Потом Диана будет горько сожалеть, что не послушалась в этот день своей интуиции, но ей и в голову не могло тогда прийти, сколь высокую цену придется заплатить за свою нерешительность.
Глава 12
Джерваз не зря мечтал провести с Дианой всю ночь. Это было великолепно! Их тела начали потихоньку привыкать друг к другу и, проснувшись на следующее утро, виконт был наверху блаженства. Он лежал на спине, обняв одной рукой Диану, которая прижималась к нему, обхватив его за талию. Как только Сент-Обен зашевелился, рука девушки скользнула вниз, и она принялась ласкать его плоть. Молодой человек усмехнулся: что и говорить, просыпаться таким образом восхитительно.
Был самый короткий день в году, поздний рассвет робко освещал комнату. Поскольку дверь была заперта еще с вечера, горничная не могла войти, чтобы развести в камине огонь, поэтому Джерваз выскользнул из постели, чтобы заняться очагом. Диана протестующе пробормотала что-то, но виконт взъерошил ее прекрасные кудри и, любуясь красотой девушки, прошептал:
— Не беспокойся, я скоро вернусь. Лорд Сент-Обен подозревал, что все время пока он растапливал огонь, на его лице блуждала глуповатая улыбка.
Когда Джерваз вернулся в постель, в комнате все еще было очень холодно.
— У-ух! Как ты замерз! — Прижимаясь к нему всем телом, Диана усмехнулась:
— Надо же! Кажется, я нашла кое-что, чему совсем не холодно.
Рассмеявшись, виконт нырнул под одеяло, жадно целуя ее грудь.
— Если ты мне поможешь, — проговорил он сквозь смех, — то я очень быстро согреюсь.
В занятиях любовью по утрам есть нечто особенное: тела еще ленивы, а дыхание уже учащается, кровь начинает постепенно бурлить в жилах. Виконт с восторгом наблюдал, как оживает Диана от его прикосновений. Каждый раз, оказываясь с нею, он испытывал какие-то новые ощущения. Похоже, его желание обладать ею никогда не пройдет, подумал Джерваз, и впервые эта мысль не вызвала у него страха.
…А потом, когда они лежали, обнявшись, Сент-Обен с сожалением произнес:
— Мне надо вставать и возвращаться к себе.
— Неужели ты и вправду считаешь, — рассмеялась Диана, — что хоть один слуга в доме не догадался, с какой целью я сюда приехала?
Виконт улыбнулся:
— Догадываться они могут о чем угодно, а вот знать они ничего не знают. Может, Эдит — предмет моей страсти!
— Ха-ха-ха! — расхохоталась Диана. — Надо полагать, ты предпочитаешь женщин, которые тебе в матери годятся?! — Наверное, что-то тревожное мелькнуло в глазах Джерваза, потому что Диана, даже не отдавая себе отчета почему, вдруг сменила тему:
— А эта секретная дверь ведет в твою спальню?
В комнате стало теплее. Сбросив с груди одеяло, Сент-Обен ответил:
— Это помещение называли «спальней для любовницы». Не думаю, что моему отцу доводилось пользоваться тайной дверью — держать любовниц было не в его стиле. Хозяйские покои находятся сразу за этой комнатой, так что можно то и дело ходить туда-сюда.
Приподнявшись на локте и положив голову на ладонь, девушка с любопытством взглянула на него:
— Неужели тебя и в самом деле беспокоит, что о нас подумают другие? Что-то не похоже на тебя…
Сжав голову руками, виконт задумался над ее словами.
— Черт, да мне и в самом деле все равно, что думают другие, — наконец промолвил он. — Однако я очень щепетилен в отношении всего, что касается лично меня. Это настоящее противоречие.
Глаза Дианы замерцали:
— Я бы сказала, что… В общем, это не совсем противоречие, а весьма неплохая черта.
Свежая, с распущенными волосами, Диана была хороша, как первая весенняя клубника. Наклонившись, виконт поцеловал ее.
— Если я не уйду немедленно, то задержусь еще на час, а я, к несчастью, пообещал осмотреть амбар одного из моих арендаторов. Хочешь поехать со мной?
Девушка грациозно откинулась на подушку, открыв его взору лишь улыбающееся личико.
— Что будет, если я откажусь? Лишусь всех привилегий?
Рассмеявшись, Сент-Обен встал.
— Ах ты лентяйка!
— Виновата, каюсь. Но мы долго ехали, а я… — тут девушка хитро улыбнулась, — немного спала прошлой ночью.
— Ладно, прощаю тебя на этот раз. — Сент-Обен аккуратно натягивал на себя одежду, несмотря на то что ему скоро придется переодеваться в костюм для верховой езды. — Я бы и сам должен был утомиться, ведь в конце концов большая часть работы пришлась на мою долю, но… к моему большому удивлению, я полон энергии.
— Ну уж если у тебя столько сил, — промолвила Диана, протягивая к нему руку, — то почему бы не заглянуть сюда на обратном пути и не убедиться, что я по-прежнему здесь?
Рассмеявшись, Джерваз схватил ее за руку и поцеловал в ладонь, а потом отпер дверь и вернулся в свои покои. Он начинал понимать, почему люди женятся. Ему стало так хорошо, что даже мысль о женитьбе не расстроила его.
Прекрасное настроение не оставляло его все время, пока Боннер, его слуга, помогал ему одеваться, тщательно отворачиваясь от нетронутой постели. Выпив чашку кофе, виконт направился в конюшню. День был серым, похоже, что скоро пойдет дождь или снег. Все поместье было окутано сном, во всяком случае, ни у кого не было желания выходить.
Оседлав коня, Джерваз уже готов был отправиться в путь, как вдруг возле одного стойла заметил маленькую фигурку. Вглядевшись, виконт узнал сына Дианы — Джеффри. Мальчик стоял у приоткрытой двери и протягивал лошади морковку. Сент-Обен видел, как конь взял морковку из рук ребенка и позволил Джеффри погладить себя.
Джеффри был так увлечен лошадью, что не заметил появления виконта и подпрыгнул на месте, когда услышал, как тот обратился к нему.
— Доброе утро, — сказал Джерваз. Быстро обернувшись, мальчик вытер руки о штаны и, задрав голову, проговорил:
— Доброе утро, сэр. — И, помолчав, добавил:
— Или следует говорить: «Доброе утро, милорд»?
Джерваз усмехнулся: в это утро все было удивительным.
— Конечно, правильно говорить «милорд», но «сэр» проще, поэтому ты можешь так и обращаться ко мне. Ну и как тебе мои стойла?
С блестящими от, возбуждения глазами мальчик воскликнул:
— , Здесь замечательно! Я никогда не встречал ничего подобного!
Увидев ребенка в первый раз, Сент-Обен был поражен его сходством с матерью, но теперь он понял, что сходство было не таким уж сильным. У него и правда были такие же ясные голубые глаза, как у Дианы, а вот челюсть была квадратной, и волосы не каштанового, а темного цвета. У Сент-Обена тут же испортилось настроение, когда он подумал об отце ребенка. А вдруг, что еще хуже, Диана и не знала, кто наградил ее сыном? Виконт решил не думать об этом.
— Я еду сейчас на одну из ферм, — заговорил Джерваз. — Хочешь поехать со мной? — Разговаривая, виконт вывел коня из конюшни, мальчуган ни на шаг не отставал от него.
