– Может, вы съездите туда завтра, мистер Сайкс? Я понимаю, это кажется маловероятным, но, быть может, мисс Тримбл умерла не потому, что заявила, будто видела Мэри Джейн у каменоломни. Возможно, она умерла из-за какой-то связи с Клитероу.
Сайкс ждал, его страдальческий вид «что еще она затевает» требовал больше информации.
– Двоюродная сестра мисс Тримбл, Клара, замужем за служителем приходской церкви Клитероу. Зовут ее миссис Персиваль Уотмо.
– А на каком основании я к ней обращусь? – вздохнул Сайкс. – Серьезное задание. Прошу прощения, что отрываю вас от дел, но моя начальница полагает, что вашу кузину Аврору Тримбл отравили и произойти это могло из-за каких-то ваших слов. А еще пропала девочка с каким-то ланкаширским акцентом.
– Я уверена, что вы блестяще с этим справитесь. Если вы заглянете в папку, которая лежит на столе у меня в столовой, то найдете там фотографии. Там есть и снимок Милли.
– Хорошо. Посмотрим, что я смогу сделать, но искать я буду Милли. Я не могу ходить там и говорить, что отравили женщину, когда у нас нет доказательств и полиция это не расследует.
– Мы не знаем, что они расследуют. Маркус говорит только то, что считает для меня полезным.
Сайкс кивнул, но без особого воодушевления:
– Ладно. Поеду завтра.
– Как вы туда доберетесь?
– У меня есть приятель с мотоциклом.
– Не может быть, он вам чем-то обязан.
Сайкс засмеялся.
– Как вы догадались?
Когда он ушел, а я вернулась в дом, Гарриет сказала:
– Обычно по пятницам мы купаемся, а вчера не купались.
– Что ж, тогда вы должны искупаться сегодня. Говори, что нужно сделать.
Десять часов субботнего вечера. Гарриет и Остин легли спать. Я сидела в кресле-качалке у камина, в коттедже Мэри Джейн, и чувствовала себя абсолютно бесполезной.
– Когда мама вернется? – спросил Остин, ожидая своей очереди купаться, и потом снова, когда я укрывала его одеялом.
– Точно не могу сказать, но это будет скоро.
– Завтра?
– Увидим.
Он свернулся под одеялом калачиком.
– Откуда ты знаешь нашу маму? – спросила Гарриет.
Она сидела, вплетая ленту в косичку.
Я прикинула, не сказать ли, что я действительно их родная тетка. Но нагромождение такой информации показалось ненужным бременем.
– Наши семьи давно друг друга знают. Мы с твоей мамой как-нибудь все вам расскажем.
Девочка не стала продолжать расспросы. Я тихонько спустилась вниз со свечой в руке, не собираясь ложиться в постель Мэри Джейн и Этана. Взяв в одну руку лампу, а в другую – ведерко для угля, я вышла на улицу.
Поставив лампу, я стала набирать лопатой уголь. Безумие думать, что Мэри Джейн спрятала бы здесь инструменты мужа. Если бы она была виновна, то могла бы оставить их в каменоломне или выбросить в реку. Кто бы ни подложил их сюда, он сделал это с целью бросить подозрение на Мэри Джейн.
Я все еще не вычеркнула из своего списка подозреваемых бригадира рабочих каменоломни, несмотря на то что Маркус, похоже, не проявлял к нему больше интереса, равно как и к его сыну, который венчался сегодня в местной церкви и, без сомнения, в ближайшем будущем займет этот дом. Он будет приходить сюда набирать уголь.
В темноте и тишине скрежет лопаты в угольном сарае казался звучанием адского оркестра, настраивая на ночь недобрых симфоний. Я набрала ведро, вдыхая запах угольной пыли. В свете лампы куски угля сияли, как черные алмазы.
Когда я отложила лопату, мое ухо уловило еще один звук, хруст, шуршание, как будто маленький зверек метнулся в укрытие. Возможно, я побеспокоила какое-то ночное существо.
Я стряхнула с себя это ощущение. В деревне полно таких звуков, и хотя до центра деревни всего четверть мили, здесь была уже дикая природа.
В коттедже я взяла каминные щипцы и подбросила в огонь угля. Безотчетно я подумала о своей матери, которая ни разу в жизни не разводила огонь, и о моей настоящей матери, миссис Уитекер, в жизни которой, несомненно, бывали времена, когда просто иметь топливо для камина было роскошью.
Что ж, это будет хороший огонь, для меня одной. Буду сидеть в кресле и коротать ночь. Я подошла к раковине вымыть руки. Жалюзи были подняты, это Остин был уверен, что мама заглянет в окно, когда вернется, посмотреть, здесь ли ее дети.
Уже потянувшись опустить жалюзи, я уловила какое-то движение. Кто-то сидел в машине и пригнулся, чтобы не попасться на глаза. Наверное, любопытный деревенский мальчишка. Разумеется, я не могла допустить, чтобы местный сорвиголова на спор удрал с моим автомобилем. Я открыла входную дверь, бесшумно прошла по дорожке, подошла к машине и рванула на себя дверцу.
Какой-то гном испуганно вскрикнул и попытался прошмыгнуть мимо меня. Я успела схватить извивающегося ребенка.
– Что ты делаешь?
Я отпустила ее, ожидая, что она бросится бежать. Она, похоже, совсем измучилась, обессилев, как и я.
– Мне холодно.
Это была Милли с фермы Конроев.
– Где ты была? Из-за тебя половина Йоркшира прочесывает сельскую местность.
– Мне холодно.
Сомнений в этом не было, девочка дрожала.
– Пойдем в дом. Согреешься.
– Не отправляйте меня назад.
Боясь, что она убежит, я взяла Милли за руку.
– Идем. Все хорошо, все будет хорошо.
Если у меня когда-нибудь будут дети, я скажу им: «Никогда не верьте тому, кто говорит вам, что все будет хорошо».
Оказавшись в доме, Милли отшатнулась к двери. Свет от камина и лампы наполнил комнату тенями.
– Сядь у камина, погрейся.
Она подошла к огню и протянула руки к пламени, пробивавшемуся сквозь недавно положенный уголь.
– Не так близко, а то обожжешь руки.
Я налила ей стакан молока. Девочка взяла его у меня и стала жадно пить.
– Пей медленно.
А я могла бы научиться управлять детьми. Возможно, я ошиблась в выборе профессии, и нужно было пойти в директора школы. Хотя имелось небольшое препятствие – она, похоже, не слушала. Милли оглядывалась вокруг, как будто ожидала какой-то ловушки.
– А где тот добрый человек?
Сайкс, должно быть.
– Ты говоришь о мужчине с чулками?
– И шоколадом.
– Сегодня он дома, со своими детьми.
– Вы его мать?
Думаю, Милли имела в виду «жена», но не стала спорить.
– Нет. Я здесь присматриваю за Гарриет и Остином.
Ребенок выглядел оголодавшим и неухоженным. С крючка за дверью я сняла шаль и накинула Милли на плечи. Я заметила маленькую табуретку, как раз подходящего размера для найденыша. Поставила ее у камина.
– Садись сюда. Думаю, ты хочешь есть.
Девочка смотрела на огонь.
Я принялась резать хлеб. Рука у меня соскользнула. Я едва не отхватила себе указательный палец. Не она ли подожгла коровник? Я приютила маленькую поджигательницу. Вот почему она убежала.
Мне так и представилось. Мэри Джейн выпускают из полиции с незапятнанной репутацией, и вот она стоит перед обгорелыми руинами этого коттеджа. Сержант Шарп говорит: «Простите, миссис Армстронг. Видимо, миссис Шеклтон ненамеренно впустила в дом маленькую поджигательницу. Она и ваши дети быстро превратились в пепел. Мы, добродетельные жители деревни, спали в это время в своих постелях».
– Вот.
Я подала ребенку тарелку – хлеб с маслом и кусок ветчины.
Милли проглотила все.
– Я согрелась. Теперь пойду.
Спеша уйти, она опрокинула табуретку.
– Там слишком темно и холодно. Останься на ночь.
Она обдумала мое предложение.
– Где?
– Где хочешь. Здесь на коврике. Я найду для тебя одеяло, а хочешь – на кровати наверху.
– Здесь.
Она уселась на вязаный коврик.
Я опустилась в кресло-качалку, передала ей подушку и шаль Мэри Джейн. Еще какое-то время она смотрела на огонь. Возможно, произойдет вариация на тему, и вместо спичек Милли с легкостью управится с каминными щипцами, разложив горящий уголь в стратегических местах по всему дому.
Милли легла, положила голову на подушку и закрыла глаза.
Когда девочка крепко уснула, я взяла ее на руки и понесла наверх; ее тоненькие, как прутики, руки и ноги болтались, напомнив мне Этана Армстронга на носилках, указывавшего пальцами на землю.
Толкнув дверь в спальню Мэри Джейн и Этана, я внесла Милли, неловко откинула покрывала и положила ее на кровать. За время трех-четырех минут нашего путешествия несколько блох перепрыгнули на меня с девочки.
Прости, Мэри Джейн. Придется тебе прокипятить свои простыни, если ты когда-нибудь сюда вернешься.
Я стояла у кровати. Милли проснулась, но притворялась спящей. Осторожность, словно электрический ток, держала ее тело под напряжением. Мне придется следить, чтобы она не спустилась вниз, не утащила свечу и не занялась своим делом.
Я отказалась от мысли сходить в торгующий на вынос отдел «Руна» и купить бутылку джина. Да и все равно уже слишком поздно.
