с племянниками.
– Вырастим, – она жизнерадостно улыбнулась Жанне, и та увидела, что даже тяжёлая беременность не изменила её характера и отношения к жизни.
А ещё она с какой-то пронзительностью поняла, что на сегодня Лола – пожалуй, единственный человек, с кем она может поделиться всем, что накопилось на душе.
И она рассказала про отдых с родителями и Раей на Иссык-Куле, про поездку Анатолия к родителям, про то, что он не видел их почти два месяца, что даже не был на дне рождении у Димы. А потом рассказала про Гошу, про его переезд в Ригу, про фотографии и их встречу в кафе. Рассказывала и сама не понимала: что с ней? Гоша… они видятся настолько редко, что можно сказать – и не видятся. Мало того – и не перезваниваются. И вообще – она замужем и с ребенком, он – холостяк. Но ей было достаточно знать, что он есть, пусть не рядом, но близко, в ее городе. И это наполняло теплом, которое обволакивало, согревало, как старенькое бабушкино одеяло, которое хранилось в сундуке на старой квартире.
Лола слушала молча, держа её за руку, кивала.
– Прости, Лолочка, тебе рожать уже через пару недель, а я пришла со своими проблемами.
– А для чего же тогда подруги? – серьезно спросила Лола и добавила:
– Всё будет хорошо, вот увидишь. Все наладится.
Но Жанна не услышала в ее голосе ни уверенности, ни убеждённости.
27
Лола родила через три недели, ровно в срок. Роды были непростые, и мальчик погиб. Девочка выжила и уже неделю, как их держат в больнице. Все это рассказал ей Рашид уже после того, как опасность миновала.
– Ходить к ней не надо, все равно не пустят, вот выйдет, окрепнет – увидитесь. Не плачь, девочка, – он потрепал Жанну по плечу. – Лола держится, ещё Тимура успокаивает. А на нём лица нет – мальчика хотел, сына. Счастье, что молодые оба, будут ещё дети – и мальчики, и девочки.
– Да, конечно будут, – Жанна проводила Рашида из кабинета и долго стояла у окна, не в силах сдержать слезы.
Звонок телефона отвлёк ее от горестных мыслей. Звонила мама.
– Забегай, новости есть. Ты что, плачешь? В чем дело?
– Приду – расскажу.
На известие о том, что погиб ребенок Лолы, мама отреагировала, на удивление спокойно, совсем не так, как ожидала Жанна.
– Ужасно, конечно, жалко Лолочку, она очень славная девочка, но это не конец света. Главное, чтобы с ней всё было в порядке. Дочка уже есть, а дальше – дело молодое, родят себе ещё, успеют.
Этот уверенный и будничный тон привел Жанну в чувство.
– Не надо так убиваться. Не все рожают близнецов. Надо просто представить, что это обычные роды. Родилась девочка. Дай Бог, здоровенькая. А потому – всё хорошо. А будет ещё лучше, – Лида заваривала чай, мыла фрукты, грела сырники и все быстро, легко, словно играючи.
– Ты послушай лучше, что делается. Тетю Пашу помнишь?
– Пашу-бусики?
Паша была давней подругой Лиды- маленькой, и Жанна её знала буквально с детства.
Это была красивая ухоженная женщина, бездетная и неработающая, не признававшая домашней одежды и встречающая их всегда при полном параде. Она хватала маленькую Жанну , сажала на колени и великодушно разрешала ей играть со своими бусами, которых у нее было несметное количество любых размеров и любых цветов. Одни – длинные, из некрупных бусин ярко-жёлтого цвета – она подарила Жанне, которой было тогда лет 5. Это был поистине царский подарок, и из этих бус Жанна всё своё детство творила чудеса чудесные – одевала в один ряд, и тогда они свисали почти до колен. Делала из них широченные браслеты. Одевала в несколько рядов на шею или завязывала интересным узлом так, как её научила мама.
– Бусики, бусики. Сметану дать к сырникам? – у Лиды была удивительная привычка уходить от темы разговора. – Ой, Жанна, заболтала ты меня, я про смородину забыла, – и Лида вновь побежала на кухню.
– Мам, хватит уже, я не голодная совсем, сядь попьём чай.
– Вроде всё, – Лида поставила на стол красивые резные розеточки – память о директоре Луна-парка Иржике, у которого они покупали всякие безделушки.
– Так вот, Паша, она по-прежнему общается с Лидой, я их свела как-то на предмет вязанья, она много тогда прикупила: и свитерочки, и шапочки. Ты же знаешь, она модница – таких поискать.
– Мам, ну давай без подробностей.
– Как хочешь, пусть без подробностей. В общем, Лана, подруга твоя, вроде бы, выходит замуж. Да, все за того, болгарина, как там его? Стивен?
– Стефан, – машинально поправила её Жанна. – Так выходит или вроде бы?
– Выходит-выходит. Всё это время добивались, с документами возились. В марте свадьба. И не жди – не позовут, – ответила Лида на Жаннин вопросительный взгляд. Не здесь свадьба, в Болгарии, и жить там будут, пока вроде так.
– И она оставит семью? Родителей? Бабушку с дедом?
– Ой, дочь, кто бы говорил, а ты не укатила за мужем своим в Москву? Муж – иголка, а жена – нитка. Так оно в жизни.
– Что ты сравниваешь, мам? Я на год уехала и знала, что не навсегда. А здесь совсем другой случай.
– Ну, понятно, Лида тоже переживает. А работу какую теряет – с поездками, командировками, зарплатой солидной. Ты помнишь, как она одевалась в последнее время?
– А что работа? С таким опытом ее и в Софии выхватят.
– Какая там София? В деревушку какую-то едут, ну, не в деревушку, а в городишко. – Лида задумалась. – Нет, названия не скажу. Из тех, что не выговорить-не запомнить. Что там делать такой красотке? Коням хвосты крутить? – Лида задумалась, подлила чай. – Ну, да не нам судить. Если идёт на такое – значит, причина есть. Любовь, наверное, – она тяжело вздохнула. – Смородинку-то попробуй. Такая получилась – сказка!
Анатолию рассказала про Лолу, чувствуя, что опять на глаза наворачиваются слёзы.
– Не трагедия, – мнение мужа совпало с мнением мамы. – Родят ещё, – он включил телевизор, помолчал и добавил:
– Хотя, конечно, жалко.
А потом объявил, что у него опять намечаются командировки, и отказываться больше он уже не может. А кроме всего прочего, это выгодно материально. И ближайшая – буквально через несколько дней – первого октября.
– И на сколько? – Жанна смотрела на экран, не глядя на мужа.
– На пять дней вроде, коротко, я сказал, что надолго не поеду, что ребенок дома маленький.
– А то, что ты едешь как раз на мой день рождения, это как, нормально? – Жанна чувствовала, что теряет контроль, что голос ее звенит от обиды.
– Ой, Жанна, ну, ты прямо, как маленькая. Не юбилей ведь. Да если я такую причину скажу на работе, меня просто засмеют, – он деланно засмеялся и внезапно сказал серьезно и по-деловому:
– Время сейчас непростое, за место надо держаться руками и ногами.
