как врага. Кровь разлилась по рукам, на лице глашатая застыло выражение ужаса и удивления, он не успел проронить даже слова. Монтфельд же брезгливо сбросил тело на мостовую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
