Я так скучал.
— Арман, отпусти меня, — опять просит она.
— Никогда.
— Я скоро уеду. Навсегда.
Ее слова прорезают мое сознание. Отпускаю ее и вглядываюсь в глаза. Она не врет.
— Куда? — спрашиваю, нахмурившись. — Что значит «навсегда».
— Я не могу так, Арман, — опять пытается выбраться из моих объятий. — Это все страшно. Я боюсь.
— Меня?
— И тебя.
Сжимаю губы. Стискиваю зубы.
— Пусти.
Отпускаю ее.
Она отходит от меня на пару шагов, но останавливается.
— Все слишком далеко зашло, — говорит и поднимает на меня свой взгляд.
Ранит им. Хуже слов и кулаков.
— Постой, Лисенок, — беру ее за запястье и притягиваю к себе. — Я не смогу без тебя.
Пытаюсь поцеловать, но она отворачивается.
Тогда всем телом вдавливаю ее в стену. Держу за подбородок и впиваюсь в губы. Сминаю их. Слизываю ее вкус. Языком ощущаю бархатистость и жар внутри нее. А она продолжает стучать по моим плечам своими ладошками. Трахнуть ее прямо тут?
Поднимаю за задницу и несу к столешнице. Не отрываясь от губ. Сажаю ее и встаю между ног.
— Лисенок, я так скучал, — шепчу, пытаясь расстегнуть джинсы на ней.
Член так и ноет, почувствовав близость любимой девочки.
— Нет, Арман! — восклицает она. — Нет! Или я все расскажу твоему отцу!
Как ударом по голове.
Отстраняюсь и ошалело смотрю на нее.
— Да, — она сползает со столешницы и поправляет одежду. — Расскажу.
Смотрит зло.
Протискивается между мной и столешницей и подходит к двери. Открывает ее и поворачивается ко мне.
— Ты знаешь, — говорит задумчиво, опустив глаза в пол, — я, пожалуй, приму его предложение.
И выходит.
Я стою с членом, больно упирающимся в шов джинсов, и с попыткой осознать только что услышанное.
58. Лиза
Я выбегаю из комнаты и прислоняюсь к стене. Разговор с Арманом напомнил мне об ошибке, которую я чуть не совершила.
Из-за него!
Сколько всего произошло за последние пару недель!
Если бы я только знала…
Трясу головой и быстро иду на выход. Вдруг Арман опомнится и догонит меня?
Отбежав от торгового центра, вызываю такси и еду домой.
Всю дорогу думаю об этой встрече с Арманом. Он всегда появляется в моей жизни вот так внезапно. Пугает меня. И заставляет ошибаться снова и снова.
Но не теперь. Нет. хватит.
Выхожу из машины и иду к подъезду с опущенной головой. Вся в своих мыслях.
— Елизавета, — слышу уже знакомый голос.
Оборачиваюсь. Отец Армана выходит из машины, но ко мне не идет.
— Подойди, — говорит, не дождавшись от меня каких-либо действий.
Тяжело вздыхаю и иду к нему.
— Тебя никто не беспокоил? — нахмурившись, спрашивает он и пристально смотрит мне в глаза.
Мотаю головой. Решаю, все-таки, не рассказывать о встрече с Арманом.
Он загадочно хмыкает.
— Ладно, — говорит уже не так строго, — я к тебе.
И, видимо, заметив мой удивленный взгляд, добавляет:
— По делу. Нам надо поговорить. Поехали.
Открывает заднюю дверь.
Я не двигаюсь. Все, что мне сейчас хочется, прийти в свою комнату и зарыться под одеяло.
— Мы только поговорим, — убеждает он. — Мне надо тебе кое-что показать. Ну, и обсудить детали твоего перевода.
— Я пока не давала своего согласия, — теперь уже хмурюсь я.
— Вот поэтому, — он берет меня за локоть и буквально усаживает на пассажирское сиденье, — нам и надо поговорить. Я думаю, после нашей беседы у тебя отпадут последние сомнения.
Мы приезжаем в какой-то ресторан.
— Так, значит, ты еще не решила? — спрашивает господин Дженаб, глядя на меня исподлобья, когда мы садимся за столик.
— Нет, — отвечаю уверенно. — Чужая страна. Люди чужие…
— Зато не такие мерзкие как те, кто обошелся с тобой так, — перебивает он. — Поверь, Елизавета, для тебя сейчас — это самый лучший вариант. А еще громадная возможность карьерного роста. Ты знаешь, что такие случаи выпадают единицам? Ты оказалась среди них. Не упусти шанс.
Сижу, опустив взгляд и размышляя над его словами.
— На, — он что-то достает из папки и передает мне.
Беру и открываю документы, глядя на него.
— Туда смотри, — говорит он, кивая на документы.
Перевожу взгляд и меня накрывают совершенно противоречивые эмоции по мере того, как я листаю бумаги.
Сначала я испытываю легкую радость от догадки — передо мной мой договор займа и расписка в погашении всей суммы.
Опять смотрю на господина Дженаба, хочу, наверное, поблагодарить. Не знаю. Или хотя бы узнать, что все это значит. Но он останавливает меня одним колким взглядом и одним только словом:
— Дальше.
Листаю и вот теперь меня прошибает холодным потом. Задыхаюсь. Ослабляю воротник блузки.
Передо мной фотографии, которые повергают в пучину темных воспоминаний. На них Арман грубо берет меня.
Но зачем? Откуда?
Кидаю бумаги на стол и закрываю лицо руками.
— Извини, видео не смог принести, — ухмыляется отец Армана, закуривая сигару. — Но, похоже, и этого достаточно.
Ухмыляется.
Я все еще сижу с закрытым лицом.
— Не бойся, — говорит он. — Никто этого не увидит. Записи камер будут стерты, как только ты согласишься на мое предложение. Никто ничего не узнает. Про кредит тоже вся информация будет удалена. Все люди, хоть что-либо знающие об этом, уже уволены.
Потом тишина. Мне стыдно убрать руки от лица.
— Посмотри на меня, Елизавета, — требует он. — Я жду.
Я не двигаюсь.
Тогда она встает и подходит ко мне. Руками открывает мое лицо. Я тут же зажмуриваюсь.
— Все будет хорошо, — говорит он и проводит по волосам.
— Но… — мне не хватает воздуха, чтобы сказать и я
