Он элегантно затушил свой окурок и сказал с явным разочарованием:
— Денис мой племянник, сын старшего брата.
Информация была ошеломляющей. И Таня почувствовала, как «крыша» её потихонечку «едёт».
— Н-но, — от волнения она опять начала заикаться, — Он ведь хочет убить вас?
Рогозин кивнул:
— Давно и пока безуспешно!
Она прикусила язык, ощущая, как почва дрожит под ногами. И как её угораздило влипнуть в мужские разборки?
— И что теперь будет? — всхлипнула Таня.
Он достал телефон, небрежно набрал чей-то номер.
— Теперь будет проще поймать его, — ответил Рогозин, как будто бы говорил сам с собой.
До Тани его разговор долетал глухими обрывками. Кажется, после отчаянной паники, у неё наступил «отходняк». Она представляла сестру в багажнике тёмного джипа! Руки её были связаны, а рот заклеен прозрачным скотчем. Ей хотелось рыдать от бессилия, но слёзы закончились. Таня знала одно — если что-то случится с Олеськой, то она не простит. Не сумеет жить дальше! На ум приходили обидные фразы, сказанные в пылу многочисленных ссор. Хотелось вернуться назад! Чтобы закрыть её дома, под любым даже самым абсурдным предлогом. Просто чтобы её уберечь…
В дверь позвонили. Этот звук вывел Таню из ступора. Вскочив на ноги, она метнулась в прихожую.
— Стой! — крикнул Рогозин. Он двинулся следом за ней.
— Пал Аркадич! — донеслось из-за двери.
Лицо у Рогозина стало прежним. Он кивнул:
— Открывай.
Она повернула замок и увидела… Лесю.
— Ваша потеряшка? — спросил мужчина, сопровождавший её.
— Где ты была?! — накинулась Таня.
Сестрёнка сгрузила на пол рюкзак, как ни в чём не бывало, разулась.
— Я у Аньки плакат рисовала, — доложилась она.
— Леся, блядь! — брякнула Таня, позабыв про Рогозина.
Хотя, не будь его здесь, она бы уже влепила сестре подзатыльник.
— Я тебе СМСнула, — недовольно насупилась Леська.
— А позвонить не дано? — Таня включила «родителя».
— Не матерись при ребёнке, — поучительным тоном сказала сестра.
Таня всплеснула руками:
— Ребёнок, блин! На мою голову!
Олеська нахмурилась и подошла к зеркалу.
— Я тебе не ребёнок! — выдала она свою привычную реплику.
— Ты уже определись, — усмехнулась Таня.
Тут Олеська увидела в зеркале чужака. Она медленно повернулась. Как и всякая девочка, веря на то, что зазеркалье — это вовсе не миф. Её глаза расширились от удивления, когда незнакомец предстал перед ней во весь рост.
— Здравствуйте, а вы кто? — проговорила Олеська.
Рогозин смотрел на неё с интересом.
— Привет, а я Павел Аркадьевич, — поздоровался он.
Леська прозрела.
— Аааа, так вы тот самый дядь Паша, который пустил нас пожить? — догадалась она.
Рогозин кивнул, перевел взгляд на Таню. Ей достаточно редко выпадало увидеть его улыбающимся. Как правило, это были деловые рукопожатия, или усмешки, лишенные искренних чувств. Но в этот раз он действительно улыбался! Неподдельно и радостно.
От сердца уже отлегло, и она улыбнулась в ответ. Но какая-то мысль не давала покоя. Голос Волкова продолжал звучать в Таниной голове, намекая, какую ошибку она совершила.
«Держи язык за зубами», — вспомнила Таня и с тревогой покосилась на Леськину куклу.
Глава 40
Теперь у них с Димкой происходил диссонанс. Он словно боялся оставаться с ней наедине. Предлагал зависнуть в кафешке, сходить в парк, или прокатиться по городу. И ни разу — на пляж! В свою очередь Таня всё ещё опасалась появляться на публике вместе. С недавних пор её одолела мания преследования. Рогозин заверил, что, пока существует опасность, его люди присмотрят за Лесей. Это и обнадёживало и пугало одновременно! Скорее всего, эти же люди могли присматривать и за ней. Страхи терзали её! Она боялась за Леську, за Димку, за маму. И, в конце концов, за себя саму тоже.
— Сколько ты весишь?
— Что за вопрос? — возмутилась она.
Димка окинул её придирчивым взглядом:
— Кажется, ты похудела.
Таня с достоинством вскинула голову:
— Спасибо!
Он усмехнулся и оседлал своего дребезжащего «мерина»:
— Если что, это был не комплимент.
Она опешила:
— В смысле?
Димка «завёлся»:
— Садись! — он кивнул ей на место позади себя.
Но Таня сесть не спешила.
— Сначала скажи мне, что ты имеешь ввиду? — упёрлась она.
— Мне нравятся девушки с формами, — пояснил Димка.
Секунда она стояла, перебирая в уме варианты ответа. А после — закинула ногу.
— А мне нравятся блондины с голубыми глазами, — вздохнула мечтательно и привычным жестом обхватила его за пояс.
Димка напрягся. Давненько она так не делала!
— Тебе не могут нравиться блондины, — фыркнул он.
Таня поджала ноги, ощущая, как её клонит в сторону. Их мотоцикл петлял в переулках между домами. Сверху капало. И это был вовсе не дождь! На балконах сушили бельё и сажали цветы. Иногда кто-нибудь выливал на дорогу помойную воду. А в другой раз можно было стать жертвой дворовых мальчишек. Они целились в них из рогаток. Иногда попадали! Но даже если и нет, то кричали вдогонку: «Катитесь отсюда!».
Несмотря на всё это, атмосфера была дружелюбной. Коты выползали погреться на солнышке, и застывали на каменных выступах в самых немыслимых позах. Седая бабуля крошила на землю горбушку батона, наблюдая, как голуби со всей округи слетаются вниз, и толкают друг дружку в борьбе за желанные крохи.
Таня сама не ожидала, что будет скучать по рабочему городку. Димка всё ещё думал, что она живёт здесь, в одной из близнецов-пятиэтажек. И Таня готова была тратить время и деньги, чтобы добраться сюда. Лишь бы только не говорить ему правду! Как объяснить переезд? И причину того, почему она не может пригласить его в гости…
— Так ты не ответил мне, почему? — прокричала она ему в ухо.
Димка чуть повернул голову, продолжая следить за дорогой. Теперь он уже отбросил свои каскадёрские штучки и ездил спокойнее.
— Тебе не к лицу этот цвет! — крикнул он Тане. Речь всё ещё шла о блондинах.
— А какой мне к лицу? — уточнила она, прижимаясь.
— Вот такой, как у меня, — ответил Димка.
Она рассмеялась и ухватила пальцами завиток, который выглядывал из-под шлема. В чём он был прав, так это в том, что Таня любила брюнетов. Вот таких, с трёхдневной щетиной и волосами, которые можно заправить за уши.
— Куда мы едем? — с любопытством заметила Таня, наблюдая, как он пропустил поворот.
— Увидишь, — Димка прибавил газу.
В какой-то момент голоса за спиной иссякли. Всё окончательно стихло и воздух, что недавно хлестал по щекам, окутал тело приятной прохладой. Она огляделась. Солнце зависло над горизонтом, пробивая сквозными лучами пространство. Облизывая ветхий рыболовный пирс. Здесь не было дороги, а лишь тропинка, слишком узкая для четырех колес.
— Где это мы? — спросила она, спрыгивая
