одноруким ведьмак оставался много сильнее ее.
– Прости… – пробормотала Ксана. – Я сделаю, как ты скажешь!
– Не нужно ничего делать, – жестко закруглился Геральт. – Ламберт – ведьмачье имя. И пока Ламберт жив, его имя принадлежит только ему. Поняла?
– Поняла, господин…
Геральт невозмутимо вернулся к умыванию. Он снова стал безразличным. Безразличным, как серая бетонная стена вокруг ближайшей фабрики.
* * *
– Скажите, учитель! Почему у ведьмаков нет фамилий? Только имена?
Весемир покосился на Головастика. Любопытен малый! Впрочем, это хорошо. Любопытство ведет к новым знаниям, а ведьмаку никакие знания не лишни.
– Да и имена какие-то странные, так? – вопросом на вопрос ответил Весемир.
– Странные? – Головастик, похоже, не понял, о чем речь. – По-моему, нормальные имена.
– Да? – Весемир секунду поразмыслил. – Наверное, ты прав. Но не в этом дело. Живые не пользуются именами, которые носят ведьмаки. Имя ведьмака – его визитная карточка.
– Что такое визитная карточка? – не замедлил поинтересоваться Головастик.
Весемир обвел воспитанников вопросительным взглядом:
– Кто-нибудь знает? Генерал?
Генерал степенно встал. Степенно – как всегда. Не по годам серьезный парень.
– Визитная карточка – это специальный кусочек плотной бумаги или пластика, на котором указаны имя владельца, род его занятий, адрес и телефон.
– Знаешь, – кивнул Весемир. – Ну а имейся у тебя визитная карточка, что на ней было бы начертано?
Подросток даже не запнулся:
– Генерал, воспитанник, Арзамас-16, Блок Сигма, казарма номер три, койка у ближнего окна.
Весемир не сумел сдержать улыбку:
– Что ж! Довольно точно! Койку, кстати, можно и не указывать. Но вернемся к ведьмачьим именам. Их много, несколько сотен. И, смею вас уверить, на всей Земле не сыщешь двоих ведьмаков с одинаковыми именами. Если ведьмак гибнет – а такое случается, увы, – его имя вскорости дают новичку, успешно сдавшему экзамен.
– Значит, мы когда-нибудь будем носить имена погибших?
– Именно так.
* * *
Незадолго до полудня они вышли к городской окраине. Впереди лежала пустошь – свободная от строений земля, сплошь поросшая травой. Кое-где попадались небольшие березовые и ясеневые рощицы. Многие деревья Ксана видела впервые и не знала, как они называются. Да и не очень-то она интересовалась деревьями.
Малыш заболел.
Когда закончилась сгущенка, Геральт мрачно приладил к правой подмышке кобуру с большим вороненым пистолетом, велел Ксане сидеть в укрытии и по возможности не позволять ребенку кричать.
И исчез.
Ребенок хотел есть, а Ксана могла ему предложить разве что мутноватую воду из ближайшей колонки, потому что «Аква минерале» тоже кончилась.
Геральт отсутствовал шесть часов, а когда вернулся, в его рюкзачке что-то звякало. Трудные это были для Ксаны часы.
Звякало, как оказалось, молоко. Детское ионитное молоко в стеклянных бутылочках с синими этикетками. Где Геральт его раздобыл, Ксана интересоваться не стала. Но когда она покормила ребенка и тот наконец уснул, ведьмак заставил ее чистить свой пистолет. Ксана уже приобрела по этой части кое-какой опыт, поэтому сразу поняла: недавно из этого пистолета стреляли. Обойма была опустошена наполовину, плюс один патрон из ствола… Получается, Геральту пришлось стрелять семь раз. С левой, «неудобной» руки.
К вечеру малыш стал ныть и капризничать, Ксана сначала не поняла почему. А Геральт едва глянул на него, сразу догадался приложить ладонь к розовому лобику.
– Жар у него… Заболел…
Жар усиливался. Всю ночь младенец хныкал и даже есть отказывался. Ксана пришла в отчаяние.
Она полагала, что с утра Геральт отправится за лекарствами, но ошиблась. Геральт вывел ее к окраине Большого Киева. И повел дальше, в пугающую пустоту, что раскинулась между Киевом и Москвой.
Здесь, вопреки ожиданиям, все же встречались строения – небольшие домики, сараи какие-то. Но стояли они, как правило, обособленно, и это выглядело еще более странным, чем пейзаж без строений. Непривычные звуки доносились со всех сторон, и лишь спустя некоторое время Ксана поняла – это поют птицы.
Первой же ночью в открытом поле младенец умер. Плач его постепенно становился все тише и тише, пока совсем не прекратился. Дыхание затруднилось. А потом и вовсе остановилось.
Геральт проверил жилку на шее и глубоко вздохнул:
– Все. Надо его похоронить.
Ксана ревела часа два без перерыва, и Геральт ее почему-то не трогал. А когда немного успокоилась и вернулась к костру, он встретил словами, которых лучше бы и не произносил:
– Я говорил, тебе его не выходить. Надо было оставить, где нашли. Только задержались из-за него.
Ксана молчала. Самое странное – головой она уже понимала, что ведьмак прав. Но сердцем – нет. И еще она понимала, что ведьмаки сами лишают себя голоса сердца, оставляя лишь голос рассудка.
Их зовут чудовищами и за это тоже.
А самое обидное, что ведьмаки всегда оказываются правы. По большому счету правы. Но как мириться с их большим счетом, если по малому прерываются чьи-то жизни?
Ксана начала подозревать, что на этот вопрос ответа просто не существует.
Малыша, так и не обретшего имя, похоронили утром. Около одинокого необитаемого домика. Ксана молча орудовала ржавой лопатой, подобранной в хозпристройке. Она толком не видела, что делает: мешали застилавшие глаза слезы. Маленькому живому требовалась маленькая могила, поэтому Ксана управилась довольно быстро.
В махонький холмик рыхлой земли Геральт воткнул саженец вишни, непонятно где раздобытый. Ксана полила его водой из колодца.
Теперь они шли гораздо быстрее. Первое время – молча. Правая рука Геральта к этому дню уже почти сравнялась по длине со здоровой, но была гораздо тоньше и суше. Да и ладонь казалась игрушечной, ненастоящей. Ведьмак еще не мог как следует действовать коротенькими и тонкими пальчиками, очень напоминающими детские. На ходу он разминал и тренировал руку: Ксана знала, что подобные упражнения ускоряют и стимулируют регенерацию тканей.
На ночевку они устроились в неглубоком овраге. Где-то вдалеке слышался отдаленный шум и вроде бы даже доносились автомобильные гудки.
– Что там? – вяло поинтересовалась Ксана.
– Трасса, – коротко отозвался ведьмак. – На Большой Волгоград.
– Ты же говорил, там Большая Москва! – Ксана нашла в себе силы удивиться.
– Ну… В принципе, это уже Москва. Просто Москва давно слилась с окрестными городами – Большим Питером, Большим Уралом. С Волгоградом тоже. Границы условны, есть пустоши кое-где. Но вдоль трасс пустошей нет. Это Киев отделен очень четко, даже от Большого Кишинева. Впрочем, сколько того Кишинева – одна Одесса и то больше…
– А Арзамас ваш – он в черте города или нет? И если да – то какого?
Геральт поморщился:
– Я же говорил тебе – не произносить название вслух.
– Да кто тут услышит, – Ксана пожала плечами. – Птицы?
– Хоть бы и птицы, – буркнул Геральт.
Он помолчал
