Тарас Николаевич Соколов, который к 1965 году закончил делать автоматизированную систему управления всеми стратегическими силами СССР, внезапно оказался не у дел, и всё, что ему могли предложить в Минобороны – должность заместителя института разрабатывавшего системы управления, или вообще начальника лаборатории. Но академик Глушков не зевал и вовремя предложил Соколову место руководителя Института Автоматики при Комитете Кибернетики и Автоматизации, и Тарас Николаевич уже находился в стадии оформления документов, когда в историю вмешался Булганин.
Соколов Мечникову понравился. Спокойный, обстоятельный, и надёжный словно скала, он мгновенно схватывал суть дела, и в некоторых случаях сразу говорил, что можно улучшить и переделать. Так что Мечников уже через неделю после поездки по заводам с Соколовым, сдавал дела, и переезжал в новое здание Совмина в районе парка Сокольники. В новом комплексе аппарату товарища Булганина было выделено целое крыло, а его заместителям тоже весьма солидные апартаменты. Но Мечников всё равно не поместился в указанных пяти кабинетах, и занял ещё пять, так что пришлось ему занимать этаж ниже чем поселились все заместители председателя правительства. Но Александр не хотел и не мог избавиться ни от секретариата, ни от аналитической группы, ни от собственного штата ревизоров, набранных исключительно из бывших армейских «волкодавов».
Подобного разветвлённого аппарата не было ни у кого из заместителей Булганина, но Мечников кроме работы в Правительстве являлся членом ЦК, и Центральной Контрольной Комиссии, и всё это поднимало его аппаратный вес на уровень первого заместителя Председателя правительства, что уже позволяло начинать и проталкивать совсем далеко идущие проекты, как например строительство суперверфи, для постройки крупнотоннажных кораблей, и выпуска кораблей среднего тоннажа крупными сериями. Необходимость в таком флоте была как минимум потому, что международные линии понемногу оживали и к моменту, когда морская торговля восстановится, нужно будет иметь инструмент для заполнения морских магистралей транспортом соответствующего класса.
Верфь должна была стать в будущем центром военного и гражданского судостроения, но начинать нужно было загодя, хотя бы потому что инженер-кораблестроитель из воздуха никак не выпадает, и для заполнения предприятия через десять лет, нужно принимать студентов уже сегодня, а готовить проекты самих кораблей и судов, уже вчера.
В конце апреля 1966 года Александр возвращался с Дальнего Востока на одном из первых серийных ИЛ-62, который был специально переделан для его команды. Более удобные кресла, шире расстояние между креслами, и проход, за счёт того, что кресла стояли не по шесть в ряд, а всего по четыре. Ещё борт был оборудован антиграв-шасси, и мог сесть даже на вспаханное поле, и взлететь вертикально. Кроме того, были поставлены более мощные и более надёжные двигатели, позволявшие разогнаться до тысячи ста километров в час, хотя это и создавало большие трудности в управлении машиной.
Из-за плохой погоды во Владивостоке, и встречного ветра, самолёт сильно опаздывал от графика, и Мечников уже не надеялся попасть на праздничный вечер, посвящённый дню рождения основателя Советского Государства. Но всё равно настроение было отличным. Архитекторы и строители наконец согласовали проект верфи и сухого дока, и теперь осталось всего – ничего. Построить и то и другое.
Александр работал с документами в крошечном кабинете в хвосте салона, когда в дверь постучались, и вошёл командир воздушного судна, дважды герой Советского Союза Михаил Захарович Бондаренко.
- Товарищ Мечников. На резервной частоте запрашивают эскадрилья сто пятой воздушной армии Ивана Алексеевича Воробьёва. Хотят встать воздушным охранением, ссылаются на какой-то шестьдесят восьмой приказ ГКО.
- Твою, мать! – Александр знал содержание приказа, и, сразу потянулся к гарнитуре, которую держал в руках командир, воткнул разъём в гнездо возле стола и надел на голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Я включён?
- Да, товарищ Мечников. – Отозвался бортрадист Марат Касымов. – Говорите.
- Здесь кодовый шесть три четыре ноль. Кто запрашивает сопровождение?
- Шестьсот второй на связи, шесть три четыре ноль. Исполняем приказ исполняющего обязанности министра обороны маршала Захарова. Приказ – сопроводить воздушным эскортом до посадки, убедиться визуально что борт совершил посадку. В случае любых нештатных ситуаций реагировать с применением всего доступного вооружения.
Александр посмотрел на пилота.
- Михаил Захарович, что у нас со связью?
- Радиосвязь вроде работает, но как-то тихо в эфире. А вот спутниковая, то включится, то отвалится. Похоже глушат её.
- Ясно. – Александр кивнул. – Давайте, принимайте охранение. Садиться будем в Солнечном. И предупредите их. Пусть включают системы защиты. Патрули, и всё прочее.
- Слушаюсь. – КВС коротко козырнул и вышел.
Александр сложил документы в сейф, и тоже вышел в салон, и подошёл к начальнику ревизионной группы, и поймав его взгляд, сделал знак, чтобы тот зашёл к нему в кабинет.
- Иван Данилович, у нас ЧэПэ. – Мечников посмотрел на бывшего армейского разведчика. – Истребители попросились в эскорт. Сослались на шестьдесят восьмой приказ ГКО, а это значит…
- Что руководство погибло или не может исполнять свои функции. – Кудря хмуро кивнул.
- Да. Так что давай, по своим каналам, связывайся по «Тропе» или по «Каскаду», но давай подтягивай людей по адресам, чтобы мы могли собрать ударный кулак где-нибудь в Москве а лучше у нас в Солнечном.
- А в Солнечном-то зачем? – Удивился полковник.
- Там одна из баз «Рубикона». – Пояснил Александр. – Одна из, но самая мощная. Два этажа техники и оружия.
- А в Раменках?
- А в Раменках нас наверняка ждут. – Мечников развёл руками. – Точка старая, сто раз засвеченная…
За окном ярко полыхнуло.
- Что там у вас, Михаил Захарович?
- ПВО приволжского округа пустили две зенитных ракеты. Истребитель ноль шестьдесят восемь, подставился под ракеты и сбит. Лётчик катапультировался. – Раздался в эфире хриплый голос командира эскадрильи.
- Благодарю за службу. – Произнёс Мечников нагнувшись к микрофону, и сев нормально произнёс думая, что его никто не слышит. – Я этих мразей по кольям рассажу.
До аэродрома Солнечный из восьми новейших истребителей Су-17, посадку совершили только пять. Остальные фактически своими телами закрыли правительственный борт.
Не успел Ильюшин зарулить на стоянку, как к нему подлетел трап, на котором уже стоял щеголеватый подтянутый офицер, с телефоном оперативной армейской связи «Невод», и парочкой парней в полевой форме и автоматами на груди.
- Товарищ Мечников. – Полковник вскинул ладонь к козырьку фуражки. – Полковник Курбатов. Направлен офицером связи в ваше распоряжение, приказом исполняющего обязанности министра обороны маршала Захарова.
- Что со Сталиным, Берия, Говоровым? – Александр взял в руки трубку, но к голове не подносил, вглядываясь в глаза полковнику.
- Двадцать второе же. – Полковник опустил глаза. – Там у товарища Сталина все были. Старые большевики, да товарищ Берия, Булганин, Говоров… все. Ну их… Наши говорят был атомный снаряд в сто пятьдесят пятом калибре. Стреляли из старой БР-2. Расчёт сразу зачистили в ноль.
- Две с половиной килотонны… - Александр покачал головой, и поднёс трубку к уху.
- Здравствуйте товарищ Мечников? – Голос начальника Генштаба маршала Матвея Васильевича Захарова, Александр узнал сразу, хотя в разговор вклинивалась какофония выстрелов и взрывов. – Ты пока в Москву не приезжай. Сюда уже двигаются Кантемировцы и Дзержинцы[1], но будут нескоро, часа через два. Мы подняли курсантов, да охранные части, но людям так мозги запудрили…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Вы в Аквариуме? – Спросил Александр.
- Да, а что?
- Держитесь я скоро буду.
