— Пожалуйста…
Мой голос звучал ласково и незнакомо. Андрей с каждым толчком, с каждым движением забирал мою боль, заполняя ее удивительной нежностью. Поддавшись инстинкту, мы двигались в неистовом танце, до тех пор пока мы оба не провалились в волшебный чувственный сон.
24
Мне снился прекрасный сон. Я боялась открыть глаза и спугнуть наваждение, накрывшее меня с головой. Но утро незаметно подкрадывалось к нам и я стараясь запечатлеть каждое мгновение проведенное с Андреем, приоткрыла веки. То, что я увидела перед собой, едва сознание прояснилось, напугало. Вскрикнув, я попыталась пошевелиться, но Андрей еще сильнее прижал меня к себе, не открывая веки.
Обрывки вчерашнего вечера постепенно складывались в единую мозайку, и я снова ахнула. Значит все что произошло вчера было не сном, а реальностью! И в этой реальности я провела ночь с Андреем! Не веря догадкам, я попыталась высвободиться из его объятий, но тщетно.
Кое-как осмотрев комнату, я чуть не застонала: вещи разбросаны по всей комнате. Блузка валяется на кровати, лифчик на столе, черные джинсы на полу. Выглядело так, словно у нас был бурный…
Господи!..
Наверное я вскрикнула, потому что Андрей выпустил меня так резко, что по инерции упала на пол, забирая с собой покрывало. Приподнявшись, я села по — турецки, схватившись за голову. Он уволит. Он меня точно уволит. Я набросилась на Андрея словно потаскуха!
— Снова выдумываешь всякое. — Проворчал Минаев. Боженька, пусть он остается на кровати, ведь он совершенно…
— И чего уселась как на митинге?
…голый.
Андрей присев передо мной на корточки, убрал непослушный локон моих волос. Я старалась, правда старалась смотреть ему в глаза и не опускать их ниже. Правда, там есть на что посмотреть, потому что его…
— Сабо, если не перестанешь на меня так смотреть, к ужину я не выпущу тебя из кровати.
Я машинально посмотрела на кровать. Память услужливо показала, как мы несколько часов назад там вытворяли…
— Хочешь знать понравилось ли мне?
Оу.
— Это было…
— Пошло?
— …извращенно.
Пропади все пропадом. Точно уволит!
Не обращая внимания на мои протесты, Андрей поднял меня на руки и усадил на кровать, чмокнув в щечку.
Сам он остался сидеть на полу, обнимая мои колени.
— Необыкновенная. Набросилась на меня, ай-ай ай.
— Набросилась?
— Хочешь назовем — штурмовать баррикады?
Я нахмурилась, ударив его по груди.
— Не смешно.
— А я напротив — очень серьезен и помнишь, говорил, будь со мной? — Андрей внимательно следил за выражением моего лица. Я кивнула и только тогда он продолжил:
— Я, правда, хочу, чтобы ты была со мной и вчера ты доказала, что тоже хочешь этого. Не хмурься. Зная, какой это для тебя шаг, я все уже для себя решил. Признаться по правде, надеялся предложить тебе чуть позднее. Но пусть. — Андрей был очень взволновал, больше чем при признании о трагедии его семьи и его последствии. — Короче…
Договорить он не успел. В дверь постучали и в комнату без приглашения ворвалась Алевтина Сергеевна. Увидев Андрея полностью обнаженным и меня прикрытой простыней, старуха нахмурила седые брови, бросила на меня испепеляющий взгляд и не оборачиваясь обратилась к Андрею.
— Извините, что вас отвлекаю, — от слова сказанное «отвлекаю» я поежилась, — Андрей Дмитриевич, но в вашем кабинете ожидают.
Не моргнув глазом, Андрей коротко спросил:
— Кто?
Его голос наполнен злобой? Минаев зол из-за того, что нас прервали?
— Она сказала, вы поймете.
— Какого черта ты врываешься в мою спальню и говоришь, что не знаешь, кто ко мне пришел? — Старуха задрожала от силы голоса. Я понимаю ее. Андрей может быть очень страшен. — Иди и прогони его!
— Это она.
— Что?! — рявкнул он, от чего я вздрогнула. — Что за хрень?! Почему не сказала?
Старуха и глазом не моргнула.
— Я сказала.
— Твою мать!.. — прошипел Андрей, наспех натянув джинсы, скрылся за дверью. Старуха стояла передо мной, не опуская взгляда.
— Хм. Ясно. Вернулась.
Нахмурившись, придерживая простыню, я собрала свои вещи и направилась в свою комнату. В доме стояла мертвенная тишина. Меня разбирало любопытство. Хотелось знать кто «она» в его кабинете.
Накинув на себя вчерашнюю одежду, не умывшись, спустилась вниз.
В доме стояла такая тишина, что я испугалась доносившихся из кабинета звуков.
— Да как вы смеете?! — воскликнул женский голос.
— Какого хрена вы вообще приперлись в мой дом?! — перешел на крик Андрей. Дверь в кабинет была приоткрыта и увидев с кем он разговаривает, отшатнулась. Быть того не может…
— Потому что в вашем доме моя дочь!
— Моя дочь! — фальцетом повторяет он, — вы — дура, раз посмели прийти сюда. Вы сейчас должны загорать в кутузке! Нужно было придушить вас тогда, чтобы не доставать меня всякой хренью.
Придушить?
Женщина топнула каблуком.
— Дура? Вы смеете оскорблять меня?! Я ее мать! Все расскажу о вас и девочка тут же покинет дом убийцы.
Она назвала его убийцей?
Бояться надо его, а не меня.
Почему София и Павел говорят об Андрее, как о хладнокровном убийце?
Ничего не понимаю.
Наблюдая сквозь щель, я испугалась. Выражение лица Андрея нельзя назвать озлобленным. Лишь убийственная ярость. Он улыбнулся ей страшной улыбкой и приподнял ей подбородок.
— Видимо одного раза не хватило, а? Я в настроении, только пикни.
Женщина поняла, что переступила черту, но останавливаться, не намерена.
— Не угрожай мне, мальчишка!
Минаев язвительно усмехнулся.
— Чего смеешься? Думаешь не найду свидетелей? Весь дом видел как ты пытался меня убить!
Убить?!
— Я обвиню тебя в изнасиловании Тамары, сядешь за решетку, будешь там оставаться, пока не сгниешь! Тварь!
Этого я стерпеть не могла!
Войдя в кабинет, я подбежала к Софии и что есть силы, ударила ее по лицу. Я вложила в удар все: обиду, ненависть, злость. Женщина подняла руку намереваясь дать сдачи. Стоя посередине кабинета, ожидая удара, я закрыла глаза, но ничего не произошло. Приоткрыв правый глаз, увидела Андрея с силой сжимавший хрупкую руку женщины. Не сомневалась, на ней останутся синяки: так сильно он сжимал.
— Вон.
Я была уверена, что обращается он не ко мне, и удивилась когда он повторил приказ, коротко посмотрев на меня.
— Но…
София умоляюще обернулась ко мне.
— Не уходи доченька. Не оставляй с этим сумасшедшим. Он меня убьет!
— Тамара, уходи, — игнорируя Софию Андрей вновь приказал более спокойным тоном, — уходи.
