Он принимает ее за дурочку? Уже ничего нельзя было повернуть назад. Меритатон знала, каков состав Совета, и удивлялась, почему Сменхкара до сих пор не выгнал интригана.
— Но кто тогда будет преемником моего отца?
Ай пристально смотрел на нее. Его глаза пылали огнем.
— Разве ты не понимаешь, девочка моя? Нужен опытный человек, человек, действительно обладающий властью.
Так вот оно что — он сам хотел заполучить трон.
— Кого ты предлагаешь? — спросила она.
— А ты как думаешь?
— Себя?
Ай согласно кивнул.
— Себя.
Он снова взял ее за руки.
— Это единственный способ сохранить наследство твоего отца!
— Царство, которое он нам оставил, находится в довольно плачевном состоянии.
— Вот именно! Последние несколько лет власть была в грязных руках этого негодяя, который заявляет, что он наследник Эхнатона. Сменхкара только ускорит крах царства! Ты не можешь позволить ему сделать это!
Значит, она должна выйти замуж за своего деда для того, чтобы он мог законно наследовать трон. Ай ждал ответа; она не торопилась, выжидала.
— Но все равно необходимо найти общий язык со жрецами…
— Да, но не идти у них на поводу. Только сильный человек сможет добиться примирения и сделать это так, чтобы это не казалось трусливой уступкой.
Она с огромным трудом продолжала играть свою роль. Меритатон снова вспомнила признания Пентью в царском кабинете: Сменхкара был невиновен в преступлениях, в которых его обвинял Ай. Неужели она позволит, чтобы этот беззлобный молодой человек пал жертвой махинаций старика, сходящего с ума по власти? И для чего? Священнослужители и армия в любом случае окажутся в выигрыше. Ай был бы вынужден, так же как и Сменхкара, отказаться от культа Атона и оставить Ахетатон.
Но, в отличие от Ая, Сменхкара был невиновен.
На террасе появилась Макетатон, узнавшая о беседе своей сестры с дедом. Меритатон быстро сказала ей, что они увидятся позже.
— Надо действовать быстро! — повелительным тоном заявил Ай. — Ты должна сегодня же принять решение. А после этого Царский совет будет у меня в руках.
— Мне надо подумать, — уклончиво ответила Меритатон.
— Нет! — воскликнул Ай. — Я хочу, чтобы ты решила немедленно!
Выходит, что только она была в состоянии остановить ужасное колесо войны, которое запустил Ай.
— Отец, я считаю, что ты ошибаешься, считая Сменхкару преступником, — сказала Меритатон, глядя прямо в глаза своему деду.
— Что? — он был ошеломлен. — Ты сомневаешься в моих словах?
— Я собственными ушами слышала рассказ Пентью о заговорах, которые привели к отравлению моих отца и матери! — громко заявила она. — Это ты отравил моего отца!
— Что ты такое говоришь?
Он смотрел на нее с открывшимся от удивления и испуга ртом. Как шакал, готовящийся проглотить кролика и обнаруживший вдруг за спиной своей добычи кобру.
— Именно то, что ты только что услышал, — твердо сказала Меритатон. Ее лицо было искажено гневом.
— Ложь! — крикнул он. — Ты все придумала! Ты одержима Апопом! Ты не можешь это доказать! Пентью умер!
Значит, он не знал о воскрешении бывшего лекаря.
— Нет! — резко выдохнула она. — Пентью не умер.
Он недоверчиво смотрел на нее. Самый опасный свидетель его преступлений жив? Стена молчания выросла между старым честолюбивым вельможей и его внучкой.
— Но ведь Сменхкара отравил его! — воскликнул Ай.
— Нет, — возразила Меритатон. Теперь у нее был взгляд, как у Нехбут, богини-ястреба, чья голова возвышалась на всех коронах всех египетских фараонов. — Они пили один и тот же напиток. Хочешь, я попрошу его прийти, чтобы ты увидел его своими глазами?
Ай резко встал и покинул террасу. Носильщики опахал, ожидавшие его у дверей, поспешили за ним.
Меритатон осталась одна. Она сидела на террасе и смотрела на Великую Реку и рыбацкую лодку, которая неторопливо скользила по ней. В небе кружили коршуны.
Теперь Ай знал, что внучка была в курсе его преступных деяний. Он навсегда стал ее врагом.
Немного позже Уадх Менех попросил Меритатон о встрече. Он был растерян.
— Что же произошло, госпожа? Твой дед ушел в неописуемом гневе. Я хотел ему вручить вот этот рескрипт, но он прогнал меня, словно слугу, — обиженно произнес он.
— Где он?
— Он сел на носилки и отправился к своему кораблю.
Она кивнула и взяла рескрипт из рук Уадха Менеха, достала его из футляра и прочитала. Только сейчас она все поняла.
— Отнеси это на корабль, — приказала она. — Нет, пусть это сделает простой писарь.
Уадх Менех вытаращил глаза при мысли о таком оскорблении.
— Мой дед больше не является членом Царского совета, — объяснила она.
Уадх Менех стоял, выпятив нижнюю губу, и, казалось, не понимал, что она ему говорила.
Утомленная царевна медленно встала и в сопровождении своей главной служанки отправилась в Царский дом, чтобы рассказать Сменхкаре о, без сомнения, последнем разговоре со своим дедом.
Архивные документы
Совещание жрецов закончилось раньше, чем ожидалось: на четвертый день, ближе к вечеру они назначили трех делегатов для представления своих решений августейшему принцу Сменхкаре: это были Хумос, Нефертеп и Панезий. Их решения были сформулированы в трех пунктах петиции, которые были торжественно озвучены Панезием в царском кабинете в присутствии Тхуту, Майи, Нахтмина, Аа-Седхема и Уадха Менеха. Хоремхеба найти не смогли.
Из первого пункта следовало, что великие жрецы искренне рады восшествию принца на трон его брата, молились и совершали жертвенные возлияния богам за процветание царствования Эхнеферура, возлюбленного Неферхеперура, выбор божественного имени которого являлся счастливым предзнаменованием.
Во втором пункте выражались их пожелания, чтобы церемонии царского бракосочетания и коронации состоялись в столице царства — Фивах, согласно древней традиции.
Третий пункт касался доли жрецов от военной добычи. Почтенные священнослужители хотели, чтобы их часть составляла Десятую долю от общей добычи.
Кроме того, не могло быть и речи о строительстве храма Атона в Мемфисе и храма Амона в Ахетатоне.
Панезий отвесил глубокий поклон Сменхкаре и вручил свиток Тхуту, который, в свою очередь, передал его Сменхкаре. Будущий царь пробежал глазами написанное и отдал свиток Первому писарю.
Молчаливый и нахмуренный Тутанхатон ловил каждое слово.
Первый слуга Атона, таким образом, выполнил свою миссию: в обмен на коронацию в Фивах Ахетатон оставался неприкосновенным, ни о какой постройке храма Амона в этом городе не могло быть и речи. Здесь властвовал Атон: можно было стереть его изображение с царского знамени, но он все равно оставался единственным богом.
