Тем временем праздник закончился и наступили рабочие будни.
Государственный комитет Кибернетики и Автоматизации, разросшийся до огромного монстра из десятков НИИ, КБ и просто отдельных лабораторий, даже спихивая значительную часть исследований в университеты и учебные институты, в виде хозрасчётных тем, всё равно едва успевал поворачиваться, и когда в Москве открылся первый кооперативный Центр программных разработок, Александр внутренне усмехнулся. Всё пока шло так как он и задумывал. Автоматизация и роботизация только начались, но они уже позволили освободить тысячи рабочих рук по всей стране, и часть рабочих пошла на переучивание, а освободившиеся ИТР, получали смежные профессии, позволявшие им работать наладчиками, монтажниками и ремонтниками сложных производственных комплексов, где и инженеру с высшим образованием было где покрутить гайки.
В 1965 году производственный комплекс в СССР представлял собой дикую мешанину из станков всех поколений, но программа модернизации производств, которая вначале касалась критически-важных технологических цепочек, постепенно двигалась и древние станки двадцатых и тридцатых годов отправлялись в заводские музеи и школьные мастерские, а на их место вставали обрабатывающие комплексы Точмаша, и универсальные обрабатывающие центры, каждый из которых мог заменить десяток станочников.
Изменялась структура производства и следом - структура занятости, выводя всё больше людей, в сферы, которые невозможно было автоматизировать. Водители транспорта, операторы информационных систем, строители, и всякое такое. Связка энергетики – кибернетики давала отличные результаты и сам прогресс в обществе тормозился только необходимостью переобучать людей на новые профессии.
Вопросы всемерного ускорения общественного и экономического прогресса поднимались на Коллегии Правительства СССР, где все предлагали ускорить, углубить, и расширить, и только Мечников выступил с критикой всех шапкозакидательских настроений, объяснив, что общественный прогресс, уже выработал все внутренние источники взрывного роста, такие как революция и опустошительная война, и сейчас от всех требуется только последовательная и равномерная работа по воспитанию и обучению людей. И детей, и взрослых, так, чтобы тонкий пока слой советской культуры становился основным и определяющим базовое поведение личности. И не в последнюю очередь, это связано с уровнем жизни человека. Чтобы без всякой уравниловки, человек жил лучше ровно настолько насколько он лучше работает. Чтобы профессия медика и учителя оплачивалась лучше и была более престижной, чем профессия продавца, или мелкого служащего. Потому что на этом, на общественном авторитете, вырастает фундамент общества. Если лидерами общественного авторитета станут инженеры, врачи, учителя и рабочие, то мы получим общество одно. А если торговцы на рынке, завсклада и товаровед, то совсем другое. И поскольку в основных документах СССР, записано, что мы страна победившего пролетариата, не нужно уничтожать рабочий класс. Пусть он растет вместе с производственными отношениями и производительными силами, превращается в техников и инженеров, но сохраняет в себе все лучшие черты рабочего человека.
Спорить на тему главенства рабочего класса в СССР, дураков не было, но поставленные Мечниковым вопросы требовали не полемического, а вполне конкретного ответа, и через месяц, решением Президиума Верховного Совета, были подняты зарплаты учителям, врачам, и минимальная зарплата в стране, так что она стала выше прожиточного минимума, утверждённого Минздравом и ВЦСПС, и позволила не просто не сдохнуть, а жить, пусть и небогато. Но с подъёмом зарплат в сфере образования и медицины до средних по регионам, как-то быстро закрылся дефицит преподавателей в школах и врачей в поликлиниках, потому что вместе с другими выплатами, зарплаты выросли в полтора раза.
Но если в аппарате товарища Зверева ждали, что новый подъём зарплат выметет товары из магазинов, то они сильно просчитались. Это повышение уже было запланировано, и специально под него выпустили массовыми тиражами тысячи наименований книг. Приключения, фантастика, научно-популярная литература, включая классические учебники по всем наукам и редко издаваемые и вообще ранее не издаваемые энциклопедии, например, «Жизнь животных» Брема, «Все пистолеты мира» Хогса и Уикса, «Техника и вооружение Советской Армии», написанная коллективом офицеров Генштаба, и «Корабли России», под редакцией самого главкома Флота Николая Кузнецова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Массовый выпуск такого большого количества книг, был конечно событием неординарным, и торговля опять попыталась заработать на дефиците, но БХСС, уголовный розыск и КГБ, вновь собрали богатую жатву по торгашам, рассадив несколько сотен ловкачей по лагерям и спецпоселениям. А книги спокойно дождались постановления о повышении зарплат, и книжные магазины полностью поглотили весь вал свободных денег интеллигенции. А для рабочих и низкооплачиваемых тружеников, в магазинах и так было полно товаров недорогих, но приличного качества и надёжных как слесарный молоток. Радиоприёмники, кассетные магнитофоны, для которых сотни кооперативов выпускали кассеты с записями, и проигрыватели.
Подобные двух и трёхстадийные операции проводились Мечниковым регулярно, и все они имели несколько декларируемых и десяток скрытых целей. Например, в результате, конкурс на место в институтах советской торговли и на экономические кафедры, упал до одного человека на место, что было одной из побочных целей.
Вообще советское общество было очень пластично в известных пределах. Например, никак невозможно было оправдать действия некрофашистов на территории СССР, но можно было остановить волну самосуда по отношению к пленным, когда первые взятые в плен солдаты и офицеры Вермахта просто кончались на месте сдачи.
Что же касается нюансов в прочтении классиков Марксизма – Ленинизма, и того, кто в обществе более ценен, учитель или, например, рабочий, можно было дискутировать вообще вечно, при полном одобрении всех присутствующих.
Вот в эту щель Александр и загонял новые социальные модели. Уничтожение морального авторитета торговцев было лишь попутной целью в длинной операции по разрушению тюремно-лагерной субкультуры.
Там были законы, позволяющие надолго сажать уголовника только за то, что он занимает главенствующее положение в тюремной иерархии, циркулярная методичка по средствам печати, радио и телевидению, по высмеиванию уголовного образа жизни, и полный запрет на любые блатные песни в ресторанах и кафе, с огромными штрафами, и кратное увеличение сроков за повторное преступление, а уже за четвёртый срок полагалось пожизненное без права на освобождение. Но самое главное, были полностью ликвидированы спецраспределители при горкомах и обкомах, что позволяло торговцам прибирать в зону своего контроля не слишком щепетильных партработников.
Конечно такое массовое явление сразу не могло исчезнуть, но оно сильно полиняло в глазах людей, и самое главное были ликвидированы смычки партийных функционеров с торговлей и торговцев с преступниками, которые могли в перспективе сильно подточить устои государства и обрушить его.
Свои комбинации Александр утверждал у Берия, и Булганина, где были прописаны все шаги вплоть до самых мелких, даты и привлекаемые люди, причём он всегда делал пометку кто работает «в тёмную» не зная целей и задач, а кто вполне посвящён и делает всё осознанно.
Естественно никто из руководителей СССР раньше не утверждал своих аппаратных и социальных комбинаций, и в этом смысле Александр был абсолютным первопроходцем, но тема всем понравилась как минимум тем, что исчезло ситуативное противодействие, которое бывало возникало из-за несогласованности целей. Кроме того, появилась возможность вклиниться со своими задачами в чужую комбинацию, и получить быстрый и относительно лёгкий результат.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так случилось, когда Александр задумал переформатировать телевидение, уходившее от потока казённой пропаганды, к нормальному развлекательному содержанию, где идеология была тщательно завёрнута в две, а то и в три оболочки. Булганин сразу сообразив, что для него открывается окно возможностей, протолкнул Народный Экономический Университет, где простыми словами объяснялось что такое кредит, рассрочка и прочие полезные вещи, а Шелепин, воткнулся со своими «Шпионскими историями», где ведущий рассказывал о поимке настоящих шпионов органами безопасности. Успех передача имела совершенно невероятный, ещё выше подняв репутацию КГБ. И следом, почти независимо от них, «выстрелила» программа, посвящённая милиции, где рассказывались реальные уголовные дела о поимке банд начиная с первых лет после революции. В пилотной программе рассказали о поимке главаря банды Леонида Пантёлкина – Пантелеева, и судьбе Марии Прокофьевны Климовой, – подполковника милиции[1], раскрывшей десятки бандитов в двадцатые годы, в честь которой Яковом Ядовым была написана песня Мурка.
