В тайны подводного мира постепенно стали проникать гидрологи, биологи, геологи, химики, физики. Но ведь на дне морском есть работа и для тех, кто изучает следы материальной культуры наших предков. Там, где море наступало на сушу, его воды сомкнулись над древними портами, скрыли храмы, в которых приносились жертвы богам торговли и мореплавания.
Профессору Орбели не пришлось долго доказывать, что подводная археология имеет право называться наукой. В его распоряжение сразу было выделено все, что он попросил. Подводного археолога горячо поддержала Академия наук.
Профессора особенно привлекало Черное море, у которого человек жил уже многие тысячелетия назад. На черноморских берегах обитали загадочные киммерийцы, разбивали свои шатры скифы, жили древние народы Кавказа, селились греки, шли в пыли военных дорог римские легионеры.
Профессор Орбели и его помощники, изучившие технику работы под водой, начали разведки. Они приехали в Севастополь и отправились к развалинам Херсонеса. Этот город существовал еще до нашей эры. За многие столетия его приморскую часть постепенно скрыли волны.
Помощники Орбели спустились на дно — и после недолгих поисков нашли следы древней херсонесской гавани.
А что делается под водой у основанной на берегах Днепро-Бугского лимана почти две с половиной тысячи лет назад Ольвии — того самого города, где некогда, бывал «отец истории» Геродот?
В ложбине на берегу «наземные» археологи занимались раскопками городских кварталов. Ученые обрадовались приезду Орбели:
— Видите, кварталы обрываются у самой воды. Мы тут бессильны…
Перед подводными разведчиками в зеленоватом полумраке открылись очертания каких-то развалин. Свинцовые башмаки коснулись каменных ступеней полуразрушенной лестницы. Очевидно, это был парадный въезд в Ольвию, ее «морские ворота». Еще дальше, как и в Херсонесе, тянулись остатки древних портовых сооружений. Нижняя часть Ольвии, видимо, постепенно сползла в воду — берега здесь подвержены оползням. Льды и волны за долгие столетия разрушили, истерли сооружения, но водолазы все же нащупали часть стены, у которой причаливали за кольца челны и корабли.
Слух о том, что приезжие люди ищут подводные древности, заинтересовал многих краеведов. Один старик рассказал Орбели, что еще от отца он слышал, будто запорожцы затопили в бугских омутах суда с золотым оружием. Другой утверждал, что в хорошую погоду рыбаки видели в море возле Феодосии сложенную из камней подводную стену. С особенным вниманием выслушал профессор человека, который сказал, что ребята, купаясь в Буге, нашли под водой какую-то лодку, грубо сделанную из одного куска дерева.
— Э-э, друзья, этот челн может оказаться драгоценнее золотого оружия запорожцев! Как бы только нам не опоздать!
И профессор волновался не зря: нашлись любители, которые сами попытались достать челн и… оторвали его корму.
Осторожно расчищая наносы, Орбели и его помощники извлекли нечто, с первого взгляда напоминавшее колоду.
Челн был сделан из целого дубового ствола. К стволу не прикасалась пила: вероятно, его терпеливо выдалбливали и выжигали.
Находку доставили в Ленинград. Знатоки установили, что бугский челн сделан две с половиной — три тысячи лет назад. Его накрыли стеклянным колпаком и выставили в Центральном Военно-Морском музее, чтобы каждый мог видеть одно из древнейших в мире судов.
Профессору Орбели шлют письма из разных концов страны. Вот, например, открытка с берегов Ладоги: в засушливые годы из болот около реки Сясь слегка выступает остов странного судна с высоким носом. Топи мешают пробраться к нему, но ребятам это иногда удавалось, и они даже добывали из остова медные гвозди.
Каспийский рыбак пишет об остатках подводной стены вблизи Дербента.
Но не только письма говорят о местах, где стоит потрудиться подводным археологам. Профессор просматривает кипы книг и рукописей. «С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне брега Крыма, — с волнением читает он, — морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи… Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками…»
Это писал Пушкин. В те годы, когда он был в Керчи, там работал археолог Дюброкс. Дюброкс видел какие-то развилины под водой Керченского пролива, и не с древним ли Тмутараканским княжеством связаны они?
В облаках пыли пришли некогда к проливу воины в кольчугах, с красными щитами, перепоясанные тяжелыми мечами — рать князя Святослава. Далеко от стен родного Киева, на Таманском полуострове, Святослав основал русское княжество, и в летописях появилось слово «Тмутаракань». Этот русский город упомянут и в знаменитом «Слове о полку Игореве».
А потом Тмутаракань бесследно исчезла, и предпринятые многие сотни лет спустя раскопки не дали никаких результатов. Обнаружен лишь камень, на котором выбита надпись о том, что в тысяча шестьдесят восьмом году князь Глеб от Тмутаракани измерял по льду ширину Керченского пролива.
В одной из летописей упоминается, что Тмутаракань находилась на острове. А в Керченском проливе море поглотило немало островов…
Зимой профессор — частый гость в хранилищах старинных документов. Из Ленинграда он едет в Москву, из Москвы — в Киев. Он хочет написать историю водолазного дела с древних времен до наших дней — особенно историю русского водолазного дела.
После кропотливых поисков в астраханском архиве профессор находит наконец в одном из старинных документов то, что ищет.
Этот документ — судебное дело, обычная тяжба из-за дворового участка, затеянная триста лет назад. Казалось бы, никакого отношения к тому, что интересовало Орбели, она не имеет. Но архивные розыски — занятие, требующее невероятного терпения и настойчивости. Просматривая листы судебного дела, Орбели читает в списке свидетелей: «посадский человек Офонька Степанов Огородников и патриарша домового водолаза Янкина жена…»
Водолаза! Значит, уже тогда были люди, кормившиеся водолазным делом, считавшие его своей основной профессией.
Перебрав еще тысячи пыльных страниц, профессор вскоре окончательно устанавливает, что по крайней мере три века назад в устье Волги работали русские водолазы. Они сооружали крепчайшие подводные частоколы для ловли рыбы. И трудились там не одиночки, а целые отряды подводников во главе со своими атаманами.
Труд этих людей считался очень важным. Им даже разрешалось курить, хотя всех других за это строго наказывали: табак церковь объявила греховным зельем. Разрешение давал сам патриарх; зато к его столу курильщики посылали много рыбы с волжского устья.
В одном из документов Орбели прочел, как святой старец Иосиф привез в Астрахань по распоряжению патриарха 40 ведер «зелена вина» — все для тех же водолазов, без которых, как видно, рыбка в «учугах» — так назывались подводные частоколы — ловилась плохо…
Шаг за шагом Орбели выяснил, что водолазы действовали под водой топорами, ножами и другим инструментом, выполняя довольно сложные работы. Не мог он установить только, дышали ли водолазы под водой через длинные камышовые трубки, как это делали воины-славяне, или пользовались каким-нибудь другим приспособлением.
Зато профессору Орбели выпала честь полностью разгадать другую тайну. Она занимала западноевропейских ученых почти четыре столетия. Известно, что после великого мыслителя, художника и инженера Леонардо да Винчи остались такие рукописи, содержание которых так и не удалось постигнуть.
Леонардо был левшой. Он часто писал справа налево, не дописывал слов, соединял два слова в одно, перевертывал некоторые буквы, пользовался значками, смысл которых оставался понятным только ему одному. Наконец, он делал на рукописи рисунки, разбрасывая их как попало.
Профессор Орбели, заинтересовавшись некоторыми из этих рисунков, с обычной своей настойчивостью пересмотрел рукописное наследство Леонардо. Вооружившись лупой и зеркалом, отражавшим перевернутый текст так, что он становился похожим на написанный обычно, слева направо, профессор расшифровал отрывочные записи и наброски: на заре XVI века Леонардо изобретал водолазный костюм и снаряжение для подводных работ!
Открытие Орбели поразило зарубежных ученых. Из Парижа, из Лондона, из Италии, где хранятся подлинники Леонардо да Винчи, посыпались запросы: не обнаружены ли в Советском Союзе новые рукописи великого мыслителя? Пришлось разъяснять, что открытие сделано путем внимательнейшего изучения копий давно всем известных рукописей.
* * *
А теперь вернемся в Коктебельскую бухту, с которой начинается наш рассказ, вернемся к курортникам, окружившим Орбели и его помощников.
Было похоже, что подводных археологов можно поздравить с удачей. Профессор гордо поглядывал на темную и скользкую глыбу у своих ног.
