– Версия, что и говорить, сомнительная, – согласился Кондаков. – Но проверить надо. Всё равно нам днём делать нечего… Квартиру по адресному бюро пробили?
– Да, – ответила Людочка. – Её хозяйкой является некая Клотильда Карловна Герхард, девяноста двух лет от роду, персональная пенсионерка. К сожалению, другой информации не имеется. Опрос соседей не проводился.
– Это чтобы игроков не спугнуть, – пояснил Ваня. – У них в доме явно есть сообщники, а то и покровители.
– Куда выходят окна квартиры? – поинтересовался Цимбаларь.
– На улицу, – сообщил Ваня.
– Напротив дома имеются?
– Домов нет, но наискосок находится старая пожарная часть, признанная памятником архитектуры. Сейчас поставлена на консервацию в ожидании начала реставрационных работ. По моим прикидкам, с каланчи открывается прекрасный обзор не только на окрестные жилые дома, но и на сауну-бар «Каприз», расположенную в конце квартала.
– Что такое сауна-бар? – поинтересовался Кондаков. – Там парятся и между делом пьют?
– Нет, – ответил Ваня. – Там пьют и между делом парятся. После разбирательства с «катраном» можно будет туда заскочить.
– Дорого небось?
– Мужикам дорого, а бабам бесплатно.
– Так это же притон!
– А ты думал!
– Тогда прошу пожаловать в тачку, любезно предоставленную в наше бессрочное пользование моей благодетельницей Саломеей Давыдовной Халявкиной. – Цимбаларь церемонно поклонился. – Но перед тем, как навестить карточного шулера Пляжника, не мешало бы предъявить информатору фотку реального Игоря, некогда разбившего вышеуказанной даме сердце и черепушку.
– Это уж непременно, – согласился Ваня.
При появлении сразу стольких незнакомых людей, в которых явственно угадывалась сила и власть, бродяга слегка струхнул, но потом взял себя в руки и на все вопросы отвечал дельно, вот только не смог со стопроцентной вероятностью опознать на предъявленной фотографии пресловутого Пляжника.
– Я ведь без очков его никогда не видел, – оправдывался он. – А те очки, как у парашютиста, пол-лица закрывают… Но волосы похожие. И подбородок вроде тоже…
Наградив бродягу пачкой сигарет, опергруппа продолжила свой путь к дому, в котором якобы находился «катран», то есть подпольное игорное заведение, подпадающее сразу под несколько статей уголовного кодекса.
Уже наступали сумерки – для поздней осени время суток далеко не лучшее. Выпавший накануне снег предательски растаял, добавив на улицах слякоти, а на душе – тоски. Грядущая зима не предвещала огромному городу ничего хорошего, поскольку изначально находилась с ним в непримиримом мировоззренческом конфликте.
– Приехали, – сказал Ваня, на сей раз выполнявший несвойственную ему роль штурмана.
Длинное многоэтажное здание со старомодной покатой крышей по-прежнему выглядело величественно и гордо, хотя пышная барочная лепнина давно утратила свой первоначальный вид и сейчас больше напоминала замёрзшие фекалии, оставленные на фасаде псом-великаном, а подпиравшие карниз величественные фигуры Плодородия, Труда, Науки и Искусства превратились в безобразных химер, готовых в любой момент обрушиться на головы тех, кого по идее должны были защищать и вдохновлять.
– Терпеть не могу такие дома, – сквозь зубы процедил Цимбаларь. – Тут от подъезда к подъезду можно по чердаку ходить, как по проспекту, а чтобы взять под наблюдение все пожарные лестницы, понадобится взвод наружки.
– У меня смутное ощущение, что я здесь когда-то уже была, – сказала Людочка. – И именно в пятом подъезде…
– Район-то хоть тебе знакомый? – поинтересовался Кондаков.
– В том-то и дело, что нет! Даже не представляю, как я могла здесь оказаться… Дежавю какое-то.
– По молодости лет чего только не случается, – лицемерно посочувствовал Цимбаларь. – Выйдешь из дома за свежими булочками, а проснёшься мало что в чужой постели, так ещё и в чужом городе.
– Главное, чтобы не в чужом гробу, – буркнул Ваня, решивший сегодня утереть нос коллегам, впустую потерявшим столько времени. – Давайте рассредотачиваться. Вам до полуночи всего ничего осталось… Рабы рулетки!
Людочка должна была вести наблюдение из машины, припаркованной у подъезда. Кондаков, аккуратно обходя лужи, прогуливался вокруг здания. Цимбаларь и Ваня, быстро договорившись со сторожем, поднялись на каланчу, последние полвека использовавшуюся не по своему прямому назначению, а для просушки пожарных рукавов.
Все стёкла в наблюдательной башенке были выбиты, и пронизывающий ветер сразу набросился на двоих чересчур легко одетых людишек. Вот когда они пожалели, что не захватили с собой ни тёплых перчаток, ни зимних шапок, ни фляжки с коньяком.
Из трёх окон подозрительной квартиры, расположенной всего в сотне метров от каланчи, едва теплилось лишь одно – самое дальнее. Зато в сауне-баре «Каприз» жизнь, что называется, била ключом, о чём можно было судить по непрерывно хлопающим входным дверям, впускающим внутрь всё новых и новых посетителей, а взамен извергающим наружу клубы пара и обрывки разухабистых мелодий.
В полном бездействии прошло около часа, и наблюдатели на каланче окончательно закоченели. По мере падения температуры воздуха накалялись страсти. Цимбаларь обвинял Ваню в легковерии и волюнтаризме, а тот активно огрызался, попрекая друга желанием побыстрее перебраться под благословенные своды игорного дома, где не дует, не каплет и можно за чужие деньги оттянуться в своё удовольствие.
Внезапно тусклый ночник в дальней комнате погас, зато ярко осветилась гостиная, в которой уже толпились какие-то люди. Цимбаларь немедленно связался с Людочкой и поинтересовался, почему та не предупредила его о прибытии долгожданных гостей.
– Мимо меня за последнее время прошло только несколько школьников да старушка с собачкой, – ответила Людочка.
Её поддержал и Кондаков, тоже не сводивший глаз со злосчастного подъезда. По его словам, ни одна живая душа, даже приблизительно похожая на Пляжника, поблизости не появлялась.
Между тем находившиеся в гостиной люди расселись за круглым столом. Портьеры на окне были задёрнуты лишь наполовину, но узорчатый тюль не позволял рассмотреть всех подробностей, ради которых оперативники, собственно говоря, и взобрались на каланчу.
Цимбаларь уже приставил к правому глазу свой испытанный оптический прицел. Ване, за неимением ничего лучшего, приходилось довольствоваться театральным биноклем.
Созерцая в нём только какие-то смутные пятна, он всё время теребил Цимбаларя:
– Сколько там человек?
– Ясно вижу одного, сидящего ко мне спиной, и другого, который расположился напротив, – отвечал тот. – И ещё наблюдаю справа и слева по паре рук. Итого четыре персоны. Полный комплект. Кроме того, на заднем плане постоянно мелькает какая-то фигура в малиновом халате.
– Человек в чёрных очках среди гостей есть?
– Не разобрать отсюда…
– Чем они занимаются? Играют в карты?
– Похоже на то…
– Деньги на столе видны?
– Говорю тебе, всё как в тумане! На, смотри сам.
Передав оптический прицел Ване, Цимбаларь извлёк из-под одежды фотоаппарат с длиннофокусным объективом и стал снимать жанровые сценки, происходящие за тюлевой занавеской. Напарнику он пояснил, что завтра отдаст снимки в фотолабораторию особого отдела, где специалисты, прежде служившие в аэрокосмической разведке, уберут с них всё лишнее и добьются приемлемой четкости, которая позволит опознать игроков.
– Да мы их при выходе из подъезда и так опознаем! – безапелляционно заявил Ваня. – Никуда эти шлеперы от нас не денутся.
Около одиннадцати часов ночи люди, сидевшие за столом, дружно поднялись и верхний свет в гостиной погас. Цимбаларь, не мешкая, предупредил Людочку:
– Встречайте, сейчас будут выходить! Мы мчимся на помощь.
Но оказалось, что покинуть каланчу, едва не ставшую для них ледяной Голгофой, не так-то и просто. От холода и неподвижности члены одеревенели, а сумрак, который они застали внутри каланчи, поднимаясь наверх, теперь превратился в непроницаемый мрак. Спускаться приходилось буквально на ощупь, ежесекундно рискуя сорваться вниз и сломать себе шею.
Однако возле подъезда, где и должно было произойти знакомство с картёжниками, царило подозрительное спокойствие. Людочка по-прежнему сидела в машине, а Кондаков, наставив воротник плаща, околачивался неподалёку. Оба категорически утверждали, что после получения предупредительного сигнала никто из подъезда не выходил, хотя хлопанье дверей на верхнем этаже как будто бы слышалось.
В безмолвном ожидании прошло ещё полчаса, после чего Цимбаларь в сердцах вымолвил:
– Всё ясно! Ушли по чердаку. Но ничего, завтра мы на такие мансы не купимся. Тёпленькими их возь– мём… А сейчас пора заступать на дежурство в казино. И так уже припозднились. Кто сегодня куда?
