себя по лбу как будто вспомнила что забыла что-то очень важное. Кажется, в последнее время стала заметно тупеть и отрицать очевидные вещи. И вправду… там действительно могли помочь, но не стоило забывать о безопасности. Если заговор действительно подтвердится, под подозрения может попасть кто угодно.
— Давай схожу с тобой, чтобы не было так скучно. Вместе все-таки расследование будет продвигаться куда быстрее, — предложил свою помощь Дерек, взъерошивая волосы.
— Нет, у меня к тебе есть другое поручение, — последовал вопросительный взгляд, — мне необходимо найти все материалы о высших созданиях, все что сможешь раздобыть о самых древних из них. Было бы неплохо, если бы ты отыскал информацию о Профете, которая создала пророчество о Кэт и темном.
— Зачем это тебе? — Он наклонил голову и задумчиво уставился в стену.
— То, что моя сестра ушла, не освобождает ее от ответственности перед миром, который мы открыли. Вполне возможно, что она сейчас где-то занимается и практикуется в магии, чтобы улучшить свои навыки и спасти всех от неминуемой гибели. Если в моих силах сделать что-либо для нее, то это как раз то, что нужно. Чем больше мы будем знать о ее предназначении и что вообще все пророчество с выбором сторон значит, тем будет лучше для нас.
— Ты не думаешь, что пророк мог умереть?
— Уже искала информацию по этому поводу и нигде не было сказано о том, что тот умер, но точно скрыта информация о том, что за существо эта Профета и кто скрывается под ее личиной. Что я смогла раскопать, так только слухи. Об этом создании очень много говорят фэйри. Считается, что у создания никогда не было имени или были все имена сразу, — закатила глаза, вспоминая как раздобыла эту информацию. Более нелепого абсурда в жизни не слышала, — но по рассказам внешность неповторима, что-то очень необычное в глазах. Загадки в общем, как всегда. Так, о чем это я? — Вспоминая про Профету совершенно отвлеклась от заговора. — Если бы ты нашел эту информацию для меня, это была бы огромная помощь.
— Для тебя, Анна, сделаю что угодно. Поиск информации — это малость, по сравнению с тем, на что я готов ради тебя.
— Только пообещай одну вещь. — Он придвинулся ближе, внимая каждое слово, — эта информация должна остаться только между нами. Все, что найдешь, будешь докладывать только мне, даже ребятам нельзя знать обо всем, потому что они очень часто бывают в коллегии и могут случайно сболтнуть лишнего. — Тем более они сами решили, что беспокоиться не о чем и моим словам не придали значения.
Единственное, что я смогла понять из опыта общения с властными людьми, так это то, что ты им интересен ровно настолько, насколько полезен. Если ты не представляешь никакой выгодны, они будут делать вид, что тебя вовсе не существует.
Никому из вышестоящих нельзя доверять информацию, которой ты владеешь, поскольку они могут утаить от тебя свои кусочки паззла или использовать против тебя же твои же козыри.
В своей прощальной записке Кэтрин ясно дала понять, что не доверяет ни Александре, ни Когнитиону и будет всячески стараться изменить устоявшийся в верхушках порядок. Они привыкли добиваться всего за счет манипуляции, и зачастую это выходит боком пешкам в их играх — то есть нам.
— Конечно, ты права. Пока мы не разберемся во всем, ни к чему привлекать внимание остальных. В данной ситуации могу доверять только брату, но не буду его просить помогать мне, чтобы он не ворошил свои старые раны.
— В любом случае, если он предложит какую-то помощь, не отказывай ему, он полностью ушел в работу и почти не вылезает с постоянных заданий, так немудрено и с ума сойти. Как я со своими книжками, — пошутила, скорчив безумную рожицу, и он рассмеялся.
— Не думаю, что ты сошла с ума, но мы не можем предоставлять информацию, основываясь лишь на догадках, поэтому нужно копнуть глубже. Да и вообще от нас намеренно утаивают что-то. Взять хотя бы ту полукровку, которую мы нашли. Доступ к ее делу полностью засекречен, а вопросы о ней караются отлучением от рун. Значит, им есть что скрывать. Мне бы хотелось полностью владеть информацией, чтобы знать какому врагу мы противостоим.
— Что мы и сделаем. Это будет наше маленькое расследование, мистер Ватсон, — потрепала его по щеке, а затем задумалась с чего начать первым.
Глава 19
Почему-то казалось, что возвращение в школу для меня не будет чем-то странным. Я сидел в коридоре, ожидая друга, который как всегда задерживался. Раньше не задумывался о том, что запах школы — это запах бумаги, мела, пыли и лжи…
В каждом из кабинетов в течении урока врет как минимум один ученик. И эта ложь почти осязаема, как густой туман, давящий на легкие. Бесспорно, наша жизнь переполнена враньем. Но детская ложь самая коварная и темная, именно с нее начинается хулиганство, именно ей руководствуются «сильнейшие» в борьбе за выживание. Эта ложь ранит и губит еще не сформировавшегося человека. Мы не перестаем врать, а также не задумываемся о последствиях сказанного слова.
Но не только вранье меня беспокоило. Мысль о нежелании возврата в школу состояла еще в том, что в ней в каком бы то ни было веке присутствовало деление, которое как естественный отбор распределяет детей на две категории — «сильных» и «слабых». Это напоминает законы животного мира: не съел ты — съедят тебя.
Меня поражает мысль о том, какими жестокими могут быть дети, в особенности подростки, в погоне за приличным местом в обществе. В каждой школе есть это деление. Вся основная масса школьников дробится на «элиту», то есть верхушку школьного общества, и «отбросы». Причем последних отсеивают лучшие из первых — верхушка элиты. Им не важно насколько ты умен и хорош, и как ты себя можешь показать. Ты — никто, если у тебя нет последней модели айфона, а твои родители как минимум не заместители директоров состоятельного предприятия.
Это то, что больше всего вызывало во мне массу плохих эмоций и бурю негодования. В младшей школе я сам записал себя в лузеры, и не потому, что не было чем похвастать (а мне было чем), а потому, что не хотел деградировать и переставать быть человеком. Быть собой.
Прозвенел звонок, отвлекший меня от старых воспоминаний о младших классах, в которых обучался еще до того, как попал в школу боевых искусств. Из кабинетов стали выходить ученики, и коридор живо наполнился гулом множества голосов.
Мимо меня прошла компания
