«Хорошо, – ответил я. – А у вас?»
«И у меня хорошо», – улыбнулся он и пошел дальше.
На трибуне уже стояла Джейми Эдгин, психолог из Аризонского университета в Тусоне. «Многие из нас хорошо знают о том, какого прогресса мы достигли в лечении синдрома Дауна за последние пять-десять лет, – услышал я. – И это просто замечательно».
Но когда пришло время презентации Косты, он куда дольше рассказывал о недостатках своего исследования, нежели о его замечательных результатах. В отчете, опубликованном в онлайн-версии журнала Translational Psychiatry в преддверии этой конференции, говорилось, что его исследование показало: по истечении 16 недель большинство людей, получавших мемантин, сдавали тесты на память несколько успешнее, чем перед приемом препарата{182}. Но статистически значимый эффект выявил только один из 14 тестов.
«Мы пока добились лишь незначительного улучшения, существенного только по одному показателю, – сказал Коста. – Но это первый раз, когда мы вообще увидели какие-либо изменения. Вы можете отнестись к результатам как к ограниченному исследованию, имевшему совсем крошечный эффект, а можете – как к одной из величайших находок в сфере борьбы с синдромом Дауна за последние десять лет. И оба варианта будут верными».
Потом состоялась презентация еще одного исследователя, идущего по пути, проложенному Костой. Джули Гувер-Фонг, клинический генетик из Университета Джона Хопкинса, рассказала о возглавляемом ею исследовании препарата, известного пока только как RG1662. Он еще не был утвержден Управлением по контролю за продуктами и лекарствами для какого-либо использования; право собственности на препарат принадлежало фармацевтическому гиганту Roche. Компания заплатила Гувер-Фонг за проведение рандомизированного плацебо-контролируемого исследования, в котором приняли участие 33 молодых человека с синдромом Дауна. Основная его цель заключалась в том, чтобы продемонстрировать безопасность нового препарата, но ученые должны были также искать любые признаки того, что он улучшает память.
«На данный момент я не могу рассказать вам многого», – заявила Гувер-Фонг. По ее словам, к этому времени заключительное тестирование прошли только первые 11 участников, но никаких симптомов опасных побочных эффектов ученые не заметили, а вот некоторые намеки на потенциальную пользу уже обнаружились; однако, чтобы сделать более определенные выводы, необходимо было завершить исследование полностью.
После конференции Джейми Эдгин рассказала мне, что родителей детей с синдромом Дауна беспокоит не столько IQ сам по себе, сколько способность их сыновей и дочерей адаптироваться к нормальной повседневной жизни. «Многие родители говорят, что больше всего им хотелось бы, чтобы их дети могли лучше развить речевые способности и научились самостоятельно обслуживать себя на бытовом уровне», – сказала она мне.
Джордж Капоне, главный врач Клиники синдрома Дауна при Институте Кеннеди-Кригера в Балтиморе и один из организаторов этой конференции, признался, что и сам испытывает смешанные чувства по поводу препаратов для улучшения когнитивных способностей людей с синдромом Дауна.
«Я предпочитаю не высказываться с излишним энтузиазмом, – признался Капоне. – Меня беспокоит то, как иногда пропагандируется данная тема. Это очень трудная область науки, но она также и невероятно важна. Мне как врачу, как человеку, который видит детей и взрослых с синдромом Дауна практически ежедневно, конечно, очень хотелось бы, чтобы в моем арсенале появилось хоть что-нибудь для улучшения их когнитивных способностей – я говорю, ни секунды не колеблясь. Я просто не могу дождаться, когда мы доберемся до этой точки».
А Коста, со своей стороны, сказал, что с таким же нетерпением ждет момента, когда сможет начать работать над очередным исследованием мемантина, но пока у него нет на это денег.
«Нам нужно провести более масштабные исследования, – заявил он. – Но критерию биологического правдоподобия мы уже соответствуем. У нас собраны некоторые клинические данные. Нам только нужен более масштабный эксперимент».
К 2013 году в рамках двух очередных клинических исследований тестировались новые экспериментальные препараты, разработанные фармацевтическими компаниями. Генетикам удалось «отключить» третью, ненужную 21-ю хромосому в клеточной модели синдрома Дауна, а некоторые исследователи, например Мобли, говорили мне, что в последнее время Национальный институт ребенка и развития человека значительно сильнее сосредоточился на поиске методов лечения этого заболевания. Что касается Альберто Косты, он перевел свою исследовательскую программу в Медицинскую школу Западного резервного университета Кейза, получил Мемориальную христианскую премию имени Пушела от Национального конгресса по проблемам синдрома Дауна, которую дают лучшим исследователям в данной области, и теперь планирует начать второй, более масштабный эксперимент с мемантином, на этот раз с участием двух сотен человек с синдромом Дауна.
А я поймал себя на том, что мне бы ужасно хотелось поговорить с автором книги «Цветы для Элджернона». Мне было очень интересно, что бы сказал Даниэл Киз о том, что современная наука практически догоняет его фантазию. Это казалось мне чем-то вроде интервью у Жюля Верна накануне посадки на Луну корабля Apollo. А потом я узнал, что Киз, оказывается, жив и здоров, обитает в Бока-Ратоне, что во Флориде, и по восемь-десять часов в день работает над очередным романом.
«Я всегда знал, что такое случится и что вокруг этой идеи непременно будут споры и бурные дебаты», – заявил мне Киз, когда я связался с ним по телефону (правда, сначала он поправил меня насчет количества проданных экземпляров «Цветов для Элджернона»; их более 7 миллионов, добродушно заметил он, а не какие-то жалкие 5 миллионов). «По-моему, это просто замечательно, – сказал писатель. – Если провести аналогию с Жюлем Верном, разве правильно бояться лететь на Луну и исследовать космос? Конечно, не все пойдет гладко, космическая программа может давать сбои, но, как я думаю, было бы неправильно прекращать эти эксперименты. Важно никогда не переставать пытаться улучшить то, что вы хотите улучшить. Я, например, всегда хотел оказаться умнее, чем я есть. Я был просто нормальным парнем, не имеющим какого-то гениального IQ. Но мне всегда хотелось все узнать и всему научиться».
«Но разве для Чарли, героя романа, все кончилось не плохо? Ведь он в конце концов лишился своего потрясающего интеллекта?» – спросил я.
«Моя книга кончается отнюдь не плохо, – возразил Киз. – Просто описанные в ней ученые, действовавшие из лучших побуждений, не все делали правильно. И тем не менее я считаю, что они должны были попробовать. Чарли не стал каким-то монстром. Я всегда считал, что все, чего хочет достичь человек, – достижимо и что самое неправильное – не пытаться этого достичь».
Глава 10
Битва титанов
Надо сказать, к осени 2012 года Энгла и его коллег-скептиков совершенно не удовлетворял тот факт, что Джегги, Бушкюль и другие исследователи, вне всяких разумных сомнений, доказали, что когнитивные тренинги способны улучшать подвижный интеллект человека. Совсем наоборот, Энгл и Хэмбрик продолжали твердить и мне, и всем, кто был готов их слушать, что у них накопилось достаточно доказательств, убедительно подтверждающих их сомнения. Данных в этой области накопилось, по сути, так много, что двое из скептически настроенных коллег Рэнди Энгла, Чарльз Хьюм и Моника Мелби-Лерваг (их отчет по исследованию Cogmed мы обсуждали в главе 8), провели очередной метаанализ 23 ранее опубликованных исследований в области рабочей памяти{183}. Для некоторых их результаты звучали как окончательный приговор когнитивным тренингам. Однако, по моим скромным подсчетам, в этот анализ не вошел добрый десяток других экспериментов, результаты которых были однозначно положительными. Да что и говорить, даже в самом отчете по метаанализу содержался целый ряд на удивление оптимистичных для авторов-скептиков выводов, хотя из того, как его преподносили некоторые СМИ, вы бы этого никогда не поняли.
Первый вывод метаанализа Хьюма и Мелби-Лерваг состоял в том, что тренинги оказывают серьезный немедленный позитивный эффект на показатели вербальной рабочей памяти и средний непосредственный позитивный эффект на показатели зрительно-пространственной рабочей памяти. Звучит очень неплохо, не так ли? А когда ученые копнули глубже и оценили долгосрочные результаты когнитивных тренингов, они нашли четкие доказательства их умеренного воздействия на эффективность решения зрительно-пространственных задач даже через девять месяцев после тренингов. Что касается дальнего переноса последствий тренинга на способности в области невербального логического мышления – те, которые оцениваются с применением «золотого стандарта», прогрессивной матрицы Равена, – Хьюм и Мелби-Лерваг обнаружили в 22 исследованиях немедленный эффект, который, по их словам, был маленьким, но стабильным. А если говорить об оценке дальнего переноса на всем известный тест на способность к выявлению и разрешению конфликта, так называемую задачу Струпа, то данный метаанализ выявил десять исследований, продемонстрировавших эффект, по словам аналитиков, от небольшого до умеренного.
