не глядя ни на нас, ни друг на друга. Движения резкие, чёткие, словно за шахматы посадили пару роботов, которым и дела-то больше ни до чего нет. И потом пошла игра...
Я однажды видел ролик про сборку машин на японском заводе, где из людей - только техник, сидящий высоко над линиями в специальном стеклянном стакане. Движений полно, искры сварки, перемещение корпусов, лязг, гул, скрежет - а жизни нет. Вообще нет.
Фигуры с неживым механическим стуком сталкивались, уходили с доски, партия развивалась по своим законам, которых я и не знал. Никогда не интересовался шахматами всерьёз, так только, знал правила. Конь ходит буквой "Г". Оба игрока по-прежнему не проявляли ни малейшего интереса к чему-либо, только исправно работали руками. Если им дать задание рубить дрова или расстреливать кого-нибудь, эмоций вряд ли бы прибавилось.
Мне стало жутко. У одного из "батареек" я видел только затылок, это ещё ничего, а вот второму время от времени заглядывал в лицо, когда он делал ход и слегка отклонялся назад. И лицо это, и глаза были совершенно пусты. Ни улыбки, ни тени эмоции, ни чувства победы, ни горечи поражения.
Ни-че-го.
- В первой партии заслуженную победу одержал... Да какая разница, кто: они одинаковые! Даже статус у обоих синий, близнецы-братья. Хочешь стать таким, Киря?
Я внутренне содрогнулся. Лучше бы били, ей-богу, чем так. Их или меня - не имеет значения, всё, что угодно лучше этих пустых лиц и уверенных движений, ведущих в никуда.
Фигуры вновь заняли свои места: две шеренги с одной стороны доски, две с другой. Смена белых на чёрные не изменила ничего, ход, ответ, снова ход. Охранники откровенно скучали, но следили за нами всеми внимательно.
- Перестаньте... - сказал я тихо. - Семён, прекрати это, хватит.
- Э-э-э, нет! Ты должен проникнуться, парень, прочувствовать. Мне-то не дано даже в батарейки пойти, рылом не вышел, но ты у нас - новая звезда и потенциальный герой. Тебе надо окунуться в это дерьмо поглубже, чтобы вкус во рту стоял.
Я попытался отойти, отвернуться, не видеть этого больше, не слышать стука паршивых пластиковых фигур по доске и табуретке, но нет: стоящий рядом охранник грубо развернул меня лицом к столу:
- Смотреть! Приказ начальника Центра!
Вот же сволочи... Нет, меня не накрыло, как я ожидал, я по-прежнему видел именно людей, не сгустки тумана и узелки светящихся нитей. Но людей передо мной не было, только пара андроидов, отыгрывающих даже не разные - одну бесконечную партию в чёртовы шахматы.
На руке Какиса мелко завибрировал браслет-терминал. Семён глянул на него, нажал пару раз пальцем на экран, кивнул неизвестно кому.
- А теперь ты садись, сыграй.
- Дурак, что ли? Где я - и где шахматы?!
Но Какис уже скомандовал "батарейкам", один из них так и застыл, согнувшись, с пешкой в скрюченных пальцах, не успев поставить её на доску, второй послушно вскочил и отошёл в сторону.
- Садись, он не страшный. Тупой просто, всё, что умеет - выполнять команды. Поиграй, подумай о жизни, каково оно так будет прозябать. Давай, сам садись, пока охранники не вмешались.
И куда мне было деваться?
Верно. Только сесть.
* * *
Городок Лось-Подвальный был знаменит чуть менее своих собратьев с названиями, изобретенными в древности не без влияния медовухи-ректификата: расположенного неподалёку Гусь-Хрустального и воронежского Конь-Колодезного. Вдумчивый географ и краевед вспомнит ещё и Елань-Колено, но это и вовсе за гранью добра и зла. Как и геральдический чёрный бабр на гербе Иркутска, зверь неясного происхождения, но определённо хищный.
Лось-Подвальный знаменит был двумя вещами: табачной фабрикой, давно закрытой за ненадобностью, и собственно подвалами, давшими имя городку. Никто не знает, что в них такого особенного: Аджимушкайские каменоломни или московское метро и глубже, и масштабнее, но так уж получилось. А в целом - город как город, таких районных центров в русской глубинке немало. В Золотое кольцо не вошёл по причине отсутствия памятников древнего зодчества, громкими скандалами не отмечен.
Последнее в силу того, что украсть в и так небогатых краях нечего.
Нани без интереса поглядывала из окна "крузера" на невысокие дома, новодел церквей и дороги, которые, конечно, ремонтировали исправно, но окончательно починить не смогут никогда. Улицы узкие, деревья зелёные, людей на тротуарах мало. Глубинка.
Центральная улица имени Емельяна Пугачёва начиналась от моста через Лосевку, поднималась в горку и дальше бежала до площади, разрезая город на две почти равные части. Угрюмая промзона, где уже давненько не выпускали "Приму" без фильтра и - некогда гордость завода - сигареты овальные "Полёт", осталась на окраине. Пугачёвская была наводнена магазинами, которые вернее было бы именовать лавками: крошечные торговые точки с названиями одно другого пышнее. "Мир деревянной ложки" сменялся "Вселенной пряников" и плавно переходил в "Галактику носков". На типовых "Магнитах" и "Пятёрочке" взгляд после эдакого отдыхал и радовался.
- Затейливо живут, - слегка удивившись, заметил Андрей. - Кучеряво.
- Не без этого. Хайпуют все.
Нани как раз объезжала здоровенную - от бордюра до бордюра - яму, работающую на дело борьбы с превышением скорости лучше любого лежачего полицейского. Чуть разгонишься - и прощай, подвеска. Таня сзади на "ниссане" аккуратно повторяла все маневры предводительницы команды, а вот Миха, который отказался ехать с ними, давно свернул куда-то на своём неприметном "уазике" и потерялся. Впрочем, он сразу предупредил, что во встрече участвовать не станет, да и вообще. Своих дел полно.
Нани была убеждена, что старый цыган засядет где-нибудь неподалёку от ресторана, следить будет, но на глаза ему лезть не с руки. Может, и к лучшему.
- Через пятьдесят метров поверните налево, - посоветовал навигатор. Грех спорить, не доставать же бумажную простыню карты - у Андрея была такая в сумке, но смешно ведь! - Маршрут закончен.
А и верно! Притормозив, Нани увидела вывеску "Растеряхинъ" на ближайшем домике. Приехали.
Машин возле ресторана по ранней поре было немного, скорее всего, команда прибыла гораздо раньше тех, с кем должна встретиться. Михи тоже не видно, хотя куда
