Осознав, куда она смотрит, незнакомец застенчиво дотронулся до своих волос.
— Это от переживаний.
Алекса с улыбкой поинтересовалась, что же за проблемы его мучают.
— Ну, разные… Ядерное разоружение, экология, арабо-израильский конфликт, — протянул он, беря Алексу за руку, как старую знакомую, — москиты, эпидемии, энергетический кризис. А также удастся ли мне завтра на пресс-конференции задать Садату несколько вопросов и куда пригласить вас сегодня вечером…
Незнакомец оказался так мил и привлекателен, что Алекса поддержала его игру и тоже сделала вид, будто они давние друзья. Алекса от души наслаждалась его добродушным подшучиванием и непосредственностью их общения — без взаимных представлений и обмена рассказами о себе.
Он обожал каламбуры и дерзко не признавал авторитетов, что особенно нравилось Алексе, потому что гид был страшно серьезен, а все туристы ловили каждое его слово.
Группа села в автобус, и новый знакомый втиснулся рядом с ней вторым на одноместное сиденье. Оглядевшись, Алекса заметила, что все места заняты.
— Так вы не из нашей группы? — догадалась Алекса, подвигаясь, чтобы дать ему место.
Он усмехнулся:
— Теперь из вашей. Я наблюдал, как вы разглядывали пирамиду Хеопса. В отличие от остальных зевак вы рассматривали ее, как знаток. «Вот юная леди, погруженная в историю искусств и египтологию», — сказал я себе.
— Скорее снедаемая черной завистью, — поправила Алекса. — Я архитектор и мечтаю оставить собственный след в вечности, но пока это только мечта. Совершенство пирамиды, знаете ли, здорово сбивает спесь.
— Но наверное, и вдохновляет тоже.
Как Алекса успела узнать, ее новый знакомый, Филипп Джером, работал корреспондентом телевидения в Мадриде и уже побывал в Каире несколько раз. Его знание египетской истории и обычаев произвело впечатление. Алекса давно мечтала о такой поездке.
Окончив Гарвард со степенью магистра по архитектуре, Алекса поселилась в Нью-Йорке. С тех пор прошло три года. Сдав экзамены на лицензию, она нашла работу в фирме «Карл Линдстром ассошиэйтс», и через месяц ей нужно было выходить на новую работу.
— Алекса, так как насчет того, чтобы пообедать со мной сегодня вечером?
— Простите, это невозможно. — Алекса была слишком осторожна, чтобы выходить куда-то после наступления темноты с едва знакомым человеком.
Филипп усмехнулся, ничуть не обескураженный:
— Ладно, тогда как насчет ленча? Я знаю одно неплохое местечко на самом берегу Нила. Настоящая египетская кухня, такая же египетская, как сама Нефертити. Там просто нельзя не побывать.
Алекса подумала, что будет очень интересно увидеть Каир глазами много повидавшего Филиппа Джерома, и согласилась. Кафе на открытом воздухе оказалось именно таким, каким он его описал.
После ленча Филипп нанял гида, приветливого пожилого араба, одетого в живописные халат и тюрбан. На редкость ловко отгоняя детей-попрошаек и назойливых уличных торговцев, он провел их лабиринтом старинных улочек и переулков, пропахших ладаном и специями, показал самые интересные мечети и в конце концов вывел на базарную площадь. Каждый крошечный магазинчик имел свой деревянный навес. Отсоветовав делать покупки в некоторых попавшихся на пути магазинах, гид проводил их к своим любимым.
Филипп беззастенчиво воспользовался его услугами, заставив поторговаться. Как он с усмешкой пояснил Алексе, их провожатый все равно получит комиссионные от торговцев, так что пусть отрабатывает свое.
У Алексы разбежались глаза, она готова была купить все, что продавалось, но заставила себя ограничиться несколькими шелковыми шарфиками и парой небольших шкатулок из черного дерева, инкрустированных слоновой костью.
Часам к пяти, когда Филипп высадил ее возле отеля, Алекса уже согласилась с ним пообедать.
Для начала они наслаждались величественным зрелищем пирамид на фоне заката, смакуя местный анисовый аперитив. Затем неспешно прогулялись по берегу Нила. В сгущающихся сумерках темные силуэты мечетей и коптских церквей придавали их прогулке нечто загадочное.
Обедали — как водится, поздно — в красивом ресторане с бассейном. Высокие пальмы, озаренные лунным светом, цветущие бугенвиллеи создавали удивительно романтическую обстановку. Экзотическая еда, местные вина, грациозная танцовщица, чувственно извивающаяся в танце живота под восточную музыку, — все восхищало Алексу.
Позже на эстраду вышел европейский оркестр и заиграл более привычную музыку. Филипп обнял ее за плечи, и Алекса мечтательно покачивалась в такт музыке, она была вся во власти очарования этого чудесного вечера. Обоим хотелось, чтобы вечер никогда не кончался, и они проговорили до рассвета. Под конец Алекса даже устала смеяться.
Хотя она не была обделена вниманием мужчин, ей еще не доводилось встречать никого, похожего на Филиппа Джерома. Но факт оставался фактом: Алексу ждала ответственная работа в Нью-Йорке, а Филиппа — в Европе.
Однако журналисту удалось убедить начинающего архитектора отправиться вместе в Александрию — город, в честь которого ее назвали, как заявил Филипп, и который поэтому Алекса просто обязана увидеть. Они отправились туда на пароходе и ночью долго стояли на залитой лунным светом палубе, держась за руки. Филипп впервые поцеловал ее, и Алекса почувствовала себя героиней фильма сороковых годов.
В Александрии они стали любовниками. Там же Филипп вручил ей подарок, купленный еще в Каире: золотой медальон с выгравированной арабской вязью, обозначающей ее имя.
Это было самое романтическое приключение в жизни Алексы, но она по-прежнему старалась держать чувства в узде и повторяла себе, что все это не более чем курортный роман.
Филипп утверждал, что за три недели, проведенные вместе, влюбился в нее без памяти, но Алекса все еще не принимала его всерьез. Новая работа сулила осуществление всех надежд. Оставить свой след в облике Нью-Йорка — об этом она мечтала всю жизнь, и на пути к воплощению этой мечты ничто ее не останавливало.
Однако Филипп продолжал за ней ухаживать, и его, по-видимому, тоже ничто не могло остановить. Случалось, телефонный звонок будил Алексу в шесть утра, и, подняв трубку, она слышала голос репортера на фоне приглушенных звуков фламенко. Искусно имитируя испанский акцент, Филипп звал приехать на выходные к нему в Мадрид. Несколько раз Алекса принимала его приглашения и ни разу не пожалела. Он продолжал добиваться ее расположения, привозил подарки: из Амстердама — деревянные башмаки, из Ирландии — рыбацкий свитер, а однажды привез из Индии большой деревянный ящик с чаем.
