что он «технарь», недостаточно компетентен в военных делах и на пост министра обороны нужен другой человек.
Та уверенность, с которой Устинов комментировал доклады генералов, выступавших в роли командующих фронтами, — а это был цвет наших вооруженных сил, — его меткие реплики и, главное, широкий государственный взгляд на проблемы обороны страны начисто опровергали ходившие о нем домыслы и кривотолки. Устинов воспринимался министром обороны не только юридически, но и фактически, полным хозяином положения дел.
Интересен сам подход Устинова к целесообразности проведения военных преобразований. На учениях впервые проигрывались предполагаемые нововведения, направленные на повышение надежности системы обороны государства и ее составной части — ПВО. Участвовавшие в учениях не были единодушны в принятии новшеств, небольшая группа военных относилась к ним сдержанно. Тогда Устинов поставил вопрос примерно так: если предлагаемые изменения в армии повысят ее мощь на 30–40 процентов, тогда игра стоит свеч, если же меньше — затевать реорганизацию не нужно, она себя не окупит.
Чем больше проходило времени, тем душнее становилось в помещении командного пункта, ощущался недостаток кислорода. Отдельные генералы, которые постарше, приустав, начали дремать. Устинов, а ему в то время уже было без малого 70, выглядел бодро и свежо. Поражала его высокая работоспособность. Сведущие товарищи мне говорили, что он спит пять-шесть часов в сутки. Наверное, в этом проявлялась крепкая закалка, полученная им в Великую Отечественную войну и в годы управления оборонной промышленностью страны.
Еще перед началом заслушивания Устинов разрешил присутствующим курить, но никто его любезностью не воспользовался. Сам же Дмитрий Федорович курил беспрерывно, одну сигарету за другой. Видно, это была старая привычка.
С момента прибытия Устинова в ГСВГ я искал возможность доложить ему оперативную обстановку, сложившуюся вокруг учений. Его помощник в звании вице-адмирала обещал мне организовать такую встречу. В ходе заслушивания играющих сторон я получил от помощника записку с просьбой сесть в вертолет министра обороны при перелете на аэродром и в пути сделать доклад. Однако обстановка изменилась таким образом, что при дальнейшей отсрочке мой доклад терял всякий смысл. Во время перерыва я подошел к Устинову и представился. Он увел меня в соседнюю комнату и в течение 10–15 минут внимательно выслушивал доклад о том, какие были проведены мероприятия по закрытию каналов утечки информации, что стало известно о проявленном интересе западных спецслужб к этим учениям и т. д. Приятно было видеть заинтересованность Устинова. Держал он себя непринужденно и спокойно, чем поощрял мою уверенность. Я чувствовал себя так, как будто бы мы были давно знакомы.
* * *
Надежно обеспечить безопасность Группы советских войск в Германии военная контрразведка могла, только тесно взаимодействуя с Министерством государственной безопасности ГДР и его подразделениями на местах. Основой взаимодействия служили договоры и соглашения, заключенные между Советским Союзом и ГДР, узы добрых отношений и многостороннего сотрудничества, связывавшие народы и государства.
Обычно вопросы, представляющие взаимный интерес, рассматривались и решались не напрямую, а при посредничестве аппарата Представительства КГБ СССР при МГБ ГДР и его офицеров связи в округах.
Юрисдикция Управления особых отделов КГБ по ГСВГ распространялась лишь на советские военные объекты. За пределами их границ особые отделы осуществляли оперативно-разыскные мероприятия, согласуя их с органами госбезопасности ГДР.
Управление ОО КГБ по ГСВГ свою деятельность координировало прежде всего со 2-м и 1-м главными отделами МГБ, организующими контрразведывательную работу среди местного немецкого населения и в Национальной народной армии ГДР, и по мере необходимости — со следственными и другими подразделениями министерства.
Становление и развитие немецких органов безопасности шло при активном участии представителей советских специальных служб. Находясь на аванпостах противоборства двух систем, сотрудники МГБ ГДР довольно быстро наработали опыт, обрели хорошую профессиональную форму, и необходимость в институте наших советников отпала. Ему на смену пришел упоминавшийся выше аппарат Представительства КГБ СССР при МГБ ГДР с обновленными функциями и задачами.
Набрав силу, ощутив уверенность, МГБ ГДР, в противоположность органами безопасности Болгарии, Польши, Кубы, Монголии и других социалистических стран, отказалось от практики подготовки кадров в специальных учебных заведениях КГБ СССР. С начала 60-х годов оно само начало выполнять со-ветнические функции в национальных спецслужбах Занзибара, а позднее — Судана, Анголы, Эфиопии и других стран «третьего мира».
Сотрудникам МГБ ГДР довелось защищать молодое немецкое государство в сложнейших условиях холодной войны, вести борьбу на равных с опытнейшими, по-современному технически оснащенными, согласующими между собой подрывные операции спецслужбами США, Англии, Франции и особенно ФРГ. Уверен, что ни одна из бывших социалистических стран Европы не подвергалась такому яростному и массивному натиску шпионских и идеологических центров, как ГДР.
После объединения Германии нельзя без удивления читать публикации в прессе, изображающие органы безопасности ГДР порождением тоталитаризма, чудовищем, чуть ли не преемником методов работы гестапо, а специальные службы ФРГ «цивилизованными», «гуманными» и «добренькими». Нет, дело обстояло далеко не так. Всю свою мощь спецслужб ФРГ обрушили на ГДР, ведя против нее тотальную разведку и «психологическую войну». Именно поэтому решающий фронт борьбы МГБ ГДР развернуло против специальных служб ФРГ.
Органы безопасности ГДР не только умело отбивали атаки врагов, добиваясь впечатляющих успехов и побед. Они сумели создать в государственных и политических структурах ФРГ, в командовании бундесвера и руководстве западногерманских спецслужб прочные разведывательные позиции, обеспечивающие им доступ к ценной политической, экономической и военной информации.
Для подтверждения сделанного вывода позволю себе сослаться на некоторые косвенные, но важные, как мне кажется, примеры.
Бывший первый секретарь ЦК СЕПГ Вальтер Ульбрихт 22 мая 1964 года пригласил в Берлин в качестве личных гостей представителей командования Группы войск и армии. Выступая перед генералами и офицерами, он, в частности, подчеркнул, что копии важнейших документов, рассматриваемых правительством ФРГ, через день находятся у него на рабочем столе. Подобные утверждения Ульбрихта не звучали как преувеличение или кичливость.
В начале ноября 1977 года советские чекисты традиционно собрались в особняке Представительства КГБ в Берлине отметить годовщину Октябрьской революции. На вечер, как обычно, прибыл с заместителями, секретарем парткома и руководителями ведущих отделов министр госбезопасности ГДР генерал Эрих Мильке. Вручая букет из 60 красных гвоздик руководителю Представительства, он сказал примерно следующее: «Коллектив министерства подготовил вам ценный праздничный подарок. Я, к сожалению, не мог взять его с собой, так как это большая по объему секретная разведывательная информация. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы направим подарок прямо в Москву, в адрес Юрия Владимировича Андропова».
Прямым подтверждением разведывательных успехов МГБ ГДР является переполох, возникший в правительстве, парламенте и партиях ФРГ после объединения Германии, связанный с поисками и изобличением лиц, сотрудничавших с органами безопасности ГДР. Выводя на
