сам. Мне она даже слова не сказала. Сейчас установка у тебя в подвале. Уж не знаю, как и зачем она переволокла ее туда. Как только более-менее разберемся, я ее заберу.
- Нет! - впервые с начала разговора подала голос девушка. - Обо мне можете думать все, что угодно, но Тай-Суй не должен возвращаться во дворец.
Мужчины удивленно повернули головы.
- Почему? - наклонился император.
- Это все, что я могу вам сказать. Если хотите, можете перепрятать его в любое другое место, но во дворце ему не место. Поверьте, это в ваших же интересах.
- Но объяснить хотя бы можно? Ради чего мы должны слушаться тебя. Такое ощущение, что все вокруг знают о Тай-Суе больше меня самого.
- Я и так сказала больше, чем должна. Вы сделаете, как я прошу, хотя бы потому, что вам это ничего не стоит.
- И ты нам не скажешь, кто ты?
- Нет!
- Ольга, - сарказм в голосе Эйсаю дался не без труда. - Это хотя бы твое подлинное имя?
Девушка в упор взглянула на него.
- И имя, и мои чувства к тебе - все настоящее.
- С трудом верится, - не удержался император. - Не будешь в таком случае, столь любезна, показать возлюбленному свое плечо.
- А что с плечом? - не понял юноша.
Девушка молча опустила полуоторванный край рукава. Когда ткань опала, Эйсай увидел угольно-черный глаз со звездообразным зрачком, вытатуированный на белой коже. Он вспомнил, что это место девушка всегда заклеивала пластырем.
- Когда ее вели, один из солдат перестарался, - пояснил император. - Одежда порвалась, и мы увидели это. Думаю, ты тоже узнал знак. Эйсай, я знаю, как тебе больно, если хочешь, можешь уйти отсюда…
- Нет! - юноша покачал головой. - Останусь. - Он новыми глазами взглянул на некогда любимую девушку. - Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной, с нами… я любил тебя… надеюсь, то во что ты веришь стоит жертв.
Оля только сильнее сжала губы. И… может, Эйсаю только показалось, но у девушки заблестели глаза… Слезы? Вряд ли.
Рип открыл глаза. Страшно болела голова, во рту все пересохло, и чувствовался непривычный сладковатый привкус.
Он смутно помнил произошедшее с ним после встречи с Баалином. Тогда он вколол ему… Винклер попытался вскочить, но отвыкшие за дни безделья мышцы с трудом слушались. Он вспомнил, как ползал на коленях в этой самой камере перед ненавистным противником, вспомнил, как умолял его, унижаясь и размазывая слезы… вспомнил, как рассказал о местонахождении Тай-Суя и вспомнил… полные сочувствия и ужаса глаза принцессы, обращенные на него.
Марико! Винклер снова попытался встать, и на этот раз ему удалось. Держась за стену, он прошелся по камере. Попробовал присесть. Получилось. В принципе чувствовал он себя неплохо, разве что немного ослабшим, как после болезни.
Он напряг мозг, пытаясь выудить новые воспоминания из своих отрывочных периодов бодрствования.
Разговор. Да, разговор у его изголовья. Девушка и охранник. Сколько он уже принял? Четыре. Рип невесело ухмыльнулся. Что ж, теперь он покойник. Вопреки ожиданию, мысль о скорой смерти воспринялась спокойно. Он был даже благодарен врагу за то, что тот позволил ему умереть хоть и в страшных мучениях, но в трезвом уме.
Как там говорил охранник. Два дня. Неплохо, у него еще целых два дня. Тогда что же он сидит! Себя спасти уже не удастся, но можно попытаться освободить принцессу. Пока он еще в состоянии двигаться.
Рип подскочил к двери и что есть мочи забарабанил в холодное железо.
Послышались тяжелые шаги охранника.
- Чего? – смотровое окошко глазок приоткрылась, явив Рипу парочку желтых глаз с прожилками красных сосудов. - Гляди, очухался. Чего надо?
У Винклера не было определенного плана. Честно говоря, он рассчитывал, что служитель войдет внутрь.
- Здесь не прибрано, - сказал он первое, что пришло в голову. - Пришлите кого-нибудь, как я могу жить в таком гадюшнике.
В последовавшем гоготанье с трудом угадывался хохот.
- А ты, голуба, и не будешь жить. Совсем скоро.
- Тогда как насчет последнего желания. Везде его выполняют.
- Какой шустрый. Мы не везде. Знал, как грешить, теперь знай, как грехи искупить. Молись, лучше. Таким как ты не то что желания, слова доброго не положено. Отступники, мать вашу!
- Но я же прошу всего-навсего убрать камеру.
- А я тебе не служанка. Коль приспичило, сам убирай, пока можешь. Потому что совсем скоро будет тебе не до чистоты.
Охранник собрался закрыть дверцу.
- Постойте, - остановил его Рип. - Неужели вы так уйдете.
- А как надо?
- Ну хоть что-нибудь. Хотя бы последний раз поесть перед смертью, - здесь Рип не кривил душей. В животе уже давно и настойчиво урчало.
- Какой прок? - безразлично кинул охранник. - Все одно через час все выблюешь. Только харчи переводить.
- А тебе жалко?
- Да не. Чудной ты какой-то. Ладно, так и быть, время кормежки прошло, но пошлю кого-нибудь на кухню. Авось что осталось.
- Спасибо. Ака-Майнью отблагодарит тебя.
- Не смей марать имя создателя нечестивыми устами! - прикрикнул надзиратель. - Сиди и жди! - дверца захлопнулась.
Рип дополз до соломы. Пока он чувствовал себя нормально, лишь легкое подташнивание, которого раньше не было, говорило о надвигающихся симптомах. Или это просто мутило живот от недоедания.
Прошло около четверти часа. У двери что-то скрипнуло. Рип поднялся. На этот раз открылось нижнее окошко. Винклер подошел ближе. На столике стояла миска с чем-то жидким и приятно пахнущим, рядом опустилась тарелка с мясом. Охранник явно решил побаловать смертника, или (что боле вероятно) на кухне закончилась арестантская баланда и ему досталась порция надзирателей.
Рип поднял голову, намереваясь поблагодарить благодетеля, и встретился с глазами той самой рыжеволосой девушки из сновидения.
Тогда она показалась ему похожей на Олю. Теперь, при ближайшем рассмотрении, Рип понял, что перед ним точная копия невесты Эйсая. Сходство было просто поразительным. Если бы Рип не знал, что это невозможно, он вполне принял бы незнакомку за Ольгу.
- Спасибо, - прошептал юноша.
- Моя б воля, я бы ни за что не кормила тебя! - в голосе сквозила неприкрытая ненависть. - Расплодилось тут вас… - теперь Рип заметил, что незнакомка была намного моложе Ольги.
- Почему ты меня ненавидишь?
- Почему? - изумилась девушка. - Да потому что такие, как ты мешают
