— Так это и был «Проект икс»? — Если глаза Моргана Хэнкока и не вылезли из орбит, то были очень к этому близки. — Вы использовали систему анкет для того, чтобы найти мужчину? И отсматривали кандидатов?
— Ну и ну! — Морган Блейн потряс головой. — Бедные парни!
— Боже мой! — Морган Хэнкок стиснул руками лоб.
— Вы сами не думали написать книгу? В соавторстве? — спросил Лаример Ричардс.
Машина остановилась на светофоре. Джорджи дотянулась до двери, потянула за ручку и выскочила из машины. Джессика помедлила одну секунду, прикидывая, что лучше: остаться и попытаться вразумить Моргана Хэнкока или последовать примеру Джорджи.
Догнать Джорджи оказалось проще простого — по крайней мере на этот раз.
Глава двадцать пятая
Сэди вертелась на том же самом табурете, на котором сидела утром. Вправо-влево, вправо-влево крутилась она и, когда оказывалась носом к стойке, бросала взгляд на мужские наручные часы, лежавшие рядом с чашкой. Три пятнадцать. Она пришла сюда ровно в три. Вместо старушки официантки за стойкой суетился юный подавальщик, он смутно напоминал грека, но ругался как настоящий американец. Заказав кофе, она вынула из кармана письмо Джентльмена и стала его читать. И перечитывать. Минут десять она перечитывала знакомые строчки и гадала, что могло быть в утраченной части письма. В конце концов она заподозрила, что стала жертвой жестокого и обидного розыгрыша. От этой мысли стало совсем нехорошо, и она начала крутиться на табуретке — вжик, вжик — сидеть спокойно она уже не могла.
Когда продинамят один раз, тем более в качестве оправдания оставив записку и часы, — это еще можно вытерпеть, но быть обманутой дважды — это уже чересчур, это уже паранойя. Не то чтобы она знала это по собственному опыту — раньше у нее параноидальных реакций не замечалось, — но зерна беспокойства были посеяны, оставалось только полить все это дело обильными слезами отчаяния — и получим трясущегося параноика. Позвонив в лондонскую контору, пока Джессика и Джорджи ездили в издательство, Сэди уладила кое-какие проблемы, возникшие из-за отсутствия Джорджи. За работой время летело незаметно, и до трех по крайней мере ей было чем отвлечься. Покончив с делами, она заказала в номер гамбургер и включила телевизор. Когда показывали новости, зазвонил телефон — Лиза на проводе, ей не терпится узнать, успешно ли идет охота на Моргана Блейна. Сэди смогла сообщить только то, что Джессика и Джорджи поехали к его издателю: она прекрасно понимала, что рассказать Лизе обо всех событиях вчерашнего дня — все равно что передать их по радио.
— Ох, хорошо бы он оказался таким, каким я его описала, — вздохнула Лиза. — Но вообще-то я надеюсь, что они не вернутся. Потому что если они вернутся, мне крышка, я чувствую.
— Я им не скажу, Лиза. Не беспокойся. Ты еще в конторе?
— Слава богу, дома, ведь уже полвосьмого. Я звоню тебе потому, что Пирс днем звонил тебе на работу, когда ему сказали, что тебя нет, он попросил позвать меня. Говорит, ему надо с тобой поговорить. Оставил свой домашний номер, сказал, что весь вечер будет дома. Запишешь или нет? Я бы на твоем месте не стала. Нечего потакать гадам.
Пирс? Вспомнил наконец про обещанную чашку кофе? Сколько времени прошло — месяца три? — Сэди посмотрела на экран телевизора. Какая-то женщина с длинными белыми волосами и умело подрисованным лицом сурово смотрела в камеру и даже не улыбалась — видимо, маска не позволяла.
— Сэди? Дать тебе его номер?
— Да. Я еще не знаю, буду звонить или нет, но давай запишу на всякий случай. — Договаривая фразу, она уже знала, что непременно позвонит по этому номеру.
— Ну ладно, записывай. — Лиза принялась диктовать. — Но прошу тебя, Сэди, не поддавайся. Если он хочет тебя вернуть, пусть сначала поборется за это право, поняла? Ты не представляешь, как это важно! В этом деле нельзя уступать — иначе он тебя уважать перестанет.
— Я буду спокойна как слон, — сказала она. — Обещаю.
— Умница. Позвони мне, как только с ним поговоришь, ладно? Я хочу быть в курсе.
— Хорошо.
Сэди попрощалась, повесила трубку, а сама подумала: сейчас самое время. В три часа у меня свидание, имеется надежный тыл, мой таинственный незнакомец поддержит меня, чем бы ни окончился разговор с Пирсом. Сейчас самое время поговорить с ним. Но, собственно, зачем мне ему звонить? Может, не надо? Может, оставить все как есть? Но я не могу. Просто не могу, и все. Она выключила телевизор, сняла трубку и поспешно набрала номер, словно не была до конца уверена в том, что поступает разумно. После второго гудка Пирс взял трубку.
— Это Сэди, — сказала она. — Лиза передала мне, что ты просил меня позвонить.
— Да, Сэди, привет. Ты в Нью-Йорке?
— Угу. Вчера тут был такой снегопад…
— Да. Надо же! Наверно, было здорово? Вообще-то я звонил вот почему. Я хотел попросить тебя кое о чем.
Вернись ко мне? Об этом он хотел ее попросить? Я скучаю по тебе, я люблю тебя, возвращайся?
— Проси, — сказала она и затаила дыхание.
— Ну, в общем, ты слышала, что меня повысили? Это замечательно, я очень рад, польщен и все такое, но на новом месте трудно развернуться, не мой уровень, по крайней мере мне так кажется. Я ожидал большего. Думаю, надо поговорить с хорошим кадровиком, а самое приличное кадровое агентство по моей специальности — «Харви и Таннер». Вот я и подумал, может, ты устроишь мне встречу с Джорджиной — ниже рангом не стоит, надо держать планку. А я потом свожу тебя поужинать. Как тебе идея?
Сэди швырнула трубку на подушку и села, бессмысленно глядя в черные дырочки микрофона.
— Надо же быть такой идиоткой, — бормотала она, качая головой. — Размечталась, видите ли! Конечно, неизвестно, что я ответила бы, если бы он попросил меня вернуться. Но так хотелось, чтобы попросил!
— Пирс? — Она подняла трубку. — Извини, я на совещании. Я тебе перезвоню.
— Да, понимаю. А как ты думаешь…
— Меня зовут. Пока.
Никогда. Вот когда я вернусь к тебе. Никогда.
А в общем, какое это теперь имеет значение? Ну да, Пирс звонил, только чтобы снова воспользоваться ее связями. Ну и что? Ведь в три часа дверь кофейни распахнется, и войдет Джентльмен. Он сядет рядом с ней и улыбнется. И, глядя в его светлые лучистые глаза, она навсегда забудет о Пирсе. И не вспомнит никогда.
Конечно, теперь это было трудно сделать, потому что Джентльмена рядом не было.
Сэди перестала крутиться на табурете. На часах было без двадцати пяти четыре. Она сказала себе, что в половине четвертого встанет и уйдет, но просидела еще лишних пять минут. Если она не уйдет сейчас, то уже никогда не уйдет. Так и будет здесь сидеть, и кончится тем, что придется проситься сюда на работу. И почему люди говорят не то, что думают? — размышляла Сэди. Вот зачем ему было говорить, что он хочет меня видеть, когда на самом деле вовсе ему этого не хотелось?
Она взяла часы Джентльмена, не зная, что с ними делать. Оставить их мальчику официанту с запиской, где будет указано название ее гостиницы? Плюс домашний адрес и телефон?
Ни за что. Он доверил ей часы. Чтобы она их хранила. И к чему оставлять домашний телефон или адрес? Все равно не позвонит и не напишет. Он просто сказал, не подумав, а она и поверила. Положив на стол один доллар, Сэди вышла из кафе. Значит, завтра с утра официантка нас здесь не увидит, грустно подумала она, возвращаясь обратно в гостиницу. Она расстроится. А когда он в следующий раз сюда придет, она, наверное, спросит его, что случилось, — и выльет ему на голову целый кофейник!
— Итак. — Джорджи стояла, прислонясь к стеклянной витрине, и рукавом вытирала слезы. — Надеюсь, они не побегут за нами? Они вроде бы остались в машине, выпрыгивать не стали. — Она фыркнула. — Оказывается, мы не фанатки, которые вьются вокруг писателей, а хитрые тетки, которые ищут мужиков.
— Наверное, зря я это сказала. — Джессика обняла Джорджи за плечи. — Прости. Не знаю, почему я это сделала, но я просто не могла смотреть, как ты плачешь, и я подумала… не знаю, что я подумала.
— Не имеет значения.
— Нет, имеет. Я все испортила.
— Да нечего было портить, Джесс. Морган, мой Морган, и без того плохо думал обо мне. Это просто добавило отрицательных эмоций, вот и все.
В ту минуту, как Джорджи увидела Моргана Блейна (он же Анджело Браун) в «Доме Моллюска», она с грустью констатировала, что все еще любит не того Моргана Блейна, и не потому, что ей не приглянулся толстяк Анджело, а потому, что с глаз ее вдруг спала пелена. Сидя рядом с Анджело в тесном закутке, она вдруг поняла, что ей вовсе не нужен изысканный и томный писатель. Если бы Анджело был красив, как Аполлон, и умен, как диктор телевидения, она бы его возненавидела. Поначалу такая реакция ее удивила, но потом, послушав Анджело, она стала наконец понимать, откуда взялось это чувство. Если бы Анджело оказался красавчиком, она бы стала на защиту своего Моргана. Какое право имел красивый, богатый, преуспевающий писатель прикрываться именем ее любимого? Мысль странная, и она это понимала, но тем не менее так она думала. Вот что творит с человеком любовь. Лишает разума.
