он здесь ни при чем.
— Ну так вы и скажите ему, что связано с тем, что сегодня было.
— Предположительно, — важно поправил Ефремов.
— Вы совершенно правы, Дмитрий Максимович. Но это ваши дела, в которые я не хочу лезть. Мне своих хватает. У вас не будет проблемы с транспортом, если мы сейчас уедем?
— Вызвоню кого-нибудь, — небрежно ответил он безо всякой обеспокоенности.
Глазьевские-то наверняка уже уехали, поэтому генерал не опасается с ними столкнуться. А то, что Ефремов не переваливает опрос Головиных на подчиненных, указывает, что те — птицы высокого полета и перепоручать их кому-то рангом ниже нежелательно. Да и Мальцев не из мелких фигур, такую тоже абы кому не поручишь — вспыльчивый он и злопамятный.
— Наш клан в долгу перед вашим, — внезапно сказал Головин, когда мы уже совсем собрались уходить. — Чем мы можем его погасить?
— Мы находились здесь, не рассчитывая на вознаграждение, — ответил я. — Поэтому обычных слов благодарности Тимофею будет достаточно.
— Недостаточно, — заупрямилась Головина. — Помощь нашему сыну — это не рядовой случай. И если мы оставим его без соответствующей благодарности, это отразится на репутации нашего клана.
Если честно, мне не было никакого дела до репутации клана, о котором я сегодня услышал впервые. Мне нужно было разобраться с Новиковым, чтобы наконец понять, сбежал из него Накрех или нет, и если сбежал — нагрузить ефремовскую контору дополнительной работой.
— Давайте отложим этот вопрос на потом, — предложил я. — Дело в том, что мы задержались здесь немного дольше, чем рассчитывали, а у нас небольшая проблема.
Ефремов хмыкнул, показывая свое отношение к тому, что я назвал небольшой проблемой, но сказал:
— Елисеев сейчас действует по заданию императора, поэтому задерживаться не может.
— Но мы вернемся к этому вопросу, — бросил Головин.
— Если вам так будет угодно, — согласился я.
Мы попрощались и наконец покинули гостеприимные стены элитной психиатрической клиники, а я задумался над тем, почему Накрех не в ней искал тело для вселения? Наверняка Головин здесь не единственный представитель крупного клана. Неужели Накрех опасался, что репутация бывшего психа не пойдет на пользу его плану? Или блокираторы мешают вселению? А может, тело без души не способно принять новую напрямую, только случайным образом? Пробраться сюда было бы наверняка проще, чем на прием к Мальцеву, но если нужен контакт взглядов, это было бы бесполезным делом.
Размышляя над этим, я ехал в лечебницу, где сейчас находилось тело Новикова.
Дежурил там сейчас Эмиль Недосеко, полный сил, потому что пациентов сейчас там не было, а дежурство было на случай, если кого-то привезут по скорой. К нам возили редко, слишком далеко мы были от города и слишком высокую цену мы предъявляли потом страховым компаниям за свои услуги. А иначе нельзя — завалят больными так, что целители не справятся.
Новиков лежал на операционном столе и только и ждал, когда его разбудят и попытаются вернуть к жизни, если это вообще возможно с несколькими пулями в туловище. Был он гол, но ни следа рун на теле мы не нашли, как ни вертели. Методов маскировки как магических, так и нет, я мог бы предложить несколько. Беда в том, что тело в стазисе на них не проверишь. А снимать стазис чревато тем, что, если душа не покинула тело до сих пор, она это сделает сразу, как снимется заклинание.
— Вытяните? — спросил я у наших целителей, которые мрачно смотрели на Новикова.
— А хрен его знает, — честно ответил Эмиль. — У него одна из пуль разворотила слева и желудочек, и предсердие. Он мог помереть до того, как в стазис попал.
— Как бы мы второго Глазьева не получили, — задумчиво сказал Постников. — Неудобно получится. Два фигуранта, и оба в неадеквате.
— Вернем Мальцеву, — предложил я. — Его человек был.
Антимагические браслеты я приготовил, но надевать пока на Новикова не торопился.
— Не думаю, что он порадуется, — пессимистично сказал Постников. — С такими подарками можно пожизненно врага заполучить. Труп передавать будет однозначно спокойнее. Со всех сторон спокойнее. И искать дальше переданным заклинанием. Ты, вроде, говорил, что придумал, как радиус увеличить?
— Артефактом. Но его делать еще надо… — Я вздохнул и спросил Тимофея: — Если мы на секунду снимем стазис, сможешь понять, есть там душа или нет?
— Постараюсь, — ответил он.
— Тогда так и делаем. Быстро снимаем и ставим опять, — предложил я — И по результатам решаем, что делать. За секунду он не умрет, если не умер.
— А умрет, так реанимируем, — заявил Тимофей.
— Поехали? — предложил я, защелкивая сначала на одной, потом на второй руке блокираторы.
— Погоди, я сначала запущу сканирование, — напомнил Тимофей. — Я его мгновенно не включаю. Давай!
Я снял стазис, быстро его вернул и уставился на Тимофея в ожидании вердикта.
— Есть душа, — ответил он.
— Так это прекрасно, — расцвел Постников. — Оставляем в таком виде — и пусть валяется до скончания веков.
— А если Новиков — не Накрех? — возразил я. — Руну мы не нашли. Если он с ним только как-то связан?
— Маловероятно. Ты же видел его артефакты?
— Он мог их не сам делать. Нет, придется оживлять и допрашивать. Эмиль, Тимофей, готовьтесь к реанимационным мероприятиям.
— Было бы на кого тратить энергию, — проворчал Постников. — Накопители приготовьте на всякий случай.
Эмиль и Тимофей замерли по обеим сторонам стола, готовые действовать сразу, как сниму стазис. Я сосчитал вслух до трех, как мы договаривались и развеял заклинание, после чего работа закипела. Тело Новикова пару раз выгнулось, но не потому, что он пытался сдохнуть, а потому, что избавлялся от ненужного железа, повредившего жизненно важные органы. Эмиль с Тимофеем перебрасывались короткими репликами и работали на удивление слаженно, даже крови почти не было — всю ее удалось задержать и вернуть в кровеносные сосуды. На выходе получился почти такой же Новиков, какой приходил на свидание с Глазьевым, разве что голый. И эта сволочь сладко посапывала на операционном столе, чему-то улыбаясь.
— Будите, — скомандовал я.
Тимофей вывел Новикова из целительского сна, и тот приоткрыл глаза, увидел меня, опять закрыл и помотал головой, как будто сомневаясь, что то, что он сейчас видит — не сон. Потом опять открыл, осмотрелся и хмуро спросил:
— С каких это пор Елисеевы занимаются похищением людей?
Что-то в интонациях бывшего пациента мне не понравилось, но я даже не успел понять, что как он продолжил:
— Вы думаете, что это сойдет вам с рук? Даже если отец опять вам что-то заплатит за меня, то я лично нажалуюсь Ефремову. Потому что в этот раз я был на нейтральной территории, а не на вашей. И вы меня трогать не имели права.
— Твою ж мать, — выдохнул Постников. — Это же Глазьев.
Глава 28
Глазьев вопил и грозил нам всеми карами ровно до того времени, как ему кто-то догадался подсунуть зеркало. Он сначала отмахнулся, потом глянул, потом глянул второй раз и заорал как истеричная девица, к которой ночью залез бомж и пытается устроиться под ее одеялом. Он не пытался бежать или швыряться магией, он пялился в зеркало и орал на одной и той же ноте. Не знаю, кому из целителей пришло в голову набросить на него целительский сон, но я был благодарен за это потому, что еще немного — и мои перепонки бы напрочь вынесло. А с ними — и остатки благоразумия. Потому что Глазьева-Новикова с каждым воплем хотелось прибить все сильней и сильней.
— Твою мать… — В наступившей тишине голос Постникова показался оглушающим. — Что делать-то будем?
— Это вообще как? — кашлянул Эмиль.
— Хотел бы я сам понять как.
Впервые в моей практике мага передо мной встала проблема в магии, к которой я даже не знал, как подступиться. Но я был главой клана и на меня смотрели три человека, которые ждали мое решение и которым надо было хоть что-то говорить.
— По всей видимости, при использовании руны Накреха происходит не вытеснение души, а обмен, — родил я умную сентенцию.
— Руну мы не нашли, — напомнил Постников.
Я посмотрел на дрыхнущего Новикова-Глазьева и отправил на него заклинание по выявлению тайных знаков. Руна обнаружилась под мышкой. Даже под заклинанием она выглядела выцветшей, а значит, она сработала, перенеся душу. К сожалению, в деле розыска Накреха она была бесполезна, разве что указывала, что мы взяли того, кого нужно. Что именно Накрех одно время сидел в этом теле, но сейчас здесь его нет, как нет и в Глазьеве. И все это было для меня как-то слишком. День выдался чересчур насыщенным и мозги были близки к тому, чтобы вскипеть.
