Автоматы с сухим стуком опустились на пол. Трое подняли головы, смотря в глаза нелюди и… просто дали волю внутреннему зверю. Охранники знали, кого прикрывают, оператор знал, что снимает, "актёры" — какую дьявольскую пьесу играют. Хозяйка же…
Парней было бессмысленно останавливать.
Даня направился прямиком к женщинам.
— Нет! Нет, о боже, нет! — хозяйка отбежала в угол и сжалась в маленькое ничто, обхватив ноги руками. Вторая осталась за столом, погрузившись в ступор.
Медведь молча присел на корточки перед хозяйкой. Та визжала, скрываясь на крик, шептала, кричала вновь, делала попытки схватить губами за пах, одновременно срывая с себя пиджак и расстегивая блузку.
— Я дам вам денег! Всё отдам. Трахните меня! Все вместе! Только не убивайте! У меня дети! Пощадите! Я сделаю всё. Всё!
Даня скривился, как хлебнул скисшего молока. Схватив мразь за волосы, потащил к телевизору. Ткнув первый попавшийся диск в привод, включил телевизор… Наверное впервые в жизни испытал состояние аффекта. Не контролируемый холодный гнев расчётливого боя или бессознательные рефлексы боя скоростного, но просто вспышка перед глазами и включение сознания через несколько минут.
Даня моргнул. Руки были залиты кровью. Голова хозяйки подпольной педофильской киностудии была вплющена в кинескоп взорвавшегося телевизора. Пахло горелым, валил дым. Видимо замкнуло электричеством. Осмотрелся. В лужах крови валялись избитые насмерть оператор, "зайчик" и охранники, у половины на головах горшки и вёдра. Спецназовцы тяжело дышали, приходя в себя и оттираясь от крови у лестницы. В живых осталась лишь поседевшая женщина, трясущаяся так, что вибрировал стул. Сидела и безмолвно ожидала участи. Впервые перед глазами не телевизионный образ с милицейским захватом, долгие допросы, суд, несколько лет судимости, тёплые нары и снова свобода. Нет, перед глазами носился вихрь ужаса: хруст костей и крики боли, полные неверия в возмездие.
Даня достал из кармана на ноге пистолет, подошёл к столу и сел напротив. Пистолет лёг в ладонь. Вдох-выдох. Заминка. Никогда не убивал женщин. Даже таких. Обойма выскользнула в руку, патроны посыпались на стол. В обойме остался только один. Щелчок. Обойма в пистолете. Медведь поймал взгляд.
— Ты умрёшь не сейчас, ты умерла гораздо раньше. Я могу повторить действо как с твоей хозяйкой или ты сделаешь всё сама. У тебя есть выбор.
Пистолет лёг посреди стола.
— Только твой выбор ограничен тремя секундами… Раз…
Наверное, это был первый выбор в жизни женщины, когда она не сомневалась. Совсем. Хлопок и мозги по стене напротив — так закончилась жизнь маньячки-педофилки.
Даня, вздыхая, надавил кнопку на левом плече, стянул маску и сиплым голосом проговорил в усико микрофона:
— Группа, закончить съемку.
Пять рук взметнулись к плечам, отключая мини-камеры без звука. Шесть безмолвных операций по ликвидации подобных студий по всей России эффекта не дали. О них просто никто не знал, органам правопорядка же запрещали оглашать информацию по ходу следствия, да и после его закрытия под страхом увольнения. Но сегодня Совет Старейшин одобрил съёмку ликвида. И уже к вечеру видео с подробной информацией разлетится по Интернету, нанося упреждающий удар тем, кто творит зло. Насилие тех, кому меньше шестнадцати — тотальное зло. Трижды задумаются услышавшие о возмездии и трижды на три те, кто увидят его.
Люк приподнялся. Руки передали две канистры с бензином. Прежде, чем здание разнесёт заложенной взрывчаткой, всё выгорит дотла, сжигая саму память о проклятом месте.
Даня вылез из подземного помещения последним. Пальцы чиркнули спичку и вспыхнувший коробок, пылая небольшим зарядом, полетел вниз. Лужа бензина вспыхнула. Огнённая змея побежала в разные стороны, цепляя по пути без разбора ковры, пол, вещи, мебель, стены и окровавленные тела творящих зло.
Через тридцать шесть секунд, когда последний автомобиль отъехал, палец опустил тумблер и дом взлетел на воздух. Но никто из ребят не смотрел в заднее стекло.
Индия
Дели
Солнце светило в глаза так, что даже неподъемные веки сдали позиции. Сёма, скрипя как несмазанная пружина, повернулся на спину. В пору было скулить, как побитой собаке. Зудели сбитые колени и локти. Лоб, запёкшись кровью, чесался. От движения ног болью играли связки в паху.
"Это ещё что? Я на шпагат без разогрева садился?"
Сжав зубы, Сёма приподнялся на колени. Растянутые связки немилосердно взвыли. В свете, проникающем сквозь огромную дыру в стене, плавала пыль, мелькали встревоженные лица индусов. Блондин, стараясь не обращать внимания на коренное население, пытался собрать в голове картинки прошлых дней.
"А собственно, где я?"
И собственный вопрос разлетелся по искореженному неведомым смерчем помещению. Взгляд невольно прошёлся вдоль округлых вмятин в каменном полу, одиночным ямкам и широким порезам, словно по каменному полу свободно гулял лазер.
"Это что ещё за джедаи порезвились?".
Взгляд уполз под потолок. Невольно присвистнул, стараясь представить, какая сила могла подбросить что-то вверх с такой силой, что камень продавило снизу вверх. И какова была плотность подбрасываемого тела, если оно не размазалось мокрым местом по потолку?
Сёма по стеночке заставил себя подняться. Вместе с болью в связки пришла судорога бессилия. Колени подкосились. Упал. Не делая больше попыток подняться, пополз на карачках. Хотелось поближе рассмотреть поверженное рассекающим ударом то ли меча, то ли ладони возвышение. Ведь возвышение и странные голубые глаза — последнее, что помнил перед мраком и пробуждением.
"Куда делся Скорп? Этот дым. Этот кумар, затмивший разум. Нет, сначала сон, вспышка… Глаза… Гипноз, чёрт побери! Старикан загипнотизировал меня, как жалкого школьника. Это какой силы должен быть гипнотизёр? Он…Он.", — Сёма дополз до "возвышения", которое после удара волной стало ниже по уровню, чем весь прочий пол. — "Он заставил меня сражаться. Я дрался. Но с кем? Где Скорп? Почему растянуты ноги, словно без разогрева влез в гравитационную комнату с силой притяжения в несколько единиц?".
В груди кольнуло. Стало холодно. На глаза навернулись слёзы. Предчувствие чего-то ужасного витало в воздухе, стремясь поразить в любой момент калёной стрелой или молнией.
"Жива, на кого же ещё ты мог меня натравить, если не на брата? Здесь не было врагов. Никто не дерзнул бы зайти на твою территорию. Ты… урод… ты заставил меня драться с братом. Где он? Если я жив, то он…".
— Скорп!!! — От гортанного крика и так единичные лица индусов попрятались вовсе.
Сёма сквозь боль подскочил. Ярость на Аватара придала сил. Сёма содрал с себя остатки верхней одежды и, оставшись в чём-то похожем на шорты, зашагал по помещению в поисках врагов или ответов. То ли боль притупилась, то ли гнев подстёгивал регенерацию — связки немного успокоились.
Остановившись у одного из пяти огромных окаменевших оружий, обращённых в камень, скукожившихся и уменьшенных, едва Аватар отпустил их из рук, Сёма уже не ощущал, как тело привычно поднимает температуру и сильнее начинает жечь истёртую кожу. Организм всегда хочет жить — сам о себе позаботиться, не стоит только мешать. Сам же Сёма вновь ощутил толчок в грудь — лежащие на полу каменные орудия на лезвиях имели высохшие капли крови.
"Могу поспорить, эти оружия не лежат здесь тысячи лет и специально их никто кровью не смазывает… Мы дрались на этих мечах и топорах? Но зачем пять? Нет, что-то не то…Скорп жив. А Жива… Кто знает? Да и чёрт с ним. Если правитель забывает о своём народе, происходит бунт. Ты, предводитель переселившихся с севера арийцев, слишком долго спал. Настоящее не принимает сна… Но откуда же это мерзкое ощущение? Что я сделал не так?"
Сёма взревел и обеими руками ухватился за рукоять секиры. Плечи напряглись, по торсу забегали змейки. Сквозь боль и на пределе сил, Леопард сделал рывок. Холодный камень нехотя поддался. Зубы сжались до хруста, последнее усилие и орудие взмыло в воздух, покачиваясь на трясущихся руках над головой. По ладоням, кистям и дальше до самых пят прошла вибрация, солнечное сплетение ощутило приятное тепло.
Камень пошёл трещинами, рассыпаясь кусками, опадая на пол крошкой. За какие-то мгновения вместе с облегчением блондин ощутил вместо камня в руках рифлёную рукоять, а по лезвию цельного обоюдоострого топора пробежал небольшой лучик, словно подмигивая новому хозяину.
— Слава Роду! — Неожиданно для самого себя выпалил Сёма и опустил обновленную секиру. Лезвие упёрлось в камень. И едва поражённый блондин чуть надавил сверху, облокачиваясь, неведомая сталь прошла камень, оседая вглубь. — Не похоже на то, что ты воронёная на сталь металл. Может быть метеоритное железо?
Секира безмолвствовала, согревая руку, словно состояла вовсе не из железа.
