На последнем отрезке своего жизненного пути современный человек более одинок, чем в прошлом: ровесников из родни остается сравнительно мало, и слишком много предлогов измышляется для того, чтобы пакт солидарности между поколениями не выполнялся. Одиночество и сознание собственной уязвимости, с которой придется еще долго жить, — вот чем отмечен пожилой возраст, вот какую цену приходится платить за долголетие.
Смысл и ценность рождения тоже изменились: в европейском обществе XIX в. ребенок уже находится в центре семьи, а не на периферии. В самом деле, история снижения рождаемости, о которой мы столько говорили, сопровождается все возрастающим вкладом, который родители, семья, общество помещают в ребенка, заменяя количество качеством, измеряемым благосостоянием отпрыска, его питанием, здоровьем, знаниями. Рождения все чаще предопределяются, планируются заранее, в зависимости от семейных ресурсов, ожиданий, количества детей, какое желает произвести пара. «Время» рождения программируется в соответствии с жизненными планами — даже день и месяц родов подчинены графику работы определенного врача или больницы. Биофизические данные и пол ребенка известны заранее. Обильное применение медикаментов во время беременности и при родах рискует превысить меру, что может привести к вредным последствиям. До середины 1960-х годов пары с целью сокращения рождаемости все еще пользовались относительно несовершенными противозачаточными средствами, так что немалая доля рождений оказывалась непредусмотренной: в некотором смысле родители оставляли дверь приоткрытой для случайностей и непредвиденных казусов. Но начиная с конца 1960–1970-х годов распространение надежных противозачаточных средств позволяет осуществлять совершенный контроль над зачатиями, а широко доступное прерывание беременности предоставляет возможность исправить ошибку. Сегодня рождение ребенка предусмотрено и запрограммировано; некоторые данные ребенка известны еще во время беременности; обильно используются медикаменты. Такой значительный вклад еще до рождения ребенка вызывает пропорционально высокие ожидания и сильное разочарование, когда эти надежды не сбываются.
Сегодня мы подошли к завершению цикла, и не только потому, что рост, продолжавшийся много веков, исчерпал себя к концу XX столетия. Совершился также великий переворот, в результате которого демографическое поведение было поставлено под контроль и стало определяться индивидуальным выбором. Присущие традиционному типу воспроизводства материальные ограничивающие факторы — пространство, питание, микробы — отступили, стали менее весомыми, утратили непосредственное влияние на демографическое развитие. Определяющие факторы, сильно ограниченные при традиционном типе воспроизводства, одержали победу. Больше свободы и осознанности в выборе, меньше места случайностям — но также, на другой чаше весов, больше ответственности, страхов и тревог.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Цифры
Пример о baillage в Ко, Руане и Жизоре взят из Dupâquier J., L’autorégulation de la population Française (XVIe-XVIIIe siècle) в Histoire de la population française, Dupâquier J. (под ред.), vol. II, De la Renaissance à 1789, PUF, Paris, 1988, pp. 415–417. О немецких промышленных Kreise см.: Wrigley A. E., Industrial Growth and Population Change, Cambridge University Press, Cambridge, 1961, p. 64. О Прато: Fiumi E., Demografia, movimento urbanistico e classi sociali in Prato dall’età comunale ai tempi moderni, Olschki, Firenze, 1968. Кроме того, о населении Тосканы в XIV–XV вв. см.: Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch., Les Toscans et leurs familles, Presses de la Fondation Nationale des Sciences Politiques, Paris, 1978.
То, что потенциальные возможности прироста в тех или иных группах являются, насколько нам известно, неизменными во времени и пространстве, — непреложный факт. Наблюдаемые различия носят в основном культурный характер: даже длительность вскармливания и частота сексуальных отношений, от которых зависит интервал между родами, а следовательно, рождаемость, находятся под сильным воздействием культурных факторов. Касательно ожидаемой продолжительности жизни современная наука показывает, что даже у относительно «далеких» групп (вспомним, однако, что генетическая разница даже в самых крайних случаях минимальна) ожидаемая продолжительность жизни, если рассматривать ее с точки зрения генетического наследия, практически одинакова.
Нельзя назвать адаптацией то, что ведет к увеличению смертности; но высокая смертность может быть избирательной, когда погибают наиболее слабые особи и остаются в живых наиболее приспособленные (слова «слабый» и «приспособленный» употребляются здесь в чисто биологическом смысле), так что генетические характеристики последних переходят к следующим поколениям, повышая их выживаемость.
Об иммунитете и вообще о механизмах защиты от инфекционных болезней см.: Sir Macfarlane Burnet F., Natural History of Infectous Diseases, Cambridge University Press, Cambridge, 1962.
Об оценке численности населения по Domesday Book см.: Russel J. С., British Medieval Population, University of New Mexico Press, Albuquerque, 1948. Оценки Рассела базируются на том, что он приписывает единице населения (очагу) среднее значение в 3,5 человек, в то время как другие придерживаются более высокого уровня значений (5 или 6); соответственно, и оценки общей численности населения оказываются выше на 40–70 %. График динамики европейского населения (рис. 1.1) построен на оценках, взятых из Biraben J.-N., Essai sur le nombre des hommes, «Population», I, 1979. Можно было бы предположить, что оценки численности населения в 1000 г. могут колебаться в ту или в другую сторону в пределах 50 %; в 1500 г. — в пределах 20 %; в 1700 — 10 %. Не будет ошибкой предположить колебание в 5 % для 1800 г., в 2 % для 1900 г. и в 1 % для 2000 г. J. Durand (Historical estimates of world population: An evolution, в «Population and Development Review», III, 1977) приводит для Европы, включая Советский Союз, следующие пределы возможных значений: 1000 г. — 36–55 млн, 1500 — 70–88, 1750 — 150–175, 1900 — 425–435. Эти пределы более узкие, чем те, что предложены мной, и допускают отклонения в ту или в другую сторону на 20 % (1000 г.), 11 % (1500), 8 % (1750), 1 % (1900). В этих пределах Дюран признает любые оценки, не делая никаких предпочтений.
О чуме и о том, как она покинула континент, см. главу 4 и соответствующие примечания.
Вопрос о межконтинентальных миграциях требует пристального изучения и четкого определения. Я называю здесь — с большой долей условности — внеевропейской не только арабскую иммиграцию в Испанию или на Сицилию, или турецкую на Балканы, но и иммиграционные потоки из степей между Кавказом и Уралом, являющихся традиционными воротами, через которые происходит обмен между Востоком и Западом. В XIX в. я считаю внеевропейской не только хорошо изученную эмиграцию в обе Америки, Южную Африку и Океанию, но и переселение русских за Урал.
Cipolla С. M., Uomini, tecniche, économie, Feltrinelli, Milano, 1966, p. 51. О производительности сельского хозяйства: Slicher van Bath В. H., Agriculture in the vital revolution, в Rich E. E., Wilson С. H. (под ред.), The Cambridge Economic History of Europe, vol. V, The Economic Organization of Early Modern Europe, Cambridge University Press, Cambridge, 1977, p. 81; Grigg D., Storia deiragricoltura in occidente, II Mulino, Bologna, 1922; De Maddalena A., Rural Europe, 1500–1750, в Cipolla С. M. (под ред.), The Fontana Economic History of Europe, vol. II, The Sixteenth and Seventeenth Centuries, Collins, Glasgow, 1974. Цитата Слихера ван Бата — из книги The Agrarian History of Western Europe. A. D. 500–1850, Arnold, London, 1963.
О Крюле: Gautier E., Henry L., La population de Crulai, paroisse normande, INED — PUF, Paris, 1958. О парадигмах макро- и микроанализа: Livi Bacci М., Macro versus micro, в Adams J., Hermalin A., Lam D., Smouse P. (под ред.), Convergent Issues in Genetics and Demography, Oxford University Press, Oxford, 1990.
2. Пространство
Мальтус цитируется по репринту первого издания прославленного труда An Essay on the Principle of Population, Penguin, Harmondsworth, 1970 (ориг. изд. — 1798), p. 104.
Описывая процессы освоения земель, я не касаюсь тем, принадлежащих истории сельского хозяйства, таких как циклические изменения цен, различные соотношения между пахотными и пастбищными землями, формы земельной собственности, развитие технологий. Я учитываю все эти аспекты, просто им не нашлось места в общем обзоре отношений между народонаселением и пространством. При рассмотрении вышеуказанных феноменов незаменимую помощь окажет Slicher van Bath В. H., Storia agraria dell’Europa occidentale (500–1850), Einaudi, Torino, 1972 (ориг. изд.: De agrarische geschiedenis van West Europa (500–1850), Het Spectrum, Utrecht — Antwerpen, 1962).
К. М. Чиполла цитируется по: Uomini, tecniche, économie, Feltrinelli, Milano, 1990, p. 50 (ориг. изд.: The Economic History of World Population, Penguin, Harmondsworth, 1962).
О географии континента: World Atlas of Agriculture, vol. I, De Agostini, Novara, 1969. Vidal Bendido T., Europa. Soporte humano privilegiado? доклад на конференции при Международном университете Менендеса-и-Пелайо, Сантандер, июль 1992.
Приведу здесь лишь некоторые источники по исторической географии, полезные для ознакомления с процессами освоения и заселения континента: Pounds N. J. С., An Historical and Political Geography of Europe, G. G. Наггар, London, 1947; Smith С. T., An Historical Geography of Western Europe before 1800, Longmans, Green and Co., London, 1967; Pounds N. J. C., An Historical Geography of Europe, Cambridge University Press, Cambridge, 1990; Darby H. C., The clearing of woodland in Europe, в Thomas W. L. (под ред.), Man’s Changing the Face of the Earth, University of Chicago Press, Chicago, 1956.
