В кухне, куда я спустилась, придав себе пристойный вид, обнаружился Савельев, как раз кормивший Македу.
— Матвей Степанович, Ваше Величество, добрый вечер, — улыбнулась я при виде знакомой картины. — Вы извините за вчерашнее, я…
— Да что вы, Вета Аркадьевна, — с неожиданной улыбкой отмахнулся старик и заговорщицки мне подмигнул. — Всё понимаю, дело молодое. Да и давно пора, уж простите старика, что нос сую. А то что за глупости? Всё одна да одна, и одни бумажки с ксеносами на уме…
— Кхм. Вы думаете? — смущённо кашлянула я, принимаясь за варку кофе. — Матвей Степанович, а как вы думаете, сложится у нас что-нибудь?
— Да кто ж наперёд знать может? — рассудительно отозвался он, пожимая плечами. — У Ветрова вашего голова горячая, бедовая, но зато приделана правильным концом. Да и человек он, по всему видно, хоть и непростой, но хороший. Ну так и вы сама с характером и бесом на плече, тут ещё не всякий мужик выдержит. Даст Бог — сладится, — резюмировал Савельев.
Приготовление кофе я заканчивала в тишине и глубокой задумчивости. Всё-таки, житейская мудрость, проницательность этого человека и его способность находить вещам простые и невероятно точные определения иногда ставят меня в тупик и заставляют завидовать. Уметь не усложнять жизнь — это тоже талант.
Взяв с меня обещание вечером непременно выгулять Македу, Савельев отправился по каким-то своим делам, не вдаваясь в подробности. Вообще, меня уже некоторое время не покидало ощущение, что у штабс-капитана появилась дама сердца. Но я, боясь сглазить или обидеть, старательно делала вид, что ничего такого не замечаю.
Пока я окончательно просыпалась, пила кофе и гладила бесконечно довольную вниманием собаку, короткий пасмурный осенний день окончательно превратился в плотные сумерки. А потом, пока собиралась с силой воли, чтобы выйти на прогулку, пришёл, как и обещал, Ветров, своим неожиданным появлением на пороге кухни заставив меня испуганно дёрнуться.
Я хотела спросить, как он попал в дом, запоздало вспомнила, что охранная система была настроена на Одержимого ещё до нашей командировки, а исключить его из списка доверенных лиц я так и не успела. Царица, сидевшая к дверному проёму спиной, потешно сдвинула назад уши, скосила глаза хитрым образом, чтобы не вывести морду из пределов моей досягаемости, и пару раз адресно махнула хвостом новому лицу. Но здороваться не пошла; кажется, она так и не могла простить Одержимому оттоптанную лапу, поэтому относилась довольно прохладно.
— А я гадал, проснулась ты или нет. Привет, — с усмешкой проговорил мужчина, подходя ко мне. Склонился, опираясь одной рукой о спинку стула, второй — слегка приподнял за талию, прогибая назад и целуя с такой жадностью, будто не только утром расстались. Впрочем, я тоже поняла, что очень рада его видеть, просто соскучиться ещё не успела, и ответила со всей искренностью, обнимая его плечи и пробегая пальцами по колючим волосам. Прервала поцелуй собака; с недовольным ворчанием она попыталась пристроить голову у меня на коленях, бодая в локоть Ветрова. Тот со смешком опустил меня на место.
— Ревнует, — смущённо пояснила я, утешающе гладя длинную собачью морду.
— Ну, у неё есть повод, — весело согласился мужчина. — Опять перешла на кофейную диету? — добавил ехидно.
— Я пытаюсь проснуться, — возразила я. — У меня после пробуждения кусок в горло не лезет, надо немного прийти в себя. Тебе не холодно в одном мундире? — нахмурилась я, сообразив, что меня настораживает во внешнем виде мужчины. — Там вроде бы мороз ударил.
— А мне надо было в верхней одежде в кухню ломиться? — логично возразил он. — Всё, теперь верю, что ты ещё не проснулась, пей свой кофе.
— Прогуляемся, а потом будем завтракать. То есть, ужинать, — резюмировала я, а потом задумчиво добавила. — Знаешь, мне кажется, что будет не так сложно к тебе привыкнуть, как я боялась. Мне кажется, я уже почти привыкла…
— Я чертовски рад, что ты это поняла, — рассмеялся он. Потом окинул меня задумчивым взглядом и качнул головой. — Я так понимаю, этот внешний вид — месть мне за вчерашний саван?
— Внешний вид… Внешний вид! Игорь, у меня вся кожа в отметинах, я даже поначалу подумала, что это какая-то болезнь, — опомнившись, пожаловалась я. Поначалу планировала высказаться более негативно и, возможно, даже поругаться, но потом изменила мнение. Довольно глупо и нечестно предъявлять претензии за спонтанное проявление страсти. Он же не мог специально меня таким извращённым способом «пометить»! Во всяком случае, я надеялась, что не мог, но от этого мужчины можно было ожидать чего угодно.
Он с насмешливой улыбкой на губах присел на соседний стул и потянул меня к себе на колени.
— Просто у тебя кожа слишком нежная, — пояснил, неторопливо вытаскивая заправленную в юбку водолазку. — А быть ещё осторожнее я не могу, слишком ты меня возбуждаешь, — проговорил он, запуская ладони мне под одежду и медленно подтягивая её вверх. Я и не подумала сопротивляться, с удовольствием обнимая мужчину за плечи.
— Гулять мы уже не пойдём? Боюсь, это слишком жестоко по отношению к Её Величеству, — виновато проговорила, не зная, перед кем из них двоих мне более неудобно.
— Пойдём, — согласился Одержимый. — Но я просто хотел оценить ущерб. Ну и, конечно, воспользоваться случаем к тебе прикоснуться. Я соскучился.
— Да следов, наверное, уже не осталось, я ранозаживляющим помазала, — предупредила я, но он всё равно задрал водолазку почти до шеи, внимательно разглядывая меня. И я поймала себя на мысли, что очень не хочу куда бы то ни было сейчас идти, потому что от одного этого взгляда мне стало горячо и сладко.
— Да, почти всё прошло, — констатировал мужчина, с явным сожалением отпуская мою одежду и позволяя её расправить. — Придётся целовать тебя по большей части там, где это не заметно под одеждой. И я начинаю радоваться, что ты придерживаешься строгого стиля, — улыбнулся он, с явным намёком проводя по моей груди, животу и бедру. — Ладно, пойдём гулять, а то останется твоя собака без моциона.
Ветров выпустил меня из рук, и вслед за мной двинулся в холл, неприметная дверь из которого вела в комнату, где хранилась верхняя одежда.
В процессе в очередной раз подтвердились мои предположения относительно поведения Одержимого: когда он хотел, он мог продемонстрировать примерную обходительность. Ту самую, которая в мелочах; своевременно подать руку или придержать под локоть, подать пальто. Причём выходило у него это естественно и спокойно, и сложно было поверить, что это именно он выводил меня из себя своей бесцеремонной грубостью и хамил, как последнее отребье.
