определенный статус. – Задумчиво произносит ректор. – Ставить его под сомнение неблаговидными поступками я не позволю. И оставить субботнее происшествие без внимания тоже не могу, поэтому мне придется наказать виновных. Даже если это был разовый инцидент.
Я опускаю взгляд, затем снова поднимаю на него.
– Хорошо. Мы с Лернером устроили драку. – Приходится признать мне. – Если он больше не полезет, это не повторится. Обещаю.
– У Максима сломан нос. – Брови мужчины смыкаются на переносице. – Сам я его не видел, но утром приходил его отец. Господин Лернер в шоке и требует возмездия. Я с трудом уговорил его не подавать на тебя заявления.
– Сломан нос? Что за чушь? – Внутри у меня закипает. – Я видел его! Максимум, что там было – небольшой отек. Через неделю не останется и следа!
– Тебе следует успокоиться, Кай. – Холодно говорит ректор. – Я не позволю говорить со мной в таком тоне.
– Предлагаете мне успокоиться? – Я взмахиваю руками. – Да этот жалкий трус нажаловался папочке, и вы тут же испугались, что можете потерять богатого спонсора?
Мужчина долго смотрит на меня, а затем уголки его губ приподнимаются в легкой полуулыбке.
– Сделаю вид, что не слышал этого.
– А разве это не так?
Ректор глубоко вдыхает и выдыхает.
– Как ты знаешь, мы спонсируем спортивную академию. – Наконец, говорит он. – А, значит, в моей компетенции просить о взыскании.
– Что вы имеете в виду? – Напрягаюсь я.
– Час назад мы переговорили с твоим тренером, Кай.
– И? – Я поднимаюсь со стула. – Вы что, решили вышвырнуть меня из команды за то, что я навалял этому придурку Лернеру?
– Ты на две недели вывел из строя ведущего игрока нашей керлинг-команды, поэтому…
– Не-е-ет! – Тяну я.
– Поэтому, – продолжает он, – я считаю, что будет справедливо, если тебя отстранят на тот же срок.
– Тренер не пойдет на это. – Растерянно говорю я. – У нас на неделе важные игры…
– Он согласился со мной. – Пожимает плечами мужчина. – Поэтому с этого момента и на следующие две недели ты, Кай Турунен, освобождаешься от посещений тренировок в спортивном центре университета, а также домашних и выездных игр команды.
– Вы не можете… – Выдыхаю я.
– Могу. – Заверяет ректор.
– Не надо. Пожалуйста.
Только не хоккей. Лишить меня единственной в жизни отдушины это хуже, чем просто наказание, это смерть. Лишив меня хоккея, они обрежут мне крылья.
– Ты должен сделать выводы, Кай. За каждый наш поступок мы несем ответственность. Последствия наших деяний в рамках учебного заведения отражаются на всех его участниках и процессах. Это взрослая жизнь, сынок.
– Да идите вы… – Рычу я, направляясь к двери.
Куда – не уточняю.
– Хлопнешь дверью, и вылетишь из Большого к чертовой матери. – Предупреждает ректор.
Мне хочется сделать ему наперекор, но на кону моя спортивная судьба. И я выхожу, придержав чертову дверь. И ненавидя себя за эту слабость.
– Привет. – Голос Марианы так тих, что больше похож на писк.
Я чуть не врезаюсь в девушку. Сердце заходится яростным стуком.
– Чего тебе? – Бросаю зло.
И продолжаю путь по коридору университета.
Она бросается за мной.
– Прости, я случайно увидела, что тебя вызвал к себе ректор. Что-то случилось?
– Нет.
Ее шаги вторят ударам моего сердца, Мариана вынуждена ускориться, чтобы поспевать за мной.
– Но я подумала…
Я останавливаюсь и резко оборачиваюсь к ней.
Девушка, охнув, отступает назад и поднимает свои чистые голубые глаза навстречу моему разъяренному взгляду.
– Я подумала, что у тебя проблемы из-за Макса. Это так?
– Спроси лучше у своего дружка!
– Тебя накажут? – Она поджимает губы.
– Тебе-то какое дело?! – Рявкаю я.
Мариана отшатывается, словно ее ударили. Ее тонкие пальцы добела впиваются в учебники, которые она прижимает к груди.
– Отстань уже от меня! – Произношу я с досадой.
Разворачиваюсь и убираюсь прочь, оставляя ее стоять в коридоре одну.
* * *
Разговор с тренером ничего не изменил. Я отстранен на две недели. Непонятно, кому от этого станет лучше, но другого выхода у меня нет. Я ухожу из спортивного центра, повесив голову.
Долго катаюсь по городу на машине, много курю и много думаю. Если они хотят проучить меня, что ж – придется подыграть им. Пусть думают, что я «исправился», «внял», «образумился» – или чего они там хотят? Я готов изобразить раскаяние, покорность или понимание – все, что угодно, лишь бы у меня не отняли шанс на нормальную жизнь.
Вернувшись домой, поднимаюсь к себе, но долго усидеть на месте не получается. Не то, чтобы я волновался, или мне было стыдно за разговор с Марианой в универе, но у меня есть четкая потребность ее увидеть. Она как наваждение. Отрава, которой наполнены мои вены. Эта девчонка у меня в голове, в сердце и перед глазами. Даже когда я их закрываю.
Мне нужно посмотреть на нее перед сном, и тогда будет казаться, что день не прошел зря.
Мне просто нужно принять свою дозу яда.
Я пробираюсь в бассейн, прислушиваясь к звукам. В это время Мариана обычно плавает в полной тишине и мягком полумраке. Не знаю, что за традиция такая, или, может, ее это успокаивает перед сном, но мне нравится смотреть, как быстро и грациозно она перемещается от одного края бассейна к другому под водой или неподвижно лежит на ее поверхности.
Если повезет, удастся застать тот момент, когда девушка будет выбираться из воды, и можно будет снова представить себя на месте ее полотенца.
– Ты прав, мы не родственники. – Ее голос вышибает из меня дух.
Она ждала меня.
Мариана тенью появляется в дверях, а затем ступает в узкую полоску света, идущую от широкого окна. На ней футболка и шорты. Девушка не собиралась плавать: она знала, что я приду.
– К чему это ты? – Спрашиваю я.
Мой дрожащий голос выдает мое волнение.
– Ты вынуждаешь меня вести себя с тобой точно так же, как ты ведешь себя со мной. – Хрипло говорит девушка.
Делает шаг, и оказывается вместе со мной зажатой в небольшом проеме между двумя дверями. Ее потемневший взгляд лишает меня способности двигаться.
– Я тебя ни к чему не вынуждаю. – Улыбаюсь я. – Мне на тебя плевать.
Она издает какой-то звук. Кажется, смешок. Или всхлип.
И придвигается еще ближе. Теперь я ощущаю запах сладостей, исходящий от ее кожи.
– Так плевать, что ты меня поцеловал? – Говорит она, обдавая рваным дыханием мое лицо и шею.
Мой пульс учащается. Я боюсь ее больше, чем хочу. В такие моменты мне начинает казаться, что ее власть надо мной абсолютна.
– Зачем ты это сделал, Кай? – Хрипло спрашивает Мариана, намеренно касаясь своей грудью
