А в следующее мгновение он вдруг вздернул меня на ноги и резко привлек к себе. От неожиданности я испугалась, уперлась руками ему в грудь, но Стефан словно не почувствовал моего слабого сопротивления, притянув меня ближе, так, что наши губы почти соприкоснулись.
– Неужели ты не чувствуешь, что я не хочу тебя терять? – почти прорычал он.
Его лицо было слишком близко и расплывалось перед моими глазами. Я ощущала, как отчаянно бьется мое сердце, заходясь от непонятного ужаса, смешанного напополам с восторгом.
– Я бы осталась в Микароне ради тебя, – прошептала я, осознавая, что он все еще ждет ответа на свой вопрос.
Его глаза вспыхнули торжествующим огнем. Больничная рубаха с треском рвущейся материи полетела на пол, секундой позже к ней присоединилась и рубашка Стефана, а затем все остальные предметы его гардероба.
Как оказалось, кровати в этой больнице были не предназначены для занятий всяческими глупостями. Железная сетка так опасно прогибалась под тяжестью двух тел, а ножки настолько отчаянно и неприятно скрипели, рискуя в любой момент подломиться, что вскоре мы перебрались на пол. Точнее – просто скатились на него, когда нам катастрофически перестало хватать места.
Я потянулась было прекратить полет магического светляка, но Стефан перехватил мою руку.
– Не надо, – пробормотал он мне на ухо, прижимая мое запястье к ковру. – Я хочу видеть тебя полностью.
И спустя несколько секунд я осознала, насколько мудрым было его решение. Познавать друг друга при свете было еще приятнее, чем в темноте. Я наслаждалась, видя, как работают мышцы Стефана, и в свою очередь ощущая на себе его внимательный взгляд, которым он словно пытался запечатлеть мельчайшую деталь моей внешности.
Когда мы в очередной раз перекатились, поменяв позу, и я оказалась сверху, оседлав Стефана и плотно обхватив его бедра, то вдруг обнаружила, что все наши действия отражаются в зеркале, повешенном на одной из стен. Это было… необычно и возбуждающе. Будто рядом с нами занималась любовью такая же обнаженная пара, в точности повторяя все за нами. И это принуждало ускорить темп, словно между нами и отражением существовало невидимое соперничество.
Наконец все завершилось. Задыхаясь от удовольствия, я упала на Стефана, затем соскользнула на пол и вытянулась вдоль его тела, чуть ли не замурлыкав по-кошачьи от наслаждения. Его пульс отдавался в моих ушах, когда я положила голову ему на грудь. Свободной рукой он перебирал мои волосы, рассыпавшиеся по плечам.
– Да, пожалуй, я бы осталась в Микароне ради тебя, – задумчиво повторила я, когда дыхание успокоилось настолько, что я получила возможность говорить, не рискуя при этом захлебнуться словами.
Стефан ничего не ответил. Лишь его рука, лежащая на моем обнаженном плече, чуть дрогнула, но затем вновь принялась перебирать волосы.
Я подняла голову и посмотрела на Стефана, силясь угадать, о чем он сейчас думает. Увы, это было невозможно. Его лицо было словно высечено из камня. Лишь на лбу блестели мельчайшие капельки пота, доказывающие реальность только что произошедшей сцены.
Больше в этот вечер, плавно перешедший в столь же жаркую ночь, мы не разговаривали. Я страшилась задать прямой вопрос о нашем совместном будущем, если у нас вообще имелась хоть тень надежды на это. Что касается Стефана, то в его мысли я не могла проникнуть при всем желании. Но он не спешил уйти, получив признание моих чувств к нему, а предпочел раз за разом повторять свой подвиг, неизменно доводя меня до вершин блаженства.
Совершенно утомленная, заснула я лишь под утро, когда за окном уже робко розовел край небес, предвещая скорый рассвет. Сквозь дрему успела почувствовать, как Стефан перенес меня на кровать и бережно укрыл одеялом.
Когда я проснулась, в палате его уже не было. Не оставил он мне и прощальной записки.
* * *
Луциус явился, когда я уже заканчивала завтракать. После бурно проведенной ночи меня терзал зверский аппетит, поэтому крохотная порция безвкусной каши и жалкий рогалик показались мне настоящей издевкой. Но я безропотно все съела, с трудом удержавшись от искушения вылизать тарелку.
– Доброе утро, – поздоровался дознаватель. Подошел ближе, окинул меня придирчивым взглядом и насмешливо поинтересовался: – Вы хорошо себя чувствуете? А то видок у вас слегка… уставший.
Я степенно отодвинула тарелку, подняла голову и лучезарно улыбнулась Луциусу. Понятно, на что он намекает. Наверняка ему уже поведали, как занимательно я провела ночь. Стены в больничных палатах тонкие, а установить заклинание, блокирующее звуки, мы со Стефаном не догадались. Не до того было. Но я не видела ни малейшей причины стесняться. В конце концов, закона мы не нарушали, в полный голос не кричали, а следовательно, покоя других больных не тревожили. Что же касается охранников – сами виноваты. Подслушивать меньше надо.
– Спасибо за проявленное участие и заботу, – звонко проговорила я. – Я прекрасно себя чувствую.
Взгляд Луциуса остановился на моих губах, недвусмысленно опухших после ночных забав, затем скользнул по вороту рубахи, порванному заботами Стефана (никак не получалось стащить ее через голову), вернулся к шее, и я, не выдержав этого демонстративного и слишком явного осмотра, поправила волосы, стараясь, чтобы они прикрыли бесстыжий алый след под ухом от особенно страстного поцелуя.
– Рад слышать, – с какой-то странной интонацией сказал Луциус. Почему-то мне послышалась в его голосе совершенно необъяснимая досада, будто его чем-то покоробил мой ответ. А дознаватель продолжил нарочито холодным тоном: – Сейчас вам принесут одежду. И мы отправимся к кабинам пространственного перемещения, после чего вы навсегда покинете Нерий.
– Жду возвращения на родину с нетерпением, – промурлыкала я, хотя, что скрывать, сердце при этом больно кольнуло. В глубине души я надеялась, что Стефан все-таки заглянет ко мне попрощаться. Но, по всей видимости, он решил, что ночного выяснения отношений вполне хватит. Правда, непонятно, чего же он все-таки добивался. Признания, что я буду по нему скучать? Жестоко, на мой взгляд.
– Ну-ну, – как-то странно буркнул Луциус, но продолжить не успел. В дверь постучали, и на пороге появилась совсем молоденькая практикантка-целительница. Наверняка еще студентка, а значит, выполняет в больнице роль девушки на побегушках. И это, кстати, доказывалось тем фактом, что в руках у нее был пакет.
– Прошу. – Девушка любезно мне улыбнулась и положила пакет на кровать, после чего выскользнула за дверь.
Я выжидательно посмотрела на Луциуса, полагая, что он извинится и тоже выйдет в коридор, где подождет, пока я не закончу переодеваться. Но мужчина гаденько ухмыльнулся и демонстративно скрестил на груди руки, показывая, что не намерен никуда уходить. Видимо, надеется, что я застыжусь, раскраснеюсь и кинусь в ванную комнату. Ну уж нет, не на ту напал. Я тоже умею играть в подобные игры. Пусть в таком случае наблюдает, фигура у меня хорошая, лишнего веса не имеется, стесняться нечего.
– Как я погляжу, вы любитель подсматривать? – Я встала и как можно медленнее потянула рубаху наверх, не забывая при этом искоса посматривать на Луциуса, чтобы увидеть его реакцию.
– Грех не подсмотреть за симпатичной девушкой, – парировал тот, показав белоснежные зубы в широкой улыбке. – Тем более если она сама не против продемонстрировать свои прелести и делает это с такой охотой.
– Слюной не подавитесь, – заботливо посоветовала я, кинув рубаху на пол и оставшись совершенно обнаженной – нижнего белья под ней не было.
– Постараюсь, – пообещал мне Луциус и ехидно добавил: – А вы не простудитесь. Знаете ли, нехорошо с голой грудью на сквозняке долго стоять.
– Да уж как-нибудь, – огрызнулась я и с дразнящей неспешностью подошла к пакету с одеждой. Нагнулась, небрежно вытряхнув его содержимое на кровать и при этом постаравшись, чтобы Луциусу открылся наиболее соблазнительный вид на мою филейную часть.
Сейчас я стояла спиной к нему, но прекрасно видела его реакцию в отражении зеркала, которое недавно демонстрировало все подробности страстной сцены между мной и Стефаном. Наверное, об этой возможности Луциус не подумал, поэтому позволил себе немного расслабиться. Я заметила, как его улыбка ощутимо поблекла, а сам он украдкой переступил с ноги на ногу и одернул пиджак, словно пытаясь скрыть что-то под ним. Ага, стало быть, мой спектакль не прошел даром, и Луциус сейчас изо всех сил пытается замаскировать свое возбуждение. Приятно знать, что суровый и неприступный дознаватель магического департамента в первую очередь остается обычным мужчиной с характерной реакцией на обнаженное женское тело.
– Не поможете с застежкой? – кокетливо осведомилась я, надев бюстгальтер и придерживая его чашечки спереди рукой.
– Постараюсь. – В тоне Луциуса послышалась нервозность, однако он был не в силах признать поражение и все еще хорохорился, играя роль невозмутимого дознавателя.
